Все это так блестяще удалось потому, что действительно открылись двери Преисподней. При этом надо учесть, что настоящие демоны получили наказ никого не забирать к себе по обвинению в дебоше, хотя эта функция тоже входила в их обязанности.

Ее Величество просто сияла от удовольствия.

Переходя от группы к группе с добродушным видом и отпуская шутки, она расточала щедрости, поздравляла своих министров с проявлением необычного рвения, подбадривала одних и давала советы другим, поила всех шампанским и смеялась при этом от всей души так, что ее необъятная грудь ходила ходуном.

— Продолжай в том же духе, Рубблин.

— Спасибо, Ваше Величество.

— А это наш Назрам! Скажите-ка, какой старый святоша!

— Ваше Величество слишком добры.

После трех часов, уже в половине четвертого, празднование приобрело установившийся ритм. Большинство парламентариев находились в приподнятом настроении и с трудом могли бы выговорить собственное имя, а уж о том, как зовут их жен, и есть ли таковые у них вообще, они и вовсе забыли. Обмен мнениями шел полным ходом.

— Черт подери, какой праздник! А где Тристрам? Шампанское еще осталось?

— Шампанское остается всегда. В любом случае.

— Эй, это не твоя там женушка, та, что снизу?

— Иди ты подальше…

Впрочем…

— Я лизал груди королевы! Я лизал груди королевы.

— И ты тоже? Поздравляю, старик.

— Итак, как я вам уже говорил, размеры налогообложения… нет, мадемуазель, пожалуйста, вы разве не видите, что я разговариваю… в конце концов дефицит бюджета рискует… подождите пять минут… мадемуазель, могу я вас попросить… о-о-ох!

— Дорогой! Куда это ты подевался?

— Посмотри вон на того типа с тремя эльфессами. Тебе не кажется, что он уж как-то очень странно напоминает секретаря ультра?

— Все в порядке: это именно он и есть.

— Во дает! Но что он там делает?

Или еще…

— Раз уж это ты, так, может быть, тебя и послать нельзя?

— Извините, не вы ли и есть тот карлик?

— Ради святой крови… ик.

— Эй! Вы только посмотрите, кто к нам пришел!

— Вот и он наконец! Мордайкен!

Несколько парламентариев нашли в себе силы, чтобы повернуться.

Барон, нахлобучив свою черную шляпу, решительным шагом пересекал зал для балов. Его сапоги были перепачканы грязью, а лицо озабочено. Он направился прямо к королеве, опускавшейся в середину кучи раздвинутых бедер и окруженной двумя слугами, у которых был явно изможденный вид.

— Неужто? — воскликнула она, завидев приближение своего верного слуги. — Я совсем забыла послать вам приглашение. Очень сожалею.

Барон огляделся. Картина была довольно апокалиптичной. Это ему напоминало милые семейные вечера, только… только размах этого празднования превышал семейные вечеринки раз в десять.

— Я пришел сюда не за этим, Ваше Величество.

Королева одарила его улыбкой и приподнялась на одном локте.

— Нет?

Мордайкен кинул вопросительный взгляд в сторону двух слуг, которые демонстративно уснули на полу. Королева посмотрела в ту же сторону: один из слуг, так и не просыпаясь, завертелся на паркете.

— Говорите без стеснения, — сурово приказала она.

Барон прочистил горло.

— Мы захватили Магию, Ваше Величество.

— Она в котле?

Мордайкен кивнул головой.

— И Природу тоже, Ваше Величество.

— Великолепно, — простонала королева и, закрыв глаза, перевернулась на спину. — А теперь объясни мне, что происходит со Смертью.

Барон проглотил набежавшую слюну.

— Она… она от нас ускользнула, Ваше Величество. Слишком быстро и неожиданно.

На самом деле, звездная жидкость…

— Замолчи, — отрезала королева, не удостоив его даже и взгляда. — Мне совершенно наплевать на то, что у тебя там произошло. Где она на данный момент? Это-то ты хоть знаешь?

— Ну, еще нет, Ваше Величество, но в основном, если мы узнаем… в конце концов, у меня есть идея… один из моих зомби разговаривал с…

— Как?

— Что как?

— Как ты собираешься ее найти?

— Я… это дело лишь нескольких часов, Ваше Величество. Еще надо подождать всего лишь несколько часов.

Королева тяжело вздохнула и с явным усилием поднялась.

— Это долго, Мордайкен. Слишком долго.

— Я очень сожалею, Ваше Величество. Но с другой стороны, мы уже имеем двоих из Трех Матерей, и…

— Ты, Мордайкен, никуда не годен. А как похититель вообще ничего не стоишь. Я даже не знаю, на что такой слуга может быть годен. Сдается мне, что в тебе от рождения заложена посредственность.

— Ваше Величество слишком добры.

Нахмурив лоб, королева подняла свою правую грудь и отпустила ее только после внимательного изучения.

— Этот тип, в которого вселилась Смерть, он…

— Джон Мун. На самом деле, Смерть больше не…

— Это не важно. Где он живет?

— В Челси, Ваше Величество. На Финнеган-роад, в доме номер тридцать три.

Королева устало махнула рукой в сторону Мордайкена.

— Иди к себе и жди дальнейших инструкций.

— Ваше Величество?

— Я сама займусь этим Джоном Муном, придурок.

— Как прикажете, Ваше Величество.

— В конце концов, я все же королева.

— Да, Ваше Величество.

— Прекрати по поводу и без повода говорить Ваше Величество, болван. И исчезни с моих глаз.

Барон даже не моргнул глазом. В каком-то смысле он испытывал даже облегчение.

— Теперь ты! — приказала королева, схватив за волосы второго слугу, который в этот момент отдыхал на подушке. — Займись-ка своей королевой.

Слуга, совершенно растерявшись, широко раскрыл глаза. Он смотрел по сторонам и глупо улыбался. Барон продолжал стоять.

— Ты еще здесь? — удивилась королева, в то время, как очнувшийся слуга скользнул между ее необъятных бедер. — Тебе же было велено исчезнуть! Я сама займусь этим проклятым Джоном Муном. Ты уже доказал, что не способен справиться с ним.

Барон поклонился и развернулся на каблуках.

— Жалкое ничтожество, — проворчала королева вновь откидываясь на подушки. — Если так пойдет дальше, то можно не сомневаться, что я подыщу подходящее место для него в аду.

Она с недовольством залепила подзатыльник своему слуге.

— А ты занимайся делом.

Я проснулся, когда уже снова наступила ночь, понял, что проспал весь день, резко сел на кровати и посмотрел на часы: половина двенадцатого. Грифиус куда-то подевался.

Мое самочувствие было отвратительным: во рту клейко и вязко, глаза слипаются. Волоча ноги, я поплелся в ванную комнату. Из зеркала на меня посмотрел тип, который недельные каникулы провел в желудке у коровы. Мне казалось возможным убить отца с матерью, лишь бы укусить сандвич с жареной свининой.

— Гораций! — закричал я на весь дом.

Но его тоже здесь уже не было.

Немного позже я обнаружил записку, приколотую к входной двери.

Гораций, преданный? Я так и не понял: успокоиться мне или наоборот. И, подумав, пришел к выводу, что скорее наоборот. Я направился в комнату Пруди и очень осторожно открыл дверь. Бедная маленькая голова моей горничной все еще лежала там, верная своему долгу. Во всяком случае, трудно было представить, как бы она могла самостоятельно куда-нибудь уйти.

Я присел на краешек кровати.

— Пруди?

Она широко открыла глаза и уставилась в потолок.

— Мсье Мун.

— Все идет согласно вашему желанию?

— А как вы думаете?

В полумраке гримаса, скорченная мной, не была слишком заметна.

— Полагаю, что… нет.

Голова закрыла глаза и тяжело вздохнула.

— Мое тело по мне скучает, — заметила она.

Я попробовал устроить ее поудобнее, положив между стенкой и подушкой.