- Тогда давай поиграем.

Ну, что сказать, я была покорена этим столь щедрым жестом с его стороны, полностью смирившись с навязанной нам родителями дружбой.

Сашка оказался очень хорошим и совсем не напоминал вредных мальчишек из сада. Он был довольно молчаливым и слишком серьёзным для своего возраста, а ещё он был почти на год старше меня.

Не сказать, что мы сразу стали лучшими друзьями, но играли почти каждый день, вместе с родителями ходили по городу и начали делиться друг с другом игрушками. Саша давал мне машинки, я же ему переправляла плюшевых мишек, к которым он питал особую слабость. Конечно, в нашей зарождающейся дружбе не обошлось без пары драк, за которые мы оба получали воспитательным ремнём, после чего долго стояли в разных углах, однако нас это не останавливало, и мы продолжали бои без правил. Именно после одного такого «мордобоя», причину которого я даже уже и не помню, мы оба пришли к миру и согласию и побратались, став не разлей вода: ели из одной тарелки и вместе доводили родителей своими проказами.

То, что мы подружились, стало на руку и нашим родителям - все они были занятые люди, поэтому посменно оставляли нас друг у друга. Иногда, моя мама отводила меня к Скворцовым, а иногда Сашу притаскивали к нам.

Моя мама работала школьным учителем, отец - профессор в академии наук, поэтому пропадали на работе они оба. С Сашиными родителями ситуация была ничуть не лучше - Сашин отец был юристом, а мать - преподавателем иностранного в университете.

Когда мы чуть подросли и стали самостоятельно выходить на улицу, родители разом постарели на несколько лет.

В какие только передряги мы не влипали! Пролазили через забор на стройку, чтобы посмотреть вблизи подъёмные краны и трактора с ковшами, после чего пулей убегали от ругающихся грозных строителей, ходили по подвалам, чтобы посмотреть, что там и как устроено, правда, ничего интересного, кроме людей без определённого места жительства, мы там не нашли. Ещё пару раз мы проникали на крышу собственной многоэтажки. Пожалуй, это были одни из самых ярких детских воспоминаний. Сырость и вонь тёмного подвала, где бегали мелкие тени крыс, и в противовес им свобода и простор крыши. Она была абсолютно плоской, поэтому по ней можно было ходить, абсолютно не боясь скатиться. Сильный ветер трепал нас, как тряпичных кукол, но кирпичное ограждение крыши по периметру дарило чувство защищённости. Вид района, зелени парка и бескрайнего неба над головой дурманили разум.

Здесь, сокрытые от посторонних глаз, мы могли посидеть в тишине и спокойно посекретничать. Хотя, по большей части болтала лишь я, всем сокровенным, Саша же оставался молчаливым слушателем.

К моему собственному удивлению, я настолько сильно подружилась с этим мальчишкой, что могла доверить ему все свои секреты, заодно попутно выговориться, а со временем и получить советы, пусть и по-детски житейские.

Мы несколько раз делали вылазки на крышу, но в один прекрасный день это заметила соседка с девятого этажа. Ох, и крику тогда было, да и родительский ремень запомнился надолго. На следующий день на двери, что вела на крышу, уже висел солидный амбарный замок. Больше мы туда попасть не смогли.

Чуть присмирев в начальных классах, мы спокойно играли на площадке с другими детьми. Иногда к нам присоединялась Оксана, но их общение с Сашей выходило немного натянутым и неестественным. Однажды Сана созналась мне, что её пугает пристальный взгляд Саши, которым он любит прожигать вещи и людей, из-под хмуро сдвинутых бровей. Взгляд действительно был странным для ребенка его лет: прожигающий в тебе дыру и словно бы видящий тебя изнутри, так ещё и достаточно бесстрастное лицо мальчика довершали «великолепный» образ. Про улыбку вообще лучше промолчать. Даже я видела её крайне редко, хоть и проводила с Сашей много времени, что до остальных детей – им не посчастливилось её застать, по крайней мере, на моей памяти.

Может, Сашин взгляд действительно был немного жутковатым, не могу точно сказать. В нашу первую встречу я не припомню, чтобы он меня именно испугал, скорее, мне было просто некомфортно, но в те годы я вообще не любила, когда на меня смотрят, и так у меня было со всеми. К этим же выразительным ярко-зелёным глазам я привыкла очень быстро и не могла понять слова своей подруги. Для меня его взгляд был самым обычным, не злобным, просто Сашиным. Лишь намного позже я смогла осознать, почему другие дети так боялись Сашиных глаз. У него по природе были немного опущенные сведённые вместе брови, что делали сам взгляд тяжёлым, хмурым, не детским. Но поскольку я знала Сашку, так сказать, «изнутри», меня его внешность не могла ввести в заблуждение.

***

В классе втором беззаботные игры с другими детьми на площадке подошли к концу. Всё случилось после переезда в соседний дом новой семьи с сыном на год старше Саши и на два – меня.

Чуть выше меня, светлолицый и светловолосый, с лёгким румянцем на щеках и большими голубыми глазами со стальным отливом. Тогда я с удивлением для себя отметила, что он очень напоминает мне принца из «Щелкунчика», однако грёзы мультфильма быстро спали. Внешность принца прикрывала характер Мышиного короля.

Адаптация к новой местности прошла у него очень быстро и удачно. Хорошо одетый, с лучшими импортными игрушками, он быстро покорил сердца всех детей двора. Только он оказался очень заносчивым и задиристым. Все должны были во всём быть с ним согласны, а сам он считал, что на голову выше всех во всех смыслах. Сейчас его поведение я могу описать одним словом - мажор. Это был мелкий восьмилетний мажор нашего двора.

Кличка Щелкунчик, придуманная мной, быстро распространилась среди дворовых ребят, и пусть в присутствии своего «босса» они держали рот на замке, я точно знала, что за его спиной используют именно этот позывной.

Вообще, в то время все ребята стремились получить свою «кликуху». Тогда это казалось нам крутым, сразу поднимающим твой статус. Эта политика не обошла стороной и меня. Я очень хотела себе дерзкое прозвище, что-нибудь грозное, но на деле реальность оказалась жестока, и правда была такова, что прозвище не ты себе выбираешь, а остальные подбирают его тебе, зачастую даже без твоего ведома, и повлиять на это практически не возможно.

За мной закрепилось прозвище Колючка. До сих пор помню, как смачно заехала в лицо пареньку, что первым его произнёс.

Тут стоит уточнить, что уже к первому классу вся моя детская зажатость и стеснительность растворились, словно их никогда и не было. Эта перемена произошла как-то незаметно даже для самой меня, словно в один прекрасный день я поняла, что незачем прятаться от окружающих, ведь им можно отвечать, гордо подняв голову и встретившись с ними взглядом.

В общем, я тогда сильно обиделась на свой новый позывной, но, если подумать, моё прозвище было ещё не самым обидным: Сашу окрестили Карликом, что было ударом по его самолюбию, ведь он и так очень переживал из-за того, что был ниже своих сверстников.

Отношения со Щелкунчиком у нас были весьма натянутые.

Он с первого взгляда невзлюбил Сашу, как раз-таки за его манеру смотреть на людей. Избивать в открытую он естественно не стал, зато начал подстрекать других детей, говоря про моего друга всякие гадости. Отдельным поводом для насмешек он избрал Сашин рост. Действительно, в то время он был намного ниже своих одногодок. На обидные слова Саша давал обидчикам сдачи, защищаясь, как боевой воробей, только вот силы были всегда не равны. Не в силах терпеть такую несправедливость, я с боевым кличем кидалась на выручку другу в драку, а если дело касалось измывательств, то, будучи в школьные годы болтливой, с хорошо подвешенным острым языком, я вставала на защиту друга, защищая его от обидных слов и заставляя уходить в слезах наших противников. Правда, почти всегда на следующий день после таких дебатов, на нас устраивали засады, и были снова драки. Самым болезненным было, когда дёргали за волосы во время боя, поэтому очень скоро я начала высоко закалывать волосы, или просить маму заплетать мне «венки» из кос, чтобы ничего не болталось.