Джлио был не слабым, а стройным, сильным, быстрым и ловким.

Но я был больше, с большими руками и лучшей подготовкой. Я схватил его за руку, в которой он держал нож, и оттянул мизинец, чуть не сломав его. Шипя, он выронил нож, и я отбросил его в сторону. Затем я занял позицию и удерживал его, используя свою массу, чтобы прижать его руки над головой. Задыхаясь, покрытые грязью и копотью, мы остались смотреть друг на друга.

— Слезь с меня, — он напрягся и выгнулся, но я был неподвижен.

Я сказал ему спокойно:

— Ты должен был пристрелить меня, когда у тебя был шанс.

Гнев кипел внутри него. Я видел это в каждой черточке его лица, в каждой складке его прищуренных глаз.

— Я могу сказать то же самое о тебе.

Я знал, почему не убил его до сегодняшнего дня. Возможно ли, что Джулио чувствовал то же самое? Неужели он колебался сегодня из-за странного притяжения между нами?

«Хотел, чтобы это был ты. И с тех пор я не могу перестать думать об этом».

Нет, это было невозможно. Джулио знал, что случится, если он не убьет меня первым. Он не стал бы рисковать.

Ничуть не ослабляя хватку, я наблюдал за ним. Его грудь вздымалась и опускалась, словно он задыхался, но я не отводил взгляда. Я вытянулся над ним так, что мог ощутить каждую косточку, каждый мускул его длинного тела. Мог детально рассмотреть точеные черты лица и угловатую челюсть. Прямой нос. Великолепные голубые глаза, обрамленные длинными густыми ресницами. Вблизи он был просто великолепен.

— Почему ты не убил меня? — спросил я.

— Я собирался, — каждое слово было тщательно выговорено сквозь стиснутые зубы.

— Cazzata. (Чушь)Ты мог бы нажать на курок оттуда.

— Я боялся, что промахнусь. Тогда бы ты выстрелил в меня.

«Это может быть правдой», — подумал я. Но я не считал его некомпетентным. Он не был тем человеком, который пять минут держал меня на земле и пытался отрезать мне руку, не после тренировки по стрельбе по мишеням.

Я надавил, не желая оставлять это без внимания.

— Зачем ты вчера это сказал? Про Малагу и минет?

Он несколько раз моргнул, как будто не мог поверить, что я заговорил об этом. Затем он попытался пошевелиться.

— Слезь с меня, и я тебе скажу.

Я не хотел уступать свое преимущество.

— Нет. Скажи мне сейчас.

— Я ни хрена не скажу, пока ты меня не отпустишь, stronzo. (засранец)

Я хотел, чтобы меня не волновало, что я могу убить его, не получив ответов. Но я хотел знать каждую мысль в его голове. Я был очарован. Даже если он станет причиной моего собственного падения.

Я прикинул свои шансы на выживание, если отпущу его. Я не беспокоился, потому что оружие было далеко. Если понадобится, я смогу снова прижать его к земле.

Руками я оттолкнул его от себя, оторвав свое тело от его тела. Я изменил положение ног и встал. Я думал, что Джулио попытается отпрыгнуть, но он не сделал этого. Он остался лежать на земле, опираясь на локти, и смотрел на меня.

Я протянул руку.

Постояв так некоторое время, он взял мою ладонь.

Тогда я отпустил его.

Мои руки были свободны и расслаблены, мышцы готовы. Джулио казался на грани, напряжённый и готовый к борьбе. Он задыхался и смотрел на меня, темные волосы свисали ему на лицо. Никто из нас не говорил.

У меня было бесконечное терпение, и не мне нужно было объяснять.

— У тебя были все шансы убить меня, — наконец сказал он, его голос звучал с глубоким хрипом. — Я даже не знал, что ты здесь. Было бы легко убить меня и ускользнуть. Два парома пришли и ушли с тех пор, как ты прибыл на этот остров. И все же ты наблюдал за мной, давал советы по улучшению прицела и бегал со мной.

— И? — спросил я, когда он не продолжил.

— И это именно то, что ты делал в Малаге и снова на Санторини. Для тебя это не в порядке вещей, поэтому я удивляюсь и пытаюсь понять причину. И есть только одно объяснение, Алессио.

Воздух вокруг нас изменился, он знает.

С колотящимся сердцем я почувствовал, как обостряются мои чувства. Я осознавал все вокруг, каждую часть своего тела. Твердая земля под моими ботинками, боль в плечах, огонь в руках. С каждым вдохом мои легкие наполнялись воздухом, а кровь устремлялась по венам.

Я не хотел, чтобы он говорил мне это.

Потому что это была правда, и говорить ее - только позориться.

— Может быть, я не вижу в тебе угрозы. И могу не торопиться, зная, что ты никогда не сможешь от меня уйти, — я попробовал отмахнуться.

Его губы скривились в сексуальной улыбке. Он впервые смотрел на меня так, словно хотел раздеть меня и трахнуть до беспамятства, но я не знал, что делать. Это дезориентировало меня. Заставило меня желать того, чего я не могу иметь. У меня пересохло во рту.

— Убийца, не поэтому, и ты это знаешь. Когда ты дрочишь, кого ты представляешь? О ком ты фантазируешь?

Я не хотел отвечать.

— Меня? — он сделал три шага ближе, оказавшись в пределах моей досягаемости. — Я делаю твой член твердым?

— Значит, тебе нравится, что человек, который тебя убьет, хочет тебя трахнуть? — я фыркнул и попытался отшутиться, хотя во мне все пылало.

— Да, нравится, — правда была в голубых глазах, потемневших от вожделения. — Может, это и фигня, но мне нравится знать, что ты снова жаждешь моего члена так сильно, что рискуешь своей карьерой и жизнью. И я был бы дураком, если бы не использовал это против тебя.

— Эти игры разума — пустая трата времени. В конце концов, я сделаю то, что должно быть сделано.

— Я так не думаю, — он сделал еще один шаг ближе ко мне. Потом еще один. Теперь мы почти касались друг друга. Он задержался взглядом на моем рте. — Я думаю, ты бы предпочел отсосать мне снова.

Да, я хотел. Очень сильно. Но я не признаюсь ему в этом.

Вместо этого я приподнял одну бровь и постарался выглядеть невозмутимым.

— Я думаю, тебе не хватает члена во рту, принц. У меня он даже ничего. Может быть, если хорошо отсосешь, я оставлю тебя в живых.

Очень медленно, мучительно медленно, он положил одну ладонь мне на грудь. Я чувствовал его жар сквозь разделяющие нас слои одежды. Затем он поднял руку выше, пока не добрался до обнаженной кожи моего горла. Скользнув ладонью в сторону, он обхватил мою шею, как бы удерживая меня на месте.

У меня по коже побежали мурашки. Я не мог пошевелиться, завороженный жаром и напором, устремленным на меня. В этот момент не существовало никого другого. Я видел и чувствовал только его.

— Ты вспоминал ту ночь? Вспоминал вкус моей спермы? — его голос был едва слышным шепотом.

— Да, — правда вырвалась наружу прежде, чем я смог ее остановить.

Пристально глядя на меня, он потянулся свободной рукой к молнии моей куртки. Каждый металлический зубчик расстегивался с чувственным скрежетом. Когда стороны куртки разошлись, он перебросил тяжелую ткань через мое правое плечо, затем через левое. Она скользнула по моим рукам и упала на землю.

Я остался в плотной компрессионной рубашке, похожей на ту, что я надевал, когда бегал. Джулио долго смотрел на мою грудь и плечи, потом снова на мое лицо.

— Вытащи мой член, — приказал он. — И встань на колени.

Я мог отказаться. Это было разумно.

Но я был слаб, когда дело касалось Джулио, и он это знал.

Как в оцепенении, я потянулся к пуговице на его джинсах. Расстегнул молнию, внимательно следя за толстой выпуклостью, которая теперь давила на его трусы. Он уже был тверд для меня, что мне очень нравилось.

Протянув руку внутрь, я обхватил его член. Он был горячим, кожа натянулась, и у меня пересохло во рту. Я медленно подрачивал его, желая продлить удовольствие. Желая помучить его.

Он быстро втянул воздух.

— Черт, продолжай, — он стянул трусы и джинсы ниже по бедрам, давая больше места. — Крепче. Вот так.

Я задвигал рукой быстрее, сильнее. Мы оба смотрели вниз на мою руку, наши головы почти соприкасались. Я провел пальцами по нижней стороне его ствола, затем переместился к щели. Я размазал ожидающий там предэякулят, используя его как смазку, продолжая качать кулак. Его рука внезапно дернулась на моей шее.