— Что случилось? – серьезно спросил он.

Несмотря на наши слова, сказанные друг другу всего час назад в закусочной, его присутствие внезапно заставило меня почувствовать себя не такой одинокой. Я посмотрела на него, моргая сквозь слезы. Перед глазами плыло; я не могла сфокусироваться. Еще один громкий всхлип вырвался из моей груди. Его челюсть напряглась, выдавая его эмоции, а затем он отступил назад и потянул меня к мотоциклу.

— Сюда, садись, – коротко проинструктировал он, натягивая шлем на мое разгоряченное, покрытое пятнами лицо.

Звук моих рыданий был оглушительным внутри шлема.

Он забрался спереди и обвил мои руки вокруг себя, вынуждая вцепиться крепче, а затем тронулся с места, осторожно покатив нас вперед, прежде чем разогнаться. Мы рванули, разбрызгивая гравий, как раз в тот момент, когда открылась входная дверь и появился мой отец. Кейден не стал тормозить, он просто уехал, забрав меня с собой.

Мы выехали на извилистую дорогу за городом, которая вела к особняку Андерсонов, огибая скалы, возвышающиеся над морем. Я усилила хватку и позволила волнению от поездки унять мои слезы. Я сделала глубокий вдох, потом еще один. Это немного помогло, но осознание того, что скоро мне придется вернуться домой и встретиться с родителями, снова сокрушило меня.

Мы ехали почти час, прежде чем Кейден свернул с дороги и проехал прямо через шикарную закрытую собственность Беккета. Он остановился и снял мой шлем, а затем и свой. Как только грохот байка стих, в моей голове воцарилась пронзительная тишина.

— Перед тем, как ехать домой, сначала приведем тебя в порядок. Выглядишь так, будто ты на собственных похоронах, – категорично сказал он. — Следуй за мной. – Он повернулся и пошел прочь.

Дом выглядел темным и неприветливым. Я поспешила за Кейденом.

Он отвел меня в домик у бассейна. Внутри горел мягкий свет, все жалюзи были опущены. Как только я переступила порог, реальность ужасных, неблагодарных вещей, которые я наговорила своим родителям, снова обрушилась на меня, и рыдания вырвались наружу, звуча словно крик из самой моей души.

Кейден напрягся и тут же развернулся, хватая меня за руку, прежде чем я успела уклониться. Он притянул меня к своей груди в крепкие объятия.

— Шшш, Веснушка. Все хорошо.

Его тихий рокот только вызвал еще больше слез. Он крепко держал меня, пока мои эмоции бушевали. Это были боль и вина за то, что я обидела своих родителей, которые желали мне только добра, а затем – тошнотворное чувство облегчения от того, что я наконец высказала свое мнение. Все это бурлило внутри меня, затрудняя дыхание.

— Все хорошо, я держу тебя... ты справилась. Ты была храброй, и теперь все наладится. – Кейден продолжал обнимать меня, его рука скользила вверх-вниз по моей спине, даря мне утешение, которого я не хотела.

Я застыла в его объятиях.

— Это все твоя вина, не смей успокаивать меня, когда ты это сделал, – прорычала я, пытаясь вырваться из его рук. Мне удалось это только тогда, когда он ослабил хватку. Я отшатнулась и влепила ему пощечину. Звук разнесся по маленькой комнате. — Мне не нужна твоя поддержка, ты, чертов безумец. Сначала причиняешь боль, а потом осушаешь мои слезы? Что ты за извращенный псих?

— Такой же, как ты, видимо. Та, кто пыталась разрушить мое будущее, а затем дала мне силы, необходимые для победы в игре, и все это в течении пары дней. Мы одинаковые, Лили: испорченные, извращенные лжецы, трусы до мозга костей.

— Нет, я не такая, как ты, – процедила я и изо всех сил толкнула его в грудь. Его руки все еще сжимали мои бедра, как клещи, и я не могла их сдвинуть. — Я никогда не буду такой, как ты, – я не стану сначала стрелять, а потом задавать вопросы. Я никогда не буду просто вычеркивать людей из своей жизни и отказываться их слушать. – Я снова расплакалась и сильно толкнула Кейдена. Когда он не сдвинулся с места ни на дюйм, я решила обрушить свой гнев на его огромную мускулистую грудь. Я колотила по ней сжатыми кулаками с такой силой, что у меня затряслись руки.

Кейден крепко держал меня, не обращая внимания на удары.

— Я чудовище, настоящий кошмар, я знаю... расскажи мне, какой я ужасный, если тебе от этого станет лучше.

— Нет, не станет. Ты не заставляешь меня чувствовать себя лучше. Я ненавижу тебя, – выплюнула я. Мои слезы казались бездонным колодцем, но борьба с Кейденом, попытки вырваться от него истощали меня.

— Я знаю, Жучок.

Я нанесла особенно сильный удар и ахнула, когда рука запульсировала от боли. Тогда он притянул меня ближе и толкнул нас к стене. Кейден зажал мои руки между нами, а его твердое тело прижалось к моему. Он напряженно смотрел на меня сверху вниз с теми же эмоциями, что и в раздевалке неделю назад, когда обвинил меня в том, что я разбила ему сердце.

— Если тебя это как-то утешит, то я тоже ненавижу себя. – Он обхватил ладонями мои щеки.

Моя кожа горела там, где он прикасался ко мне.

— Если это поможет, знай, что никто, включая тебя, никогда не возненавидит меня сильнее, чем я сам себя ненавижу. – Он провел большим пальцем у меня под глазом и стер жгучую соль. — Тебе легче?

Моя голова затряслась прежде, чем я смогла остановить себя.

— Нет. Это слишком грустно.

Мой шепот был еле слышен, но он уловил его.

Кейден наклонился, его горячее дыхание обдувало мою влажную кожу.

— Ты единственный человек в моей жизни, который когда-либо переживал за меня, даже после всего, что ты обо мне знаешь, и после всего, что я сделал.

— И что? Думаешь, это делает меня такой же ненормальной, как и ты? – бросила я вызов, но мои слова потеряли значение, потому что он навис надо мной, прижимаясь ко мне во всех нужных местах; его глаза были прикованы к моим губам, словно они были самой прекрасной вещью, которую он когда-либо видел.

Никто не смотрел на меня так, как Кейден Уэст, и я подозревала, что никто другой никогда и не посмотрит. Только он.

— Может, и так, а может, я просто хочу, чтобы так было... потому что тогда ты была бы моей.

Я не могла разгадать ни его слов прямо сейчас, ни его взгляда. Внутри у меня все разрывалось, и внезапно мне захотелось перестать думать и просто чувствовать. Я хотела, чтобы Кейден обнимал меня, давил на меня своим телом, и трахал так сильно, что я не могла думать. Именно он, мой враг и единственный, кто понимал все мои маленькие, уродливые частички, от которых я пыталась спрятаться.

Он видел все, до мельчайших подробностей, и все равно смотрел на меня так, словно я была кем-то особенным. Кем-то редким и драгоценным. Словно я была его.

Я не могла сказать, кто двинулся первым. Он наклонился или я потянулась вверх? В нашем обоюдном желании невозможно было определить, кто переступил черту на песке, которую провел между нами гнев… только то, что мы столкнулись где-то посередине.

Он яростно поцеловал меня, и я ответила ему с не меньшей страстью. Его рот на мне после тяжелой недели, которая была у нас, успокаивал больше, чем я хотела признавать. Я прикусила его нижнюю губу, и Кейден зарычал, блуждая руками по моему телу. Он резко ущипнул меня за соски, и я вскрикнула в его открытый рот, выгнув спину навстречу грубым прикосновениям. Он не был нежным, и я не хотела этого.

Кейден поднял меня на руки с обычной легкостью, и бугор его стояка уперся в мою киску, отделенную от него лишь нашей одеждой. Он развернул нас, ища поверхность с острой необходимостью, которую мы оба чувствовали.

Моя спина встретилась с бильярдным столом, когда он уложил меня на него и потянулся к поясу. Голубые глаза смотрели на меня с напряжением, пока я стаскивала штаны и трусики с ног, оставляя нижнюю половину обнаженной. Кейден провел ладонью по своему члену, размазывая вытекающую из кончика сперму по широкой округлой головке, прежде чем двинуться ко мне.

Я приглашающе раздвинула ноги, и он устроился между ними, а затем безжалостно погрузился внутрь. Там, где он растягивал меня, всё горело, и мне это нравилось. Я хотела этого именно так. Грубо и неумолимо. Чтобы его жестокие толчки выбили из моей головы все мысли. Я хотела чувствовать себя прижатой и беспомощной. Я хотела потерять контроль. Каким-то образом я доверяла Кейдену, достаточно, чтобы забыть обо всем остальном. Насколько погано это было?