Допив лимонад, мы купили мороженое. Ходили от вольера к вольеру, обмениваясь мнениями, и много смеялись. Особенно мне понравились капуцины и тамарины — маленькие обезьянки, которые носили на спинах детенышей.

Когда мы покидали островок дикой природы в центре Москвы, уже начинало темнеть. У выхода синхронно остановились и взглянули друг на друга.

Денис вздохнул:

— Так быстро день прошел.

Я лишь кивнула, не сводя с него глаз. Мне не хотелось расставаться, но признаться в этом было так страшно. Я еще никогда — жутко сказать! — никогда не ходила на свидание с парнем. А как вести себя, если парень еще и нравится — не знала тем более.

— У меня завтра творческий экзамен, — выпалила в ответ.

Надо же было что-то сказать?

Парень понимающе покачал головой и подбодрил:

— У тебя всё получится.

— Не знаю. Я вот вместо того, чтобы готовиться, сегодня прогуляла с тобой весь день.

— Ты запоминала образы. Завтра как выдашь на бумаге всё то, что мы видели.

Я улыбнулась, хоть и немножко натянуто. Тревога подступила с новой силой.

— Результаты вам сразу скажут?

— Не знаю. Вряд ли. Будут считать всё вместе: баллы экзаменов, оценку за творческий конкурс, и ещё в пятницу собеседование — будут смотреть наши работы, что-нибудь спрашивать…

— Я когда поступал, тоже переживал. Но, как видишь, всё удалось. И у тебя получится, вот увидишь! Отметим тогда как следует, если не против.

Как я могла возражать? Жаль, что нельзя было сразу вот с этой точки перемотать туда, где мы отмечаем.

— Пойдем к метро?

По дороге мы мало общались. Денису, наверное, передалось моё волнительное состояние, и он не хотел будоражить меня еще сильнее. В переходе играл небольшой ансамбль. Мы прошли мимо, не останавливаясь, но я заметила, что парень успел на ходу бросить им пару монет, и мысленно это отметила. Добрые люди всегда вызывают внутри чувство дома и теплоты.

Он вышел со мной на моей станции и теперь уже — никуда не деться — нужно было прощаться.

— Не буду тебя беспокоить на этой неделе, сдавай всё как следует, а после — ты помнишь? — отметим успех.

Я вздохнула и покорно качнула головой. Потом засмеялась.

— Всё, иди. И спасибо!

— Тебе спасибо. Ты классная, Рита, не сомневайся в себе, — вот что он сказал на прощание, убирая за ухо прядь моих волос.

И до самого дома я шла с улыбкой, не в силах сдержать внутри себя эти эмоции. Никто, кроме мамы, никогда не верил в меня так сильно. А сейчас, когда я вдалеке от дома, когда меня ждет еще две ступени наверх, к поступлению, это было особенно важно.

Через пять минут после того, как я закрыла за собой дверь и собралась идти в душ, пришло сообщение: «Ты добралась?».

Хорошо, что Женя еще не вернулась и не видела меня в этот момент — точно решила бы, что я блаженная: улыбаюсь телефону и чуть не пляшу на месте от счастья. Электронные буквы в ответ были гораздо сдержаннее моей пылкой натуры: «Добралась, спасибо! Спокойной ночи!»

Хотела перед сном всё же сделать пару карандашных набросков, но передумала. Сил и желания не было, ноги и спина поднывали от долгой прогулки, поэтому я просто легла спать, позволив завтрашнему дню самому решить мою участь.

***

— А вы где учились? — придирчиво оглядывая мои рисунки через очки, поинтересовался профессор.

Сердце в груди скакало галопом, но я сжала руки под столом и не позволяла эмоциям пробиваться наружу.

— В художественной школе.

— Я понимаю. А город? Где-то в провинции? Понимаете, обычная художественная школа не является средним профессиональным образованием — это образование дополнительное. Как кружок. А чем отличается кружок, знаете? Там преподавание ведется с ориентацией на досуг и общее творческое развитие, не на будущую профессию. Вам бы найти преподавателя, который поможет освоить нюансы академического рисунка, анализировать форму в пространстве. Есть же большая разница между тем, когда нравится рисовать и учебой в вузе, тем более вузе с таким большим именем.

Мне хотелось провалиться сквозь землю. На собеседование я принесла свои лучшие работы за последние годы, которыми так гордилась. Мне казалось, в них есть всё, что нужно, есть и техника, и душа, но в столице мои работы посчитали любительскими.

— Ладно, идите, — вздохнул профессор, протягивая то, что было моим сокровищем, а сейчас вдруг померкло.

— Это значит, я не прошла? — спросила обреченно, судорожно пытаясь придумать, как убедить дать мне шанс.

— Комиссия решит, — сухо ответил он, не поднимая глаз, таким тоном, что стало ясно: больше вопросов не потерпит.

Из аудитории я вышла, едва не плача.

— Что, завалили? — спросила одна из девчонок, которая прошла раньше и теперь ожидала результатов.

Я лишь растерянно шмыгнула носом и стала безжалостно запихивать листы в рюкзак.

— Ну, ну, — остановила мои порывы её спокойная рука. — Вот еще, из-за каких-то очкариков портить то, что через десять лет кто-нибудь купит за бешеные бабки.

— Не купит, — с протестом заявила я.

Весь мой смысл последних лет сейчас рассыпался как домик Ниф-Нифа. Я ведь мечтала стать настоящей художницей, учиться здесь, а что теперь? Возвращаться домой? И какую профессию выбрать? Боже, как стыдно! А что я маме скажу? И Денису… И Жене…

— Если бы Ван Гог и Модильяни поверили тем, кто говорил, что они бездарны, мир был бы лишен их великого искусства. Как говорится, а судьи кто? — фыркнула девушка.

— Вероятно, те, кто понимает в искусстве больше меня.

— Пусть представят свои работы, а мы оценим. И обсудим. Всё субъективно. Тебя как зовут?

— Рита.

— Меня Жанна. Слушай, они тут всех «режут», кто не ходил к ним на подготовительные экзамены, а они стоят знаешь сколько? Ты в другие вузы подавалась, надеюсь?

Я отрицательно покачала головой.

— Святая простота! Откуда ты хоть? Сразу видно, не московская хватка.

Я назвала свой город, слабо соображая, что вообще со мной происходит — таким сильным был стресс. Поэтому и то, что она произнесла следом, почти не расслышала.

— Сейчас результаты объявят, поедешь со мной. Покажу тебя тетке. Она в другом институте на худграфе преподает, посмотрит тебя, может, сможет помочь. Но не обещаю.

— Что? — я подняла голову, услышав как сквозь пелену про какую-то тетку и про «поедешь».

Повторить моя новая знакомая не успела. Из аудитории вышла еще одна девушка — с красным лицом и слезами наготове.

— Еще одна, — вздохнула Жанна. Но к ней почему-то не подошла. — Видишь, сколько вас таких.

— А тебе что сказали?

— Примут, наверное. Я им за год столько денег отдала за дополнительные занятия, что можно было бы уже за первый курс не платить.

Результаты объявили через полтора часа, моя фамилия была в списке тех, кто не прошел на бюджет, но рекомендуется на платное обучение, однако таких денег у меня, разумеется, не было, так что вариантов поступить сюда не было.

— Поехали? — спросила Жанна, вновь оказавшись за моим плечом.

До этого она уверенно провела идеальным ярко-розовым ноготком по спискам, остановившись на своей фамилии среди будущих бюджетников, и эффектно откинула за спину длинные волосы.

— Почему я? — спросила прямо, когда мы спускались по лестнице.

Таких же несчастных провинциалок сегодня было немало, но выручить она почему-то решила именно меня.

— Ты мне понравилась. Не знаю, что тут добавить. Просто прониклась к тебе. Сидела себе в сторонке, не в телефон уткнувшись, а что-то рисуя… Благородством от тебя веет, — немного насмешливо хмыкнула она.

— Прямо сейчас благородно действуешь ты, — не преминула заметить я.

— Сочтемся. Будешь помогать мне с экзаменами. Это уже не так благородно, правда? — засмеялась она.

Я предпочла не отвечать. У меня был шок от того, что мое прекрасное спланированное будущее рассыпалось на пылинки, а плана Б, увы, не было, и теперь нужно было срочно его создать.

Я по привычке двинулась в сторону метро, но Жанна меня одернула: