В устремлённом на меня взгляде плескался ужас.

— Там… там… там «тхаа»… он нас… убьёт, — выдавила она из себя и… рухнула в обморок.

Через пару мгновений в проёме между деревьями нарисовалась знакомая морда. Спустя секунду за ней появилась шея, затем передние лапы, а следом и всё остальное, включая длинный с полосками хвост. Прямо, как у Чеширского кота из известной сказки.

«Ты её напугал», — покачал я укоризненно головой.

Тигрокот довольно оскалился:

«Р-р-рсамка. Кр-р-рсивая. Дер-р-рётся. Бр-р-рату понр-р-равится. Бер-р-ри. Р-р-рдтёныши. Р-р-род. Хр-р-ршо».

Его мохнатая физиономия выглядела при этом настолько умильной, что я не выдержал и рассмеялся.

Малыш рассудил абсолютно правильно. Но со своей «колокольни». Как и положено всякому нормальному зверю. И если бы я не верил, что моя Рей не погибла, то, очень возможно, что именно так бы и поступил. Попытался бы охмурить эту даму, пусть даже и королеву, а там — как получится…

Было в ней что-то такое… неуловимое…

Что даже самых спокойных и рассудительных заставляет совершать подвиги…

«Посторожишь?» — указал я на валяющуюся в отключке красавицу-чародейку.

Тигрокот фыркнул, потом подошёл поближе, потешно обнюхал даму и, усевшись возле неё на траву, принялся увлечённо вылизывать себе шерсть. Как обычный домашний котейко, ждущий, когда хозяйка проснётся и даст ему наконец-то пожрать.

От этой картины меня едва не пробило на совершенно истерический смех.

«Наташа, вставай, мы там всё уронили», — внезапно возник в сознании знаменитый интернет-мем.

Малыш поднял голову и удивлённо посмотрел на меня.

«Не обращай внимания. Это я так. Просто кое-что вспомнилось», — махнул я рукой и, чтобы не заржать в голос, буквально вылетел с нашей поляны наружу, к тому ручейку, где оставил лошадь.

Возвратить несчастную животину туда, где сидел саблезубый хищник, оказалось непросто. Чуя опасность, лошадка упиралась всеми копытами и идти на поляну категорически не желала. Волей-неволей пришлось задействовать свою старую доставшуюся от погибшей Алмы способность — умение мысленно разговаривать с братьями нашими меньшими: мышами, собаками, кошками, лошадьми…

На уговоры савраски ушло минут десять, не меньше. Вернуться она согласилась только тогда, когда я сумел внушить ей, что кониной тот страшный зверь не питается и что, вообще, он почти что вега́н, а, значит, бояться нечего.

Взяв успокоившееся животное под уздцы, я шагнул через прикрывающую поляну иллюзию.

Шагнул, и от открывшейся взору картины моя челюсть шлёпнулась наземь.

Очнувшаяся от обморока королева сидела на травке и ласково гладила по загривку растянувшегося рядом тхаа. Последний, положив свою голову ей на колени, лениво потягивал лапами, блаженно урчал и довольно жмурился.

Увидев меня, бывшая пленница сперва покраснела, потом нахмурилась, затем повела неловко плечами и, указав на тигрокота, смущённо, будто оправдываюсь, пояснила:

— Он милый.

— Малыш? Милый⁈ — поползли мои брови вверх.

— А что тут такого? — удивилась Ирсайя. — Котики тоже бывают большими. Иногда даже очень большими.

Тигрокот поднял голову, одобрительно рыкнул и перевернулся на спину, подставляя пальцам красавицы своё шерстистое брюхо: гладь, мол, не останавливайся, а лучше чеши.

«Предатель», — взглянул я с укором на Малыша.

«Р-р-для тебя жр-р-р стр-р-раюсь», — стеганул он хвостом по траве и потёрся мохнатой щекой о руку Ирсайи. Та почесала «свирепого» тхаа под мордой, а дальше вдруг наклонилась, ухватила его за брыли и чмокнула прямо в нос.

Не ожидавший такого Малыш резко вскочил и начал потешно отфыркиваться, помогая себе лапами и языком.

Женщина засмеялась. Я покачал головой.

Они с Малышом кардинально ломали мне всю стратегию… Прежнюю. Деловую. Где всякие сантименты занимали уж точно не первое место.

— Это тот самый, что был на арене? — спросила Ирсайя, поднявшись.

— Тот самый, — не стал я отрицать очевидное.

— Он тебе подчиняется?

— Мы с ним друзья.

— Друзья? — шевельнула бровью Ирсайя. — Никогда раньше даже не думала, что с тхаа можно дружить.

— Я тоже не думал, пока не попал на арену, — заметил я с кривоватой усмешкой.

По лицу королевы мелькнула тень.

— Прости. Я… была неправа. Меня ввели в заблуждение и… В общем, ты невиновен. Да. Я отменяю свой приговор. У королевства Ларанты нет никаких претензий к мастеру Крауму из Ривии.

Она смотрела на меня, я на неё.

Похоже, ей очень хотелось, чтобы я тоже что-то сказал, но… говорить было нечего. То судилище и тот приговор меня давно уже не волновали. Так же как и наличие или отсутствие каких-то претензий ко мне со стороны королевства. Я не собирался в нём жить, не собирался становиться очередным подданным его прекрасной и коварной властительницы.

Я простил её ещё в тот момент, когда услышал о том, что она погибла. А после простил ещё раз, когда неожиданно выяснил, что она выжила, и узнал, как с ней обошлись её же подруги-наперсницы из Совета Ларанты.

Сегодня мне, вероятно, придётся простить её в третий раз и я очень надеюсь, что другого не будет. Потому что на большее меня уже просто не хватит…

Подзатянувшуюся паузу Ирсайя прервала сама. Негромко вздохнула и повернулась к наблюдающему за нами тигрокоту:

— Ты тоже прости меня… великий тхаа, хозяин южных лесов.

Священный зверь замер, уставившись на королеву своими жёлтыми, с янтарным отливом глазами. А она вдруг шагнула к нему, опустилась перед ним на колени и обняла за лохматую шею.

— Я раньше думала, ты жестокий и страшный. А оказалось, что ты умеешь прощать даже тех, кто был жестоким с тобой. Я считала, ты просто зверь и понимаешь лишь силу, и такого, как ты, надо всегда держать в крепкой клетке. Однако теперь я вижу… ты благороднее и умнее любого из нас. Ты даже можешь дружить с человеком, если вы вместе стояли против целого мира. Стояли и победили, а я… — она неожиданно всхлипнула. — Я сделала много ошибок, и… за эти ошибки мне придётся расплачиваться… да… за них я уже… отвечаю…

«Не вр-р-рёт, — прорычало в сознании голосом Малыша. — Кр-р-рсивая. И не вр-р-рёт. Пр-р-рости её, бр-р-рат».

«Уверен, что можно?» — испытующе взглянул я на тхаа.

«Р-р-рда».

Честно сказать, я впервые видел его в таком замешательстве. И это стоило дорого.

— Мы едем в Мольфран, к Пирапалусу? — отпустила Малыша королева и посмотрела мне прямо в глаза. — Честно. Чтобы я знала, к чему готовиться.

— Я. Е́ду, — я специально выделил первое слово. — А вот насчёт тебя не уверен.

— Ты меня… прогоняешь? — тихо спросила Ирсайя.

— Скорей, отпускаю. Ты можешь возвращаться в столицу или ехать, куда захочешь. Лошадь имеется, припасов хватает. Думаю, что такой чародейке, как ты, этого будет достаточно.

— Всё-таки прогоняешь, — пробормотала женщина.

Готов поклясться, что её голос при этом предательски дрогнул.

— Послушай, — вскинула она голову. — А про какую безделицу ты говорил? Что именно ты хотел забрать из Святилища?

Я мысленно вскинул кулак и заорал: «Йес!»

Сработало всё-таки!

А теперь подсекать…

— Синяя пирамидка с глазом, на серебристом шнурке. На востоке она называется «Око демона».

Пару ударов сердца дама смотрела на меня округлившимися глазами, а затем вдруг закрыла лицо руками и затряслась, как в истерике.

Сперва я подумал: она рыдает. Но затем, когда она опустила руки, стало понятно: её попросту распирает от смеха.

Спрашивать, что тут смешного, не стал. Отсмеётся — сама расскажет.

Так, собственно, и произошло. Когда «истерика» кончилась, королева смахнула слёзы с лица и принялась объяснять:

— Ты не поверишь. Месяца два назад я смотрела на «шар предсказаний». Это такой артефакт. Достаточно мощный и весьма своенравный. Он мало кому подчиняется, а иногда и вовсе отказывается работать. У меня, например, получается активировать его только раз или два в году. Всё остальное время он спит и ни на какие манипуляции не отзывается.