- Какого?! - хотел было он уже разразиться гневной тирадой, но я, больше не в силах сдерживать эмоции, кинулась к нему на шею, так и не позволив ему подняться с пола.

- Сашка!..

От него пахло сигаретным дымом и алкоголем, но сейчас даже эти запахи меня не раздражали.

Из всех сил прижимаясь к нему, своим дрожащим от нервов телом, я боялась разжать руки. Спустя долгих четыре года я вновь была рядом с ним.

Он сидел на балконе в одной майке и спортивных штанах и, судя по всему, уже довольно давно - его тело было обжигающе ледяным.

Сбитый с толку происходящим, он некоторое время неподвижно сидел, не зная как реагировать, но вскоре он обнял меня в ответ, притягивая вплотную к себе.

- Ир… Ира… - шептал он моё имя, запутывая свои ледяные пальцы в моих волосах.

То, как он произносил имя, заставляло моё сердце замирать.

- Неужели это действительно ты? Маленькая…

- Я, - чуть отстранившись, я заглянула ему в глаза. О! Сколько же в них плескалось эмоций! Они накрыли меня лавиной, заставив на мгновение сбиться дыхание. Непередаваемая боль сменялась хрупкой окрыляющей надеждой, что, казалось, могла, как спасти его душу, так и разбить остатки горевавшего сердца. Я обхватила его лицо, бережно стирая влажные дорожки на его щеках, улыбаясь сквозь собственные слёзы.

Перехватив мою руку, он прильнул к ней, всё так же всматриваясь в мои глаза.

- Спустя столько лет… Маленькая… Когда?..

- Сегодня утром, - поняв его без лишних слов, тихо ответила я.

- Почему… почему именно сегодня? - запнувшись, глухо спросил он. В голосе не было раздражения или обиды, там плескалась затаённая надежда. Надежда, которую я, к сожалению, не могла оправдать, и это разбивало мне сердце.

- Мой контракт вчера подошёл к концу, и я не захотела оттягивать отъезд, - не без вины честно созналась я. Что-то подсказывало мне: лучше не врать.

Что-то в его взгляде вспыхнуло на мгновение, почти сразу же угаснув вновь.

- Вот оно что… понятно…

Пальцы расслабились, и его рука соскользнула с моей. Поняв его состояние, я сама схватила его за холодные ладони, грея их капелькой своего тепла. Не теряя времени, я поспешила положить конец недопониманию, что растянулось на долгих два года.

- Саш, прости, если когда-нибудь сможешь! Прости меня, я была такой идиоткой!

Удивлённые зелёные глаза поднялись, встретившись с моими, и, окрылённая этим, я спешно продолжала:

- Поставила свои чувства выше всех, навыдумывала всякий бред, чем сама в себе и породила обиду. Прости меня, Саша! Я должна была быть рядом всё это время, а я пряталась, как последняя трусиха. Пожалуйста, только прости!

Горькие слезы потекли по щекам, дыхание перехватывало, но я не могла перестать просить прощение.

Сбитый с толку моими слезами, мужчина сидел рядом, не зная, что делать.

- Простить? За что? За что ты просишь у меня прощения, Ира? - он вновь аккуратно приобнял меня, аккуратно проводя рукой по моим волосам. - Ты же ничего не сделала.

- Нет, сделала! - с неожиданной для самой себя прытью опровергла я. - Виновата, и виновата дважды: первый раз, два года назад, когда решила, что ты сделал предложение Марине, и второй, когда я не приняла всерьёз твой звонок год назад. Мне так жаль, Саша! Если бы только можно было отмотать время назад, - тихо закончила я, отводя в сторону взгляд и сотрясаясь от рыданий.

- Подожди. Какое предложение? О чём это ты вообще?

Не знаю, как выглядел мой взгляд в тот момент, но, когда я посмотрела на друга, он изменился в лице, разом побелев.

- Что? Что произошло с тобой, Ир?

Горькая улыбка скользнула по моим губам, отразив раскаяние во взгляде.

- Со мной? Ничего, кроме моей собственной глупости, а вот, что случилось в твоей жизни, Саша…

Я рассказала. Рассказала ему обо всём. Сбивчиво, быстро, но честно. И то, как мне писала Марина, и о причине, по которой я не захотела возвращаться домой, и о звонке Оксаны и родителей в тот злополучный день, и об обиде, что жгла меня изнутри все эти годы. Я рассказала ему обо всём, вплоть до сегодняшнего разговора с подругой и раскрытием истинного положения дел.

Я сидела с ним на балконе, плача навзрыд, а он молча слушал меня, нечитаемым взглядом уставившись в пол.

Я закончила, а он продолжал молчать, и мне становилось страшнее с каждой секундой. Я боялась увидеть реакцию, которую вызвали в нём мои слова, но в то же время я испытывала некое облегчение от того, что сейчас мы положим всему конец раз и навсегда.

Я была готова ко всему: к крику, к обвинению меня в ревности, к обвинению меня в эгоизме, я даже была готова, что он возьмёт меня за шкирку и заставит проваливать из квартиры. Я всё это заслужила. Я не могла рассчитывать на прощение, но я совсем забыла, что это был Саша. Мой Саша, которого я знала с самого детства.

Не говоря мне ни слова, он притянул меня к себе, кутая в своих объятиях. Я уткнулась лбом ему в плечо, когда его ладонь легла мне на затылок, а пальцы зарылись в моих распущенных волосах.

- Какая же ты глупышка… - его глухой шёпот раздался прямо над ухом, щекоча горячим дыханием. - Совсем не изменилась за эти годы.

В его голосе, хриплом от недавних слёз, была какая-то небывалая глубина, что вызывала мурашки на коже.

Всего несколько слов, простых, без изысков, но именно они ослабили тиски, сжимающие сердце.

Облегчение охватило всё моё существо освобождающей волной, что вновь вызвала слёзы, теперь уже облегчения.

Я молчала, сжимая ткань майки на его спине, и уткнувшись носом ему в плечо. Мне не было что ему ответить. Я была виновата перед ним, но он не обвинял меня ни в чём, за что я была ему благодарна.

Он не ненавидит меня.

Я точно недостойна его. Он слишком добр и чист для такой эгоистки, как я.

Я тряслась от слёз, а Саша сидел, даря свои уютные объятия и пытаясь меня хоть как-то утешить.

Лишь когда я смогла чуть успокоиться, он встал, потянув меня за собой в дом.

- Ты совсем замёрзла.

Я позволила себе слабую улыбку в ответ.

- А сам-то!

- Я - мужчина, мне не страшно.

- Ну, да, как же! - с сарказмом хмыкнула я, растирая влажные дорожки на своих щеках. - Ты же у нас неуязвимый и не боишься воспаления лёгких.

Саша промолчал, неопределённо передёрнув плечами.

Его квартира осталась такой же, какой я её помнила пять лет назад. Как и в нашем доме, здесь словно бы замерло время.

Мы прошли с балкона через его комнату. Он ничего здесь не изменял со времён ремонта, который устроил почти сразу, как вернулся из Лондона. Светлые стены и мебель под ольху, практически как в моей комнате. Двуспальная кровать у стены была небрежно закинута пледом. Это был единственный акцент беспорядка в, казалось бы, идеально чистой комнате.

Он отвёл меня в гостиную, где мы расположились на диване.

Закатные лучи солнца, проходя через тюль, оранжевыми полосами освещали комнату, разбивая сгущающийся полумрак.

Комната тонула в вязкой тишине, которую даже не разбивало тиканье настенных часов – их ход был плавен и беззвучен. Всё это вызывало странное ощущение дискомфорта и трепета в груди, словно время в этот закатный час остановилось в преддверии чего-то таинственного, сокровенного.

Саша молчал. Молчала и я.

У каждого из нас было море вопросов друг к другу, ответы на которые мы желали получить, но никто не знал, как начать. Саша решил сделать первый шаг, но сделал он его как истинный джентльмен.

- У тебя, должно быть, много вопросов ко мне? Спрашивай, я постараюсь ответить.

Я покосилась на друга. Он сидел на противоположном конце дивана, как можно дальше от меня. Вся его поза: сцепленные в замок руки, упёртые в колени, ссутуленные плечи, опущенная голова - всё это говорило о том, что он не готов к этому разговору.

Я умела настаивать, добиваясь своего, порой выбивая признание у других, ещё с самого детства, но именно с Сашей я физически не могла так поступать. Сложно сказать почему, но меня каждый раз словно бы что-то останавливало, какая-то невидимая преграда, на которую натыкалось моё сердце.