- Чувство юмора в этой ситуации говорит о том, что не всё так плохо, - отсмеявшись продолжил мужчина. - Но я говорил серьёзно. За последние два года разве ты не принимала самостоятельно решения как мой зам?

- Принимала, но всё происходило в твоё отсутствие и с твоего согласия, - кивнула я, всё ещё не совсем понимая, к чему это он клонит.

- У тебя была полная свобода действий, и ты принимала решения. Верные решения.

- Допустим.

- Ты проводила собрания отдела, пока я был в командировке, донося информацию и распределяя работу между сотрудниками.

- Это было всего один раз!

- И, тем не менее, - Игнат был абсолютно невозмутим. - Тебе было страшно?

- Очень! - искренне ответила я, хотя всё он давно знал, расспросив меня после той давней командировки.

- Но разве тебя съели на этом совещании? - спросил он и, не дожидаясь ответа, ответил сам: - Нет. Ты цела и невредима.

- Только морально пострадала, - пробубнила я, отворачиваясь вновь к окну, под новый приступ смеха босса.

- Пусть так, - не стал спорить Игнат, откидывая свесившиеся на лоб пряди. - И последний гвоздь в крышку твоего гроба!

- Звучит очень обнадеживающие.

- Ты погоди, я ещё ничего не сказал. Ты умеешь заполнять документы, у тебя есть юридическая квалификация, ты много раз присутствовала на заседаниях руководства, ты знаешь как вести дела, в конце концов, ты не тупая, а умеешь распоряжаться тем, что находится в твоей красивой темноволосой голове, и принимаешь верные и обдуманные решения, а не рубишь с плеча.

От таких нахваливаний меня любимой, кровь жаром прилила к щекам, заставив меня бездумно приложить холодную ладонь к ним.

Пока я смущённо хлопала глазами, Игнат, довольный произведённым эффектом, накрыл моё острое плечо своей рукой, жар от которой я ощутила даже через пиджак.

- Я тебе скажу одну очевидную, но очень важную мысль: лучше сделать и потом пожалеть, чем не сделать и сожалеть до конца дней об упущенной возможности. Ну, Ир, - его глаза, казалось, заглядывали мне в душу, видя все сомнения и страхи, о которых я молчала, - отказаться, если почувствуешь, что не справляешься с доверенной работой, ты всегда успеешь, а вот саму такую возможность не известно, получишь ли ты ещё когда-нибудь. Хотя бы попробуй. Но зачем же я тебя уговариваю тут, - он хитро сощурился, растянув губы в ухмылочке, - ты же уже дала согласие, не так ли?

Потерпев полное поражение, я лишь кивнула, вздыхая. Он действительно был словно экстрасенсом, видя меня насквозь, и пользуясь этим, стал моим личным психологом.

- Ну, вот и хорошо, - ещё раз ободряюще пройдясь по моему плечу, его рука опустилась, а за ней последовало странное опустошение.

- Нат, мне страшно… - тихо созналась я, в глубине души отчаянно желая получить от друга поддержку.

- Я знаю, Ир, - ласково произнес тот. - Ты думаешь, я не боялся, когда меня поставили во главе отдела? Боялся до одури! Я едва мог идти по коридору из-за того, что ноги меня не держали, а колени норовили подогнуться. Первые недели я боялся что-нибудь не то ляпнуть, да и вообще мне всё время казалось, что мои подчинённые смотрят на меня как на какого-то слизняка! Я понял, что, чтобы перестать так себя ощущать, нужно сделать всё возможное, чтобы меня точно все начали уважать, а может даже и бояться. Я взял себя в руки, стал много работать и смог заслужить уважение, как у других, так и у самого себя. А теперь, как видишь, я тут маленький босс и пока не собираюсь в отставку, как и передавать управление отделом маркетинга в руки криворуких малявок. Клянусь, - он ударил себя кулаком в грудь, с чрезмерно серьёзным выражением лица, - ни один клоун не займет моё место, пока на нем сидит паяц, что сейчас перед тобой.

Я тихонько засмеялась, прикрыв ладошкой рот.

Довольный моей улыбкой, блондин тоже улыбался во все тридцать два.

- Всем поначалу страшно, это нормально, но, это нужно просто претерпеть. Дальше станет легче, поверь мне.

- Я и так верю тебе. Спасибо за поддержку, ты всегда умеешь подобрать нужные слова.

Отважившись, я по-дружески приобняла Игната, стараясь выразить хоть частичку моей благодарности этому светлому, во всех смыслах, человеку, к которому я так привязалась, и по которому буду тосковать на родине.

- Всегда к твоим услугам, Колючка.

- Мне будет тебя не хватать, - не сдержавшись, всхлипнула я, постыдно сдерживая непрошенные слёзы.

- Что же ты, в самом деле… - сокрушенно вздохнул Игнат, приобнимая меня в ответ, - мы же не на разных планетах будем, да и ты не сегодня ещё уезжаешь. Давай боец, соберись! Босс не должен быть нюней, иначе никакого уважения от подчинённых не получишь.

Пусть он и бурчал мне над ухом, но по его бережным объятиям я точно знала, что он лишь пытается меня взбодрить, поэтому мешая смех и слезы, я лишь отмахнулась:

- А я нюня! Не мешай плакать.

- Ох, Ириш… - его тёплая ладонь легла мне на голову, приглаживая волосы. - Мне тоже будет очень тебя не хватать, - прошептал мужчина.

Я этого не почувствовала, но зато увидела через отражение в панорамном окне. Чуть склонив голову, он поцеловал меня в макушку, но не напрямую, а прикрыв то место своей ладонью.

Я была даже рада, что в тот момент плакала, ведь слёзы с новой силой потекли по моим щекам. Это было его прощание со мной, с той, которую он всё ещё любил, но уважал выбор её сердца.

Совсем скоро пришёл день моего отъезда. Эти несколько месяцев пролетели незаметно, словно бы и не прошло почти два сезона года. Я взяла ночной рейс, не желая лишний день болтаться без дела. С утра забрав оставшиеся вещи из офиса, я простилась с коллегами.

Мне было тяжело уходить из этого приветливого и дружного коллектива, но ещё тяжелее мне было прощаться с Игнатом. Желая провести со мной последний день, он ушёл с работы пораньше, закинув меня в мою съёмную квартиру, в которой я ещё с вечера собрала вещи. Ключи пообещал сдать сам Игнат, чтобы я перед аэропортом не беспокоилась лишний раз.

До вылета мы с ним успели ещё сходить на ужин в неплохой ресторан в моём районе, после чего он отвёз меня в аэропорт.

Ещё утром я дала себе слово не плакать и даже частично его сдержала, не заплакав при окончательном прощании, и даже когда последний раз взглянула на Игната с зоны регистрации. Однако я не сдержала слёз, сидя в самолёте у иллюминатора. Мне казалось, что я оставляю на чужбине что-то важное и дорогое сердцу. Нет, не возлюбленного и даже не лучшего друга, а брата, что понимал меня, и с которым можно было всем поделиться.

В какой-то момент, когда шасси уже оторвались от земли, я всё же на мгновение засомневалась в правильности своего решения. Может, мне действительно стоило остаться подле Игната? Быть рядом с тем, кто всегда поможет и поддержет, а главное искренне любит? Кто знает, вдруг, пожив с ним в качестве супруги, я бы смогла влюбиться в него? Но я тут же отдёрнула себя. А если бы не смогла? Нет. Я уже причинила боль Нату, а такой жестокости он точно не заслужил. Он точно сможет найти девушку, достойную его любви.

Незаметно для себя я заснула, а на следующий день была уже дома. После пересадки в Стамбуле, где я провела почти пять часов, как всегда ощущая себя маленьким потерявшимся ребёнком в незнакомой стране, я с непередаваемой радостью спускалась по трапу в родном Пулково.

Из аэропорта меня никто не забрал, но я была к этому готова. Была суббота и родители ещё вчера уехали на дачу, а я не сообщала им о своем скором прибытии. Для них я должна была прилететь в свой день рождения. Пусть это будет для них сюрпризом.

Спокойно заказав такси, я уже было собиралась ехать домой, но на полпути меня словно бы что-то остановило. Недолго думая, я поддалась порыву и попросила водителя заехать на кладбище. Я не знала, как именно Олег Семёнович смог получить разрешение, но дядю Влада и тётю Раю захоронили на Смоленском кладбище.

Доехали мы очень быстро, и, попросив водителя не уезжать, я оставила вещи и пошла по тенистой аллее, вдоль старых захоронений. Красивые памятники, дорогие скульптуры и блестящие на солнце полированные плиты надгробий были по-своему красивы на фоне золотистой листвы. Величественное, но печальное место. Здесь практически не было людей, и я шла в одиночестве, минуя могилы, пока тишину кладбища разбавлял шелест листвы на деревьях и хриплое карканье ворона, где-то вдалеке.