— Да, бывают в жизни черные дни вроде этого, — посетовал я.

Мы, так и не меняя позы, даже не сделав попытки подняться, задрав ноги продолжали разговаривать. Мои ноги задрались, навалившись на брюхо огра.

— А почему нас посадили в одну камеру? — спросил я.

— Потому что тюрьма переполнена.

— Правда?

Гораций подобрал доску от скамейки и внимательно ее осмотрел.

— Вместе со мной сюда привезли уйму народа. Каких-то типов с масками животных. Во время дневной прогулки я поинтересовался у них, кто они такие, но те не захотели мне ничего отвечать. Ну и услышали от меня примерно следующее: эй, вам не нужны больше маски; раз уж вы оказались в тюрьме, так чего вам еще бояться?

— Театраломаны, — вздохнул я. — Мир тесен.

— Чего?

— Нет, ничего, это просто так. Ну, а что было дальше?

— Тогда я спросил, за что они оказались здесь. И один из них ответил мне, что это тайная политика. Я и политика, в сумме трое, — подсчитал Гораций.

— Двое, — пришлось мне поправить его.

Огр нахмурил брови и начал считать на пальцах.

— Вы правы, — наконец признал он. — Как всегда.

Мордайкен вернулся к себе только рано утром.

Пешком.

Барону потребовалось целых три часа, для того чтобы забраться на холм и дойти до своей усадьбы, и еще десять минут, чтобы решиться самому открыть себе калитку.

Несколько слуг, которые все еще хранили ему верность, очевидно, решили не затруднять себя встречей хозяина.

Мордайкен вздохнул и пошел через укрытый снегом сад. Пять или шесть воронов, которые клевали какие-то крошки, подняли головы и проводили его взглядом. Он остановился, вытер на крыльце ноги и толкнул большую входную дверь, которую кто-то так и оставил незапертой. Теперь здесь кругом был беспорядок.

Барон вошел в пустынный зал.

— Э-ге-гей! — крикнул Мордайкен и осмотрелся вокруг. — Есть тут кто-нибудь?

Устал.

Как же он устал.

Его слуги и их непонятные требования, глупые и совершенно бесполезные пленники, Дьявол со своими абсурдными приемами и безапелляционными приказами, и даже стены, через которые просачивается тоска и скука, — все это отнюдь не способствовало поднятию настроения.

Ни одной живой души.

Барон снял накидку и бросил ее на пол. Все несчастья мира одновременно навалились на его плечи. Он медленно поднялся на второй этаж и постучал в одну из дверей. Тишина. И так повторилось несколько раз.

— Войдите, — наконец ответил ему чей-то голос.

Мордайкен уже не чувствовал себя здесь хозяином.

Он открыл дверь. Это была комната для гостей, вся отделанная в черном цвете — подсвечники в форме человеческих черепов, темные портьеры, горгулии с огромными крыльями и кровать под балдахином.

Кругом чернота.

Пленники со связанными за спиной руками сидели на кровати, перед ними рубашками вверх лежали карты. Напротив них расположились гоблин и зомби. Эти держали свои карты в руках.

Все повернули головы в сторону вошедшего. Живые мертвецы возложили свои чешуйчатые ноги на подушки и при виде хозяина неохотно попытались принять достойный вид.

— Здравствуйте, хозяин, — поприветствовал его, широко улыбаясь, гоблин.

— Здравствуй. Что нового?

— Ничего, хозяин.

— Великолепно, — ответил барон, потирая лоб. — Надеюсь, у вас есть достаточно веские причины, чтобы находиться в этой комнате.

— Мы охраняем пленников, хозяин.

— Карты, — потребовал Ориель достаточно властным тоном.

Гоблин сдал ему еще три новые карты.

— Спасибо, старый кальмар.

Эльф начал извиваться, чтобы ухватить карты зубами.

— Что это еще за игра? — поинтересовался барон.

— Игра четырех магов, — ответил гоблин. — Мы сами ее придумали.

— Это чьи? — поинтересовался Глоин довольно любезным голосом.

— Думаю, что мои, — наклонился вперед зомби.

Барон все еще продолжал стоять в дверном проеме, но остальные, похоже, совсем про него забыли.

— Ноздрев?

— Что, хозяин? — ответил живой мертвец, изучая свои карты.

— Ты меня огорчаешь. Ты меня очень огорчаешь.

— Объявляю трио, — заявил зомби, не обращая на него ни малейшего внимания. — Мак-Коугх, вы как?

Карлик, расплываясь в улыбке, медленно покачал головой.

— Иду на трио, — объявил он.

— Ноздрев, ты меня слышишь?

Никакого ответа.

— Я встречался с Дьяволом, — в отчаянии сообщил Мордайкен.

— Хе, хе, хе, — захихикал Ориель. — Давайте посмотрим, я…

Одну за другой он открыл свои карты кончиком носа, практически сгибаясь при этом пополам.

— Ладно, — наконец заявил эльф и выпрямился, — я проиграл.

— Он занят тем, что хочет вернуть Смерть, — продолжал барон. — Вы меня слышите?

— Ноздрев, почеши мне нос, — приказал Глоин тоном, не терпящим возражения.

Зомби немедленно повиновался.

— Тебе нельзя такое позволять, — заметил карлик. — Определенно нельзя.

— Ох-хо-хо! — театрально воскликнул Ориель. — Нельзя такое позволять! Ты слышал это, друг гоблин?

— Ага, — добродушно улыбнулся тот. — Только посмотри на меня, я весь дрожу от страха.

— Ад открылся, — объявил Мордайкен. — Для города наступила новая эра. Эра, где демоны…

— Постойте-ка, — заметил Ориель. — Мы действительно говорили про трио?

— Говорили, — подтвердил зомби.

— Тогда нам и раздумывать нечего! — воскликнул эльф. — Эх вы, банда старых ослов! Я сейчас вам покажу, где раки зимуют!

— Скажите, меня кто-нибудь слушает или нет? — устало поинтересовался Мордайкен.

— Карты, — потребовал карлик. — До какого счета играем?

— Сколько?

— Две.

— Вижу.

— Видишь ты, глазки ясные, — возразил карлик. — Да ты никогда ничего не видишь.

— Дьявол обещал меня сделать своим… — медленно говорил барон, взор его при этом терялся где-то вдали.

— Ого, ходи, старая плохо облизанная цесарка!

— Я хорошо облизанная цесарка, — возмутился карлик, пытаясь одновременно рассмотреть карты, которые ему сдал гоблин. — И если говорю, что ты ничего не видишь, значит, именно так и есть.

— Ну, и кто играет? — поинтересовался Ноздрев.

— Вы надо мной просто издеваетесь, да? — спросил Мордайкен.

— Торгуюсь на ставку, — сообщил карлик.

Живой мертвец нервно заерзал и почесал то, что у него осталось от носа.

— Ага! — триумфально заорал Ориель. — Значит, я ничего не вижу?!

— Ах, да умолкни ты, — попросил Глоин, качая головой.

— Э-э-э, — сказал барон.

— Так кто играет? — спросил гоблин.

— Э-э-э… Я хочу наконец сказать, что… вы свободны, — добавил Мордайкен, обращаясь к двум пленникам.

— Гениально! — сказал гоблин. — Это мне, да?

Остальные закивали головами.

— Вообще-то, — пробормотал барон, — я… э-э-э… с пленниками разговариваю.

— М-м-м. Дайте мне… тоже две карты.

Зомби схватил лежащую рядом с ним колоду и выдал две карты.

— Я разговариваю с мсье Мак-Коугхом и мсье Ориелем, — настаивал Мордайкен, слегка повысив голос. — Мсье Мак-Коугхом и мсье Ориелем, которые отныне свободны.

Гоблин посмотрел в свои карты и с силой зажмурил глаза.

— Дерьмо, — выругался он.

Глоин окинул взглядом своих партнеров.

— Совершенно смешная попытка блефовать.

— Они могут, если захотят, хоть сейчас покинуть усадьбу.

— Ты смеешься? — спросил Ноздрев.

— Пока я не передумал, — настаивал барон.

— Нет, вполне серьезно, — возразил гоблин. — Именно это и называют гнилой сдачей. Мне ясно одно, что надо пасовать.

— И ПОКА Я НЕ ПРИКАЗАЛ ВАС НАЧАТЬ ПЫТАТЬ! — заорал изо всех сил Мордайкен.

Все четверо игроков повернули к нему головы.

— Тс-с-с, — сказал гоблин и приложил палец к губам.

— Ситуация очень деликатная, — уточнил Ориель. — Так что я бы вас попросил.

Совершенно деморализованный барон все же нашел в себе силы для новой атаки.

— Или вы сейчас же уберетесь отсюда, или я с вами немного позабавлюсь. В комнате для пыток. С гильотиной.