- Доченька, как же так? Ты же уже домой стремилась? Чего передумала сейчас? - удивлялась мать.

Истинную причину я назвать не смогла, поэтому отвечала заранее подготовленной фразой:

- Хочу всё же карьеру себе устроить, а тут все возможности есть. Я не готова бросить всё на полпути. Потом жалеть буду.

Отец отреагировал более сдержанно, похвалив мою целеустремленность, но я точно знала, что ему больно от моего решения.

Я не навещала их уже два года, а теперь вновь не смогу заставить себя приехать.

Я чувствовала перед ними вину, словно бы бросила их, позабыла, но это было не так! Как же я хотела вновь очутиться дома, где пахнет маминой стряпней, а в гостиной тихо бормочет отцовский телевизор! Но я была слаба морально… слишком слаба для того, чтобы увидеть истину, сокрытую за соседней дверью, воочию.

От Оксаны я получила гневную триаду, которую вытерпела мужественно и достойно.

Я практически окончательно успокоилась, но это не значило, что пустота в области сердца так быстро затянулась. На это мне потребуется ни один месяц, а пока я прикидывала, как завтра пойду на работу, улыбаясь снаружи, а внутри тихо воя от боли и обиды.

Послезавтра будет мой день рождения, но я больше не чувствовала радостного предвкушения. Весь праздничный настрой испарился, как новогоднее настроение у студентов во время сессии.

Будучи не в силах сидеть дома в одиночестве, я шлялась по улицам шумного города, вернувшись домой ближе к вечеру.

Я уже хотела пойти в душ, как вдруг зазвонил мой мобильный. Это была Оксана.

Устало плюхнувшись на диван, я приняла вызов.

- Ир! Ир!!! Кое-что случилось! - затараторила с ходу подруга нервным голосом, что я резко напряглась, предчувствуя дурные известия.

- Ну? Не тяни, Оксан! Что стряслось?!

- Ир, тут такое дело… Марина… она… - подруга замолчала, переводя сбитое дыхание, и этой паузы мне хватило.

- Можешь не продолжать, я уже в курсе, - сухо ответила я, чувствуя как по новой расползается горечь в душе. Он всё же сделал ей предложение. Этого и сделало ожидать…

- Правда?! - искренне удивилась та. - Вот оно как…

- Угум…

- И… ты уже звонила Саше? - осторожно поинтересовалась Оксана.

- Нет, - с ходу ответила я, даже не задумываясь над ответом. - И не собираюсь.

На том конце повисло долгое молчание, что я уже было решила, что связь прервалась, но вызов был всё ещё активен.

- Ир, ты чего?! Ему ведь сейчас нужна твоя поддержка! Ты же его знаешь с самого детства! Ты его подруга! Вы вместе были, в конце-то концов, пусть и фиктивно! Даже дважды!

- И что с того?! Вот именно, мы «БЫЛИ» и «ФИКТИВНО», - внезапно вспылила я, - но мы никогда не были вместе по-настоящему! С какой такой стати я обязана ему сейчас звонить? Поддержать? Он совершил выбор почти три года назад! Это было его решение! Вот и сейчас пусть он сам и справляется со всем. Без меня.

Оксана шокировано молчала, а я пыталась перевести дыхание. Я сама не знала, что на меня сейчас нашло. Скорее всего, виной тому было нервное напряжение, что не отпускало меня с ночного сообщения. И всё же, на душе стало паршиво.

- Прости.

- Ир, я тебя не узнаю… И от тебя я такой реакции не ожидала…

- А какая реакция должна быть? Ты разве не видишь? Я «счастлива», - истерично хихикнула я. Чем окончательно добила подругу.

- Пожалуй, ты острее чем я думала, восприняла ситуацию… Я, пожалуй, пока оставлю тебя наедине со своими мыслями. Но ты держись.

Она положила трубку, но побыть наедине со своими эмоциями мне не дало уведомление о пропущенных вызовах от родителей. Весь день я держала телефон на беззвучном, вот и не слышала их звонков.

Увидь я такое количество звонков от них раньше, я бы заволновалась, но сейчас точно догадывалась, о чём они хотели мне сообщить. Всё же, удивительно было лишь то, что Саша с Мариной оповестили всех лишь ближе к ночи.

Подумав, я набрала номер отца - он значился последним вызовом. Тот ответил практически сразу, словно держал телефон в руках.

- Милая? Привет. Мы с мамой тебе звонили… Понимаю, мы сегодня уже разговаривали, и всё же… - немного растерянным голосом начал он.

На заднем фоне я слышала причитания и всхлипы матери, что подошла, услышав звонок.

- Привет. Извини, я почти всегда держу телефон на беззвучном, только сейчас заметила пропущенные от вас.

- Ничего-ничего! Просто...кхм… - отец замялся, что было не свойственно его манере речи. В его правилах было говорить, когда есть что сказать, и молчать, когда не уверен во внятности предложения, что нужно озвучить. - Ир… - под конец тяжело вздохнул он, - тут такое дело… Саша, твой друг он… у него...

- Я уже всё знаю, пап, - спешно вклинилась я, не желая слышать то, от чего потом буду мучиться. Хватало и осознания произошедшего.

- Вот оно как… - растерялся отец. - Должно быть, Оксана сообщила?

- Отчасти, - расплывчато ответила я.

Нет, я могла сказать родителям, что Марина сама мне похвастались ещё полдня назад, но что это даст? Я покажу, что Марина лицемерка? Так она же не знала, что Саша был объектом моих воздыханий. Получается, я скорее выставлю себя той, кто плачется, тыкая пальцем в обидчика, а этого я не хотела.

- И, что ты будешь делать теперь? - после паузы спросил папа. - Прилетишь?

- Нет. Точно нет. Просто не смогу. Это всё слишком… тяжело…

- Понимаю. Но, а как же Саша? Ты ему не чужой человек.

- Пап, я думаю, ему сейчас будет лучше без меня. Поверь. Так будет правильнее.

- Может ты и в чём-то права, - тяжело вздохнул он, явно потирая брови, как всегда делал, когда был растерян.

- Вы можете сказать Саше то, что положено говорить в таких ситуациях? Я в этом не сильна… - глухо созналась я.

От части, это было правдой. Говорить всякую банальщину, поздравляя при этом не искренне - было бы слишком грубо. Пусть у нас с Сашей ничего не могло сложиться, тем не менее, я не хотела портить ему праздник своим недовольством и траурным настроением.

- Конечно, родная, можешь не волноваться.

На заднем плане заплакала мама. Мне и самой хотелось плакать, но я не хотела волновать родителей.

Попрощавшись, я положила телефон на тумбочку, устало откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.

«Мне нужно его отпустить» - эту мантру я читала себе, пока не заснула.

114 статья УК РФ – причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны.

Время лечит - эту истину я постичь так и не смогла. Быть может, оно лечит не всех, а лишь угодных судьбе?

Первые месяцы я не жила, а просто существовала, борясь с нестихающей внутри болью и улыбаясь людям вокруг, чтобы создать видимость того, что я наслаждаюсь своей жизнью. Всю себя я отдавала работе и саморазвитию, пытаясь хоть так отвлечься от грустных мыслей. Иногда, когда становилось совсем уже плохо, я вымещала свои эмоции в гневе и раздражении, записавшись в спортивный зал. До сих пор вспоминаю напуганные лица американских качков, когда хрупкая на вид девушка дубасила тяжеленную боксёрскую грушу так, что та отлетала на добрый метр.

Однажды, когда я в очередной раз пришла в зал, злая, как сам дьявол, со мной решили позаигрывать. Около тренажёров была группка из друзей-спортсменов. На вид им было лет по двадцать пять. Сперва, они просто о чём-то болтали друг с другом, но вскоре переключили своё внимание на меня, пока я спокойно разминалась. Естественно, всё пошло по классике жанра: одобрительный свист при каждом моём движении, комментарии «шёпотом» о моей фигурке и дружное улюлюканье, я же просто их игнорила, занимаясь разогревом мышц.

Под конец, особо смелый из компании подал голос, когда я подошла к груше:

- Детка, ты поосторожнее, а то ноготок сломать об эту штуку можно! Если охота кого-то помять, так мы всегда готовы!