- Пожалуйста, просто ответь.

Я просто кивнула, а он закрыл лицо рукой.

- И доставала тоже ты?

- Да, я. Ты других людей тут видишь? Что на тебя нашло?

- Ничего, - сдавленно прошептал Саша, не убирая рук и переворачиваясь на бок, спиной ко мне. – Стыд-то какой…

- Что ты там бормочешь?

- Пожалуйста, подай полотенце или халат… что угодно, - сдавленно произнёс он, всё ещё пряча своё лицо от меня.

А я, наконец, поняла причину его смущения и тяжело вздохнула. Да, тут не застыдиться весьма сложно.

- Подам, только позволь мне подняться.

Осторожно приподняв его голову, я помогла ему отползти к стенке, сама осторожно вставая на затёкшие ноги.

Схватив белый банный халат, что висел на крючке, я накинула его на скрючившегося друга.

- Давай, я помогу встать, - я протянула ему руку, но он отшатнулся, всё так же пряча взгляд.

- Саш, пожалуйста, не дури, - с отчаянием протянула я. – Ты хочешь упасть? Я не буду никуда смотреть, просто помогу.

Но от моих слов друг, казалось, смутился ещё сильнее.

- Саш, - я осторожно положила руку ему на плечо, - пойми меня правильно, когда я тебя сегодня увидела, мне было совсем не до того, о чём ты думаешь. Я вообще думала, что отправлюсь следом за тобой, увидев твоё ледяное тело в ванне. В голове было лишь то, что тебя нужно быстрее спасать.

Я не знаю, поверил ли он мне, но, по крайней мере, он позволил помочь себя поднять, то и дело судорожно поправляя полы халата.

Затащив его в гостиную на диван, я быстро сбегала за пледом в его спальню и сделала на кухне чай.

Сам Саша сидел, молча разглядывая свои руки, а потом и грудь.

- Я весь в крови? – спросил он, когда я вернулась в гостиную, печально окинув взглядом мою белую кофту в красных разводах.

- Не то чтобы совсем, но лицо точно нужно умыть.

- Мне нужно помыться до прихода дяди… - вздохнул Саша, я же побелела на глазах.

Поняв, что он сказал, Саша спешно объяснился.

- Нет, мне, правда, просто помыться! Я больше не буду.

- Если ты думаешь, что после такого я оставлю тебя одного, - прорычала я, не сводя с друга взгляда, но он не дал мне договорить, отчаянно взвыв.

- Ира, умоляю! Позволь сохранить хоть те крохи моей гордости, что остались у меня! Я правда больше ничего не сделаю, но мыться я буду один.

Я пожала плечами.

- Я и не претендовала, только учти, ждать тебя я буду прямо под дверью в ванну и, не дай бог, ты решишь закрыть замок, я сразу вызову скорую и сама выломаю к черту эту дверь, понял?

Немного раздражённо кивнув, Саша удалился в ванну, а я, как заправский цербер, его сторожила под дверью. Вышел он довольно быстро, успев даже переодеться в домашние штаны и футболку.

Свой косяк он понял и сам, увидев своё отражение в прихожей.

- Ир, только дяде ничего не говори. Никому не говори, умоляю.

- Не буду, главное сделай так, чтобы я не пожалела о своём молчании.

Окинув взглядом его влажные бинты, я тяжело вздохнула.

- Значит так, я сейчас иду к себе быстро переодеться в сухое и взять перевязочный материал, ты в это время не делаешь глупости, а ложишься к себе и спокойно меня ждёшь, хорошо?

- Хорошо, - кивнул тот, и поплёлся к себе. Убедившись, что он лег, я пулей полетела к себе в квартиру, выполнив армейский норматив по одеванию.

Я не сразу заметила, как случайно зацепила букет, когда убегала к себе в квартиру, и он упал на пол. Цветы не пострадали, но несколько лепестков опали, тёмными каплями теперь лёжа около бордового пятна букета. Возможно, причиной тому было то, что я пережила менее получаса назад, но в голове сразу же возникла не самая приятная ассоциация, от чего я передёрнула плечами.

Когда я вернулась, Саша, к счастью, не запер дверь и спокойно лежал у себя в комнате.

Ещё раз обработав раны и нанеся на них антибиотик, я забинтовывала его руки, после чего друг переоделся в водолазку с длинным рукавом.

- Саш, а почему дверь квартиры была открыта? – тихо спросила я, наблюдая, как он поправляет рукава на бинтах.

- Наверное, я забыл закрыть, когда выходил к вам.

- Ты хотел зайти к нам? – переспросила я. – Так ведь родители на работе, да и я…

- Знаю, просто сразу не вспомнил, - выдохнул друг отворачиваясь. – Я забыл, что ты сегодня на работе.

Я хотела уточнить это, но вовремя вспомнила, что время поджимает, и спешно полетела убирать следы его дурости в ванной, и успела почти идеально ровно к приходу его дяди.

К счастью, тот ничего не заподозрил. Это стало нашим большим секретом ото всех остальных. О случившемся не знал никто: ни мои родители, ни даже Оксана. Первые дни, я убегала раньше с работы, чтобы до приезда дяди Олега помочь Саше с перевязкой, пока свежие раны присыхали к бинтам, а дальше он и сам начал справляться.

Чтобы скрыть произошедшее ото всех, он носил свитера и водолазки, скрывая под рукавами бинты, и, хотя в такой одежде было очень жарко, он мужественно терпел. Лишь когда он приходил ко мне, пока родителей не было дома, либо, когда я заходила к нему, он мог посидеть в футболке, точно зная, что в случае чего я отвлеку внимание взрослых, пока он наденет то, что скроет руки. Мне было практически физически больно видеть его раны на руках и белоснежные бинты, но я молчала, не говоря ни слова. Однако, Саша всё прекрасно понимал и сам, видя, с каким остекленелым взглядом я смотрю на его руки. Каждый раз он приобнимал меня, осторожно притягивая к себе, ничего не говоря.

Пусть и такая страшная тайна, но она помогла мне доказать Саше, что он всё ещё не одинок, что он может во всём положиться на меня, но, видит бог, я бы всё отдала, чтобы только никогда это больше не повторилось.

Почти неделю я тряслась каждый раз, когда Саша не поднимал сразу же телефон, мне казалось, что стоит его оставить, и в следующий раз я увижу его лишь в гробу. Конечно, со временем, страх прошёл, но картина его бледного окровавленного тела ещё долго преследовала меня в кошмарах.

А ещё я начала ненавидеть красный цвет. Любые его вариации, начиная от алого до глубоко-винного. Мне они напоминали кровь, заставляя вновь окунуться в воспоминания о том дне.

Но больше всего я теперь ненавидела некогда любимые мною бордовые розы, особенно их разбросанные лепестки, что собою походили на капли венозной крови.

Даже тот несчастный букет, что был со мной в тот злополучный день, я не смогла заставить себя поставить в своей комнате. Выбросить его у меня тоже рука не поднялась – цветы были ни в чём не виноваты, поэтому я оставила его в гостиной на столе и больше ни разу на него не взглянула, пока он не завял.

Через две недели дядя Олег сообщил, что забирает Сашу с собой в Лондон. Он предложил ему пройти обучение у себя в адвокатской конторе, а когда тот встанет на ноги, предать ему управление отцовской конторой, уже не в роли желторотого выпускника без реального опыта работы, а как солидному юристу.

Переоформив адвокатскую контору брата временно на себя и назначив исполняющего обязанности директора, а так же начав подготовку оформления наследства на Сашу, он действительно увез его на всем известный остров.

Как же было непривычно и тяжело выходить из дома на лестничную площадку, осознавая, что ты не наткнешься на соседей, что стали тебе родными. Не сможешь с ними перекинуться парой слов, заглянуть к ним на пять минут, чтобы просто посидеть, поболтать, даже банально похвастаться своими успехами на работе, либо и вовсе выговориться. А ещё не увидишь того, о котором думаешь каждый день. Всё это стало в одночасье недоступно.

Я ощущала одиночество везде. На работе, скучая по Саше и сожалея, что не смогу вечерком пойти с ним в кафе или парк, на балконе, где мы порою переговаривались с ним, даже у себя в комнате лёжа на кровати, когда я с тоской постукивала по стене, понимая, что никто не ответит мне на моё сообщение.

Конечно, мы с ним созванивались, хоть и не часто, ведь международные разговоры были безумно дорогими, даже переписывались в соцсетях, но это всё было не то.