Дальнейшие события для девушки растянулись на несколько минут, хотя заняли каких-то пару мгновений. Понимая, что подняться на ноги не успеет, и это будет ее концом, Анна лихорадочным взглядом принялась обшаривать окружающее пространство в поисках хоть малейшего намека на спасение. Ее внимание привлек отблеск закатных лучей солнца на чем-то маленьком. С трудом заставив помутневший взгляд сосредоточиться на предмете, девушка разглядела небольшой артефакт, напоминающий жука с подогнутыми лапками. Уплывающее сознание не сразу позволило сообразить, что именно этот крошечный артефакт, каким-то образом выпавший из кармана ее форменной куртки, и есть ее, хоть и призрачный, шанс на выживание.

Этот «жук» был самым большим прорывом на пути к победе над блуждающими за последние десятилетия. Артефактологи вместе с целителями смогли изобрести способ погрузить блуждающего в стазис на неограниченное время. Достаточно было приложить данный артефакт к груди существа прямо напротив сердца. Также в артефакт был встроен маяк, который посылал сигнал командиру отряда, в данном случае Корпусу инструкторов, при его активизации. Проблема была только в том, чтобы добраться до груди блуждающего через его когти и зубы, учитывая невероятную силу и скорость. Именно этим и занимались ловчие.

Вложив все оставшиеся силы в этот рывок, Анна одной рукой схватила артефакт, а другой толкнула себя вверх, навстречу к уже склонившемуся над ней блуждающему. Ее рука с силой ударилась о его синюшную, иссушенную грудь, наполовину скрытую изорванной в лохмотья одеждой. Жук расправил лапки, впившись ими в тело существа. Одновременно с последним рывком девушки блуждающий закончил свою атаку, сомкнув длинные, увенчанные острыми когтями пальцы на ее шее. Анна почувствовала, как ее шею пронзила невыносимая острая боль, забирающая с собой оставшиеся крупицы жизненных сил. Тонкие струйки крови побежали вниз по ее обнаженному телу. Девушка с глухим звуком, как подкошенная, рухнула на землю, рядом, скованный стазисом, повалился блуждающий. Только Анна этого уже не видела.

С сознанием Анны творилось что-то странное. Сначала в ее уплывающей мутной реальности откуда-то появился ректор. Видимо, перегруженный мозг пытался сбросить скопившееся перенапряжение, потому что девушке казалось, что ректор заботливо обернул ее своим плащом и куда-то перенес вспышкой мгновенного портала, чего никогда бы не могло быть в реальности. Потом откуда-то появился Рэм. Куратор стоял с отпущенной головой перед ректором. Силовые волны, расходящиеся от лорда Рейна давили на тело девушки каменной плитой, а полный ярости голос ввинчивался в голову калеными стрелами:

— Объясните мне, Лортан, как вы допустили, чтобы девушка осталась одна на Охоте без наблюдателя? Как так получилось, что вместо одного Блуждающего на первой Самостоятельной охоте курсанта оказалось двое? И почему курсант, куратором которого вы являетесь, на выпускном курсе не умеет ставить элементарный защитный блок духа??

Сознание снова изменило бредовые видения, теперь вокруг слышались беспокойные голоса, окружающие девушку надоедливым суетливым роем. Туманное марево обморочной дымки не давало оценить реальность видений. Они казались то сном, то явью, то бредом воспаленного сознания.

— Лорд Рейн, мы не сможем стабилизировать девушку, Блуждающие вытянули слишком много духа. Если бы архимаг Артан был на месте, он бы смог поддержать ее, пока бы остальные занимались лечением, но в данных условиях даже нашей совместной силы не хватит.

— Я продержу ее сколько необходимо. Работайте. — И резкая волна боли по всему телу, срывающая остатки сознания в бездну.

Волны боли прокатывались по телу, не давая прийти в сознание, открыть глаза. Анна не могла понять, жива ли она еще или это уже Преисподняя, и боги наказали ее за все грехи в жизни. Болело абсолютно все даже то, что, казалось бы, болеть не могло ни при каких условиях. Страшнее всего было ощущать какую-то непривычно сильную слабость, придавливающую тело многотонным грузом. Спустя какое-то время, оставшееся для девушки неопределенным, Анне удалось открыть глаза. Мутная картинка долго не хотела фокусироваться. Наконец, девушка смогла рассмотреть беломраморные стены лазарета.

Пересохшее горло требовало воды, но дотянуться до графина на прикроватной тумбочке не представлялось возможным. Настолько плохо Анна себя чувствовала первый раз в жизни. Казалось, что все силы просто вытекли из ее тела. Девушка попыталась раскрыть потрескавшиеся от жажды губы, чтобы позвать на помощь, но не смогла сделать даже этого. Страх начал рывками накатывать на нее, заставляя представить себе самые плохие варианты развития событий.

Внезапно, тонкая струйка ветра коснулась ее щеки, за ней потянулся легкий бриз, поднимаясь от ног к голове и словно забирая с собой противную немощь. Каким-то странным необъяснимым образом к девушке вернулась толика сил, позволив дотянуться до графина. Руки дрожали, не давая налить воду в стакан, поэтому Анна начала жадно пить прямо из графина. Вода, напитанная целительской магией, притушила жажду и боль, позволив девушке хоть немного расслабиться. Сознание, измученное обморочным бредом и постоянной болью, восприняло эту легкую передышку, как команду к восстановлению утраченных сил. Через несколько минут девушка уже спала, сном не крепким, но все же приносящим необходимое исцеление организму. Беспокойно спящая девушка не увидела, как над ней замерла затянутая в иссиня-черные одеяния фигура.

Из лазарета Анну выписали только через месяц. Физическое состояние девушки благодаря усилиям целителей восстановилось достаточно быстро, а вот последствия воздействия Блуждающих не смог исправить даже вернувшийся из командировки лорд Артан. Любые мало-мальски серьезные физические упражнения тут же заставляли девушку в изнеможении опускаться на землю. И это была совсем не физическая усталость.

Отсутствие даже толики магии в духе девушки не давало ей восстановиться полностью. Целители называли это пробоем в ауре и в недоумении разводили руками. Обычно, при таких серьезных повреждениях духа пострадавшие люди просто умирали, а маги восстанавливались сами. В течение длительного времени, да, но восстанавливались. Тем не менее, Анна продолжала свои тренировки, несмотря на прямые запреты целителей.

Рэм из кожи вон лез, чтобы хоть как-то ей помочь. Он чувствовал себя ответственным за произошедшее, хотя Анна считала иначе. Куратор не уставал извиняться перед ней на каждой совместной тренировке. Устав от его бесконечных извинений, Анна ушла в академический лес, прихватив с собой пару тренировочных мечей. Бой обеими руками получался у нее не очень хорошо, поэтому девушка пыталась избыть свою немощь тем, что требовало наибольших усилий, надеясь, что ежедневные физические упражнения помогут перебороть приобретенное увечье.

Пара коротких, но, несмотря на это, тяжелых тренировочных мечей рассекала воздух с приятным свистом. Движения девушки были похожи на танец. Опасный танец смерти. Если бы кто-то увидел ее тренировку со стороны, то мог бы подумать, что девушка просто танцует, под слышимую одной ею музыку. Боевые приемы перетекали из одного в другой с плавностью лесного ручья.

Анна не замечала признаков усталости, дыхание было ровным, как будто девушка не махала без устали клинками, а отдыхала на парковой скамейке, мышцы, казалось, были полны силы и энергии. Тошнота накатила внезапно. Отточенное годами и от того смертельно красивое движение прервалось на середине, сбилось, заставило девушку потерять равновесие, повалиться на землю нелепо и смешно. Тело, внезапно утратившее силу и ловкость, не позволило даже сгруппироваться. Девушка упала на землю как мешок с картошкой. Тьма противными липкими щупальцами застала сознание.

— Она приходит в себя, — услужливо тихий голос какой-то целительницы упрямо проталкивался в уши.

— Оставьте нас! — И другой, властный, знакомый до чертиков голос, от которого зубы непроизвольно сжимались, сдерживая рвущуюся наружу неприязнь.