И я не собирался жертвовать Алессио и Тео ради собственной безопасности.

— Ты доверяешь мне? — я схватил Алессио за шею. И крепко сжал.

— Конечно, — он обиделся, что я вообще спросил.

— Va bene, (Хорошо) пошли.

Отпустив его, я направился в салон, это не могло ждать. Николай надавил на Алессио... но я собирался надавить в ответ.

Я снял солнцезащитные очки, когда мы вошли в салон. Тео и Николай сидели на диване и тихо разговаривали. Тео поднял глаза при нашем приближении.

— Bello? Все в порядке?

— Мне нужно побыть наедине с Ником.

— Mon grand? — Николай поджал губы, Тео повертел головой между мной и Алессио, а затем на Николая.

— Все в порядке, Лучик. Дай нам минутку, — Николай помог Тео встать на ноги, затем поцеловал его в макушку.

Тео придвинулся ближе ко мне. Я видел, что он волнуется.

— Мне остаться? — тихо спросил он.

— Нет. Мы ненадолго.

Он переключил свое внимание на Алессио.

— И я полагаю, ты тоже останешься.

Алессио кивнул. Тео похлопал его по руке, а затем вышел на палубу один.

— В мой кабинет? — спросил Николай.

— Да, — сказал я. Не хотелось, чтобы Тео подслушал наш разговор.

Николай вышел из салона. Тогда я стал следовать за ним, но Алессио положил руку мне на плечо.

— Что ты делаешь?

Я умел вести переговоры, разбираться с преступниками и бандитами. Поэтому я не волновался.

— Расслабься, убийца. Увидишь.

Мы втроем пробирались по тесным коридорам, отделанным тиковыми панелями и латунными светильниками. Стены украшали современные абстрактные произведения искусства, несомненно, оригинальные, стоящие кучу денег.

Николай подвел нас к закрытой двери, которую он отпер и держал открытой. Я вошел и сразу же опустился на диван у стены. Он прохаживался за своим столом, а Алессио стоял где-то посреди комнаты. Едва закрылась дверь, как она снова открылась, и появился человек Николая. Он завис у выхода, как бы загораживая его, но я не обратил на него внимания. Вместо этого я сосредоточился на своем противнике.

Я сотни раз видел, как это делал мой отец. За последние четыре года я и сам так делал, когда имел дело с опасными людьми. Русские, возможно, и превосходили нас в силе, но итальянцам не было равных в стиле.

Первый ход?

Я сел в центре дивана и скрестил ноги, затем перекинул одну руку через спинку. На мне не было рубашки, так что мои татуировки и различные шрамы расскажут долгую историю без необходимости ее озвучивать.

Второй частью — использование тишины. Поэтому я покрутил солнцезащитными очками и притворился, что я абсолютно спокоен. Никаких забот, никакой угрозы.

Николай постукивал пальцами по деревянному столу, наблюдая за мной. Его лицо напоминало высеченный гранит, холодный и отстраненный. Его взгляд был ледяным и пристальным, как хорошая русская водка. Взгляд человека, привыкшего добиваться своего.

Но я не торопился заговорить. Посмотрим, кто сломается первым.

— Ты — Джулио Раваццани, — сказал он после долгой минуты, и теперь я отчетливо слышал русский акцент в его речи.

— Ты слышал о моей семье? — я постарался, чтобы мой акцент тоже был густым, каждый слог должен был напомнить ему, с кем он имеет дело.

— Я знаю о твоем отце.

— Хорошо. Это сэкономит нам время, — я наклонил голову. — Отец воспитывал меня, чтобы я стал наследником его империи. За восемнадцать лет жизни под его началом я многое повидал. Когда люди лгали, а когда говорили правду. И знаешь, чему еще я научился?

Ник промолчал, и я продолжил.

— Я научился понимать, когда меня пытаются использовать в своих интересах.

На этом я замолчал.

— Allora, (Итак) — сказал я после долгой паузы. — Ты сказал Алессио, что он должен тебе услугу. Это обещание я отменяю. Он тебе ничего не должен.

— Ты так хочешь стать кормом для рыб? — усмехнулся Николай.

— Я не позволю ему согласиться на работу для тебя, не зная деталей. Если ты хочешь нанять его, действуй по надлежащим каналам. Если он согласится, тогда ты заплатишь ему чертову уйму денег за его услуги.

— Эти обещания даны из лучших побуждений, чтобы ты остался жив.

— Ты не убьешь ни одного из нас.

— Я не был бы так уверен в этом, — мягко и с опасными нотками сказал Николай.

— Ты в курсе, что несколько месяцев назад я жил в Малаге? — я сохранил свой тон легким.

— И?

— Пока я там был, то был очень занят. Немного этого, немного того. Capisce? (Понимаешь?)

— И? Какое отношение это имеет ко мне?

— Братва там. Голубев и его люди. Ты их знаешь?

— Да, конечно.

Я так и предполагал. Если Николай был настолько могущественным, как говорил Алессио, он был бы похож на моего отца, с его руками в разных местах по всей Европе.

— Когда я искал партнера, Голубев показался мне ... неприятным. Вместо него я работал с местным жителем Мартиньес.

— Он тоже неприятен, — сухо сказал Николай.

Насколько я понял, Братва и Мартиньес годами боролись за контроль над Малагой и испанским рынком наркотиков. У Мартиньеса были определенные колумбийские связи, которые не доверяли русским. Это позволяло Мартиньесу держать удушающий контроль над товаром. Его высокий спрос и ненасытная жадность — вот что позволило мне продать ему двадцать килограммов.

— Да, но у него есть слабость, которой можно воспользоваться.

Николай наклонился вперед в своем кресле.

— Ты знаешь о слабостях Мартиньеса? — я уловил нотку неверия. Николай не думал, что я говорю правду.

— Позвони Голубеву. Спроси его, встречался ли он со мной три месяца назад. Тогда я пользовался именем Хавьер Мартин, — я жестом указал ему на телефон на столе.

Николай, казалось, обдумывал это. Он посмотрел на своего человека у двери. Тот, должно быть, кивнул, потому что Николай поднял свой телефон, разблокировал его и нашел контакт, который искал. Он поднес мобильный к уху. Голубев тут же взял трубку, и они обменялись фразами на русском языке. В трубке прозвучало имя Хавьер Мартин.

Когда Николай положил трубку, он бросил телефон на стол и уставился на меня. Медленно я покрутил солнцезащитными очками.

— Полагаю, Голубев подтвердил мой рассказ. И учти, Алессио свободно говорит по-русски, — я указал подбородком в сторону своего ragazzо. (парня)

— Да, — отрезал Николай. — Он сказал, что Хавьер Мартин предложил много кокса по смешной цене. И сказал, что это видимо дерьмовый продукт.

— Так и есть, — сказал я, кивнув. — И в этом слабость Мартиньеса. Его люди не умеют отличить, когда им продают чистую колу или пищевую соду. Но я не лгал Голубеву о своей способности привезти туда все, что ему нужно. Я могу помочь ему вывести Мартиньеса из бизнеса.

— Голубев никому не доверяет. Это то, что помогло ему дожить до шестидесяти лет.

— Мои знакомые тоже мало кому доверяют, но они доверяют мне и моей семье. И они будут доверять тому, с кем я скажу им работать в Малаге.

— Голубев, ты имеешь в виду. Если я соглашусь оставить тебя в живых.

— Нет. Голубев упустил свой шанс, — он обращался со мной как с дураком. Как с мальчишкой, играющим в мужскую игру. Я бы такого не простил. — Но ты, Николай, я мог бы заставить их работать с тобой.

— Ты думаешь, что я хочу расширить свою деятельность в Испании, — морщины вокруг его глаз углубились, когда он прищурился на меня.

— Нет, — я сделал паузу, а затем четко сказал: — Мы бы расширили свою деятельность в Испании.

— У меня нет намерения вступать в бизнес с Фаусто Раваццани.

— Я предлагал совсем не это. Бизнес будет между нами.

— А что с Голубевым? — взгляд Николая метнулся к его товарищу возле двери.

— Он старый. Из другой эпохи. Мы с тобой могли бы заработать на нем кучу денег.

Мгновение тянулось. Я понял, что он заинтригован.

— Ты делал это раньше?

— Конечно. Франкфорт, Гамбург, Задар, Тирана и Корфу. Я не задерживался на одном месте надолго из предосторожности. Но как только мы с Алессио разберемся с сицилийцами, я буду готов пустить корни и развивать свой бизнес, — я лениво покрутил солнцезащитные очки. — Почему не в Малаге?