- Спасибо, за букет, но не мог бы ты его убрать? Пожалуйста, – практически жалобно выдохнула я, силясь больше не смотреть на ненавистные цветы.

Игнат явно не понимал, что на меня нашло.

- Это же просто цветы, что в них такого?

Меня же начинала бить мелкая дрожь. Перед закрытыми глазами вновь всплыла тёмная квартира, ванна в крови и букет роз на полу.

Через силу, едва слышно я смогла лишь произнести два слова:

- Ненавижу красный…

***

Признаться, от такой роскоши мне первое время становилось очень некомфортно, о чём я ему говорила, прося более скромного внимания к моей персоне, но получала каждый раз один и тот же ответ: «на дорогих людях не экономят». Я смирилась. Это не стало какой-то жертвой с моей стороны, ведь мне действительно было приятно от такого внимания.

Сам Игнат был чутким и любезным молодым человеком. Он всегда считался с моим мнением и ни разу не повысил голос, даже когда я была неправа. Уверенный, решительный и даже в какой-то мере жестокий, как начальник, он был мягким и спокойным со мной. Этот контраст порою напрягал: спокойный и любящий или откровенный холерик, от крика которого грозятся вылететь стекла окон - какой из них настоящий Нат?

Пожалуй, он был именно тем самым принцем на белом Мерседесе, о котором сейчас мечтают все, а мне посчастливилось стать его принцессой.

Я познакомилась с его родителями, оказавшимися очень милыми и добрыми людьми, так что у меня возникли вопросы, как их сын мог быть хулиганом в школьные годы, на что тот лишь смущённо краснел, всячески стараясь перевести тему.

На работе мы старались не афишировать отношения, хотя, многие, у кого были глаза и мозги, всё быстро поняли сами.

Дело медленно и уверенно двигалось к самому важному решению в жизни каждого человека, но к несчастью или же к счастью, я предложила расстаться.

Он был идеальным, с ним было уютно и комфортно, но что-то было не то. С его стороны не было ни единого промаха за почти два года отношений, он даже ни разу не заставил меня ревновать, хотя был завидным мужчиной в глазах женской половины общества. Быть может, причина была именно во мне - за всё это время я так и не смогла забыть Сашу.

Я проводила и дни, и ночи с Игнатом, но засыпая в его объятьях, думала о Саше, представляя, как он должно быть счастлив с Мариной.

Не было скандала с выяснением отношения, нет. Всё прошло тихо, словно я сказала, что просто иду в магазин.

Игнат молча смотрел на меня с нечитаемым выражением лица, которое вскоре сменилось неким печальным удовлетворением.

- Ты так его и не забыла? - грустно улыбнувшись, тихо спросил он, обо всём догадавшись.

Тогда я вновь не смогла сдержать слёз. Он действительно был даже слишком идеален для меня - понял всё намного раньше, чем я сама это окончательно осознала, и не осуждал.

Зато я считала себя предательницей. Мне было противно от самой себя, что я заставляю страдать такого человека лишь из-за того, что всегда думаю и мечтаю о том, который никогда уже не будет моим, тем самым уничтожая своё счастье. Я была просто дурой, что так и не смогла выкинуть из сердца свою первою любовь и теперь сама лично рушила жизнь себе и другому.

А Игнат меня утешал, баюкая в объятьях как маленькую, которой я тогда себя и ощущала.

Мы расстались мирно и тихо. Ни на наших отношениях, ни на работе это вообще никак не сказалось. Мы стали просто хорошими друзьями и проводили довольно много времени в обществе друг друга.

Игнат не забрал ни единого подарка из тех, что он сделал мне за эти почти что два года, а подарки были дорогими - элитные ювелирные украшения с бриллиантами тянули на космическую цену, но он отказался. Просто не принял их назад, сколько бы я не настаивала. Он обосновывал это тем, что пусть это будут дружеские подарки, в память о, пусть и не долгом, но счастливом, времени, что мы провели вместе.

Не сказать, что расставание совсем уж прошло бесследно.

Пусть он и продолжал мне улыбаться, с теплом глядя на меня, я чувствовала, что эта улыбка пропитана грустной болью, что каждый день колет ему сердце. Я же со своей стороны чувствовала вину за то, что причинила боль тому, кто меня так искренне любил и просто хотел быть любимым в ответ. Утешением было лишь то, что он достоин любви той, в чьём сердце будет место лишь для него одного, у меня же глубоко внутри прочно засели чувства к другому, которые я так и не смогла искоренить.

А ещё, признаться, я была грешна перед ним, что тоже дополнительно давило мне на совесть.

Ещё когда мы с ним встречались, я ни разу не улетала домой на праздники или во время отпуска. Для всех официально я была загружена по уши, поэтому и не могла вырваться домой. Однако это было не совсем правдой.

Один раз, через полтора года, как мы с Натом сошлись, мне всё же пришлось слетать в родной Санкт-Петербург. Мне пришло уведомление от моего российского банка, что у меня проблемы со счётом и необходимо моё личное присутствие для решения вопроса. Это стало прекрасной возможностью побывать дома, но списавшись с родителями, я узнала, что они улетели на отдых в Италию, поэтому не стала сообщать о необходимости своего прилёта. А какой смысл? Они ведь всё равно в другой стране. Я долго колебалась и всё же, в конце концов, решила, что не стану сообщать о прилёте и Оксане. Быть одной в квартире я не хотела, к подруге навязываться тоже не горела желанием, поэтому я взяла себе отгул всего на пару дней, с учётом длительного перелёта туда-обратно.

Игнату я не стала придумывать лишние отговорки, сказала всё как есть, заодно попутно предупредив его как своего начальника, что на работе меня не будет.

В родной город я прилетела рано утром. Была ранняя осень, всё вокруг ещё не окрасилось в насыщенные золотые цвета, но небо уже стало по-осеннему прозрачным.

В квартире все было как прежде, только на полу в гостиной появился новый ковёр. Мама как-то рассказывала ещё весной, что на старый светлый пролилось вино, и никакая химчистка его не спасла.

В Питере я провела два дня, все это время избегая встречи со всеми соседями, как самый настоящий ниндзя.

Я быстро разобралась со всеми делами, вечером уже был рейс, но кое-что всё же не давало мне покоя. Я очень соскучилась по Саше, однако не могла заставить себя позвонить в соседнюю квартиру. В свой последний день, я всё же решила рискнуть, однако ответом мне стала тишина. Был будний день, поэтому я сразу же направилась в адвокатскую контору. Саши там тоже не оказалось, но я выяснила, что он сейчас отправился на заседание суда. Выбив всю необходимую информацию и взяв со всех сотрудников клятву, что те даже под пыткой не расскажут о моём приходе Саше, я поехала в суд.

Слушание было открытым, и я спокойно проскользнула в зал и затесалась в последнем ряду, спрятавшись за спинами людей.

Саша был таким же, как и всегда. Он ни капли не изменился.

Его подзащитный обвинялся в превышении самообороны по сто четырнадцатой статье. Сперва, я слабо улавливала суть, всё же юридические курсы, которые я проходила, были больше по коррупции, но уже спустя несколько минут наконец разобралась в произошедшем: он избил мужчину, что напал ночью на женщину, но перестарался, и теперь нападавший лежал в больнице со множественными переломами и сотрясением мозга.

Саша был как всегда безупречен в своем чёрном строгом костюме и с идеальной прической. Его уверенный спокойный, но твёрдый голос пробивал до мурашек на коже. Я не могла оторвать взгляд от него всё заседание, впитывая каждое произнесённое им слово.

Лишь сидя в зале, далеко от него, я по-настоящему осознала, как сильно успела соскучиться по нему.

Он меня не видел, он вообще ни разу не перевёл свой взгляд на сидящих в зале.

Дождавшись решения суда – замену лишения свободы на выплату штрафа и общественные работы, я ушла так же тихо, как и пришла. А вечером того же дня, я уже летела обратно в Америку. Я никому не рассказала, что была дома, а от Игната скрыла то, что искала встречи с Сашей. Тогда я уже понимала, что так и не смогу отпустить свою первую любовь, что заставляло ощущать вину перед Натом вплоть до самого расставания.