— Папа, подожди. Я пойду с тобой.

— Нет. Сначала поговори с Франческой. Я поговорю с твоим ragazzo.(парнем.)

— Ragazzo! — глаза Фрэнки наполнились недоверием и обидой. — Какого хрена, Джулио?

— Grovel, figlio mio,(Смирись, сын мой.) — отозвался отец заходя в замок.

Алессио

Когда я следовал за Фаусто Раваццани в его дом, во рту было суше, чем в пустыне Кандагар. Он знал? Я едва мог дышать от охватившей меня паники.

Неужели я вот-вот умру?

Я попытался отвлечься на окружающую обстановку. Замок был прекрасен, именно такой, какой можно было ожидать от королевских особ старого света, таких как семья Раваццани. Джулио отказался от всего этого? Наверное, он очень любил Паоло, раз решил уехать.

— Сюда, — Раваццани открыл для меня дверь.

Я вошел и увидел Марко Раваццани, сидящего в кресле возле большого письменного стола. Не зная, куда себя деть, я ждал. Можно ли мне было сесть? Неужели он собирался застрелить меня здесь, на персидском ковре?

— Присаживайся, — Раваццани прошел за свой стол и сел.

Я сел в кресло напротив стола. Раваццани откинулся в кресле и молча ждал. Он скрестил пальцы и прижал их к губам. Его ледяной голубой взгляд не отрывался от моего лица. Они были точно такого же цвета, как у Джулио, но в его глазах не было ни тепла, ни блеска. Ни капли приветствия.

Я старался сохранить ровное сердцебиение, как на работе. Что-то в этом человеке заставляло меня думать, что он за милю учует волнение. Но чем дольше длилось молчание, тем сильнее я волновался.

— Неужели ты думаешь, что я не знаю, кто ты такой? — наконец сказал Раваццани.

Я молчал, не зная, к чему все это приведет. От дурного предчувствия про коже побежали мурашки, но я цеплялся за надежду, что речь идет не о покушении.

Эта надежда угасла, когда Раваццани продолжил.

— Видишь ли, я многое узнал об Энцо Д'Агостино с тех пор, как он начал встречаться с моей невесткой. К тому же Энцо всегда стремится обладать самым лучшим. И у него водятся деньги, и он может себе это позволить.

Я сконцентрировался на дыхании. Вдох и выдох. Вдох и выдох.

— Я долгое время не верил, что это ты, — сказал Фаусто. — Ведь ты промахнулся.

Последнее слово пронеслось по комнате. У меня свело живот от нервов. Он знал. Черт. Но мог ли он доказать это?

— Кому еще Д'Агостино мог бы доверить такую важную работу? — спросил Раваццани. — Правильно, никому. Поэтому мы искали тебя. Все говорили, что ты призрак, и тебя невозможно найти. Поэтому я воспользовался единственной зацепкой.

Фаусто медленно открыл ящик стола и поставил на стол стеклянный пузырек. Внутри находилась пуля, которую изготавливали специально для меня.

Нет, это было невозможно.

Я чувствовал, как все, на что я надеялся, о чем мечтал, исчезает, как клубы дыма. Я не мог дышать. Кровь стучала в ушах, и я спокойно ждал, когда гильотина отрубит мне голову.

— Один человек узнал эту пулю. Изготовлена вручную в Германии по точным спецификациям. Твоим спецификациям, Алессандро, — он жестом указал на пузырек.

Я уставился на него, едва моргая. Зачем я пришел сюда с Джулио? Мне следовало знать, что правду не утаишь.

Теперь я потеряю Джулио.

Но Раваццани не закончил. Наклонившись вперед, его голос стал мягким, пронизанным жестокостью.

— Я также знаю, что тебя наняли убить Джулио. Так скажи мне, как человек, который чуть не убил меня и принял заказ на моего сына, может находиться в моем доме? В кругу моей семьи?

Он уже кричал, когда закончил говорить, его ярость была ужасающей.

Я чувствовал, как удушающая петля все сильнее затягивается на горле, мне нечего было терять. Оставалась лишь отстаивать свою правоту.

— Я спас жизнь вашему сыну. С моей помощью он убил сицилийцев, ответственных за взрыв машины. Они приехали в Шотландию, чтобы убить его.

— Ты что stronzo (ублюдок) совсем тупой, раз думаешь, будто это уравновесит чашу весов?

Нет. Я знал, что это непростительно, и я потеряю Джулио, как только он узнает об этом. А это произойдет очень скоро.

— Я наемный убийца. Вы были просто работой, целью, — сказал я. — Ни больше, ни меньше, и я не могу изменить то, что произошло.

— Так почему же ты согласился на убийство моего сына?

На это я не мог ответить. Я все равно сдержу свое слово данное Д'Агостино, хотя он и вынудил меня взять заказ по Джулио. Даже если это больше не принесет мне выгоды.

И неважно, почему. Я преследовал Джулио с намерением убить его. Охотился за ним в разных городах, следил за каждым его шагом. Этого я не мог отрицать.

— У меня были причины, — сказал я.

Фаусто обменялся с Марко ничего не выражающим взглядом. Консильери повернулся ко мне, в его глазах плескалась ненависть.

— Не глупи, и расскажи нам все, снайпер. Включая имя своего заказчика.

— Я никогда не раскрываю личность клиента, — не отступал я.

Момент тянулся. Фаусто и Марко молча наблюдали за мной. Излюбленная тактика ведения допроса, выматывающая противника, но я не собирался сдаваться.

Я сосредоточился на Раваццани и считал свои вдохи, сжал подлокотники кресла, вдавливал пальцы ног в ковер. Концентрация на мелких деталях помогала сохранять спокойствие и уверенность.

Наконец, Раваццани заговорил.

— Мы искали тебя годами, но не нашли. Ты как в воду канул. Потом ты проследил за моим сыном от Малаги до Санторини и Шотландии, а теперь ты здесь, в моем доме. И я должен поверить тебе на слово, что ты не убьешь моего сына и меня? Ты принимаешь нас за дураков?

— Я люблю Джулио. Я скорее отрублю себе руку, чем причиню ему боль.

— Осторожнее, снайпер, — сказал Марко. — Тебя могут попросить пройти именно такое испытание.

Я не сводил глаз с отца Джулио.

— Я люблю его, дон Раваццани. Больше всего на свете.

— Не сомневаюсь. Он ведь наследник огромного состояния, разве не так? Империи, достойной короля.

Дон думал, что я охочусь за Джулио из-за его денег? Я не смог сдержаться и рассмеялся.

— У меня столько денег, что я и за десять жизней все не потрачу. Мне не нужны деньги Джулио.

— И я должен верить всему, что ты говоришь? Человеку, у которого нет преданности, нет верности никому, кроме себя.

— Я предан вашему сыну.

— Да ну? Тогда ты рассказал ему, что чуть не убил меня на улице, когда он стоял в нескольких метрах от меня? — когда я промолчал, он спросил: — Ты хотя бы сказал ему, кто нанял тебя, чтобы убить его?

— Нет, но он знает, что заказ был отменен.

— Отменен, потому что ты его отменил? Или потому, что тот, кто тебя нанял, больше не хотел, чтобы моего сына убили?

— Я не хотел его убивать, а потом в этом отпала необходимость, — я ответил по-своему.

Он с такой силой ударил по столу, что громкий треск раздался, как выстрел.

— Я позволил тебе войти в мой дом, где живет моя жена и дети. А взамен я не получаю ничего, кроме лжи и уверток.

— Mi dispiace, (Прошу прощения) дон Раваццани, но я не могу рассказать вам ничего о своих клиентах. Моя жизнь зависит от моей осторожности.

— Сейчас твоя жизнь зависит от меня.

Угроза сквозила в каждом слове. Я не знал, что сделать или сказать, чтобы он передумал. Боялся, что эта информация станет известна.

— Приведи его сюда, — Раваццани жестом подозвал Марко.

Все мое тело сковал ледяной ужас. Мне хотелось бы надеяться, что Джулио поймет, что он будет снисходителен к моему прошлому, но я реально смотрел на вещи. Для меня важна холодная практичность, а не радуга и желания. Правда разрушила бы все, что у нас было с Джулио.

— Это только навредит вашему сыну. Я люблю его. Мы счастливы вместе. Я буду верен ему до самой смерти, — пока Марко переписывался с Джулио, я не сводил глаз с Раваццани.

— Я не собираюсь хранить секреты от сына. Он заслуживает узнать, что ты за человек. Потом мы вместе решим твою судьбу, — со мрачным лицом сказал Фаусто.