В то, что такой артефакт может бесследно сгинуть в здешних лесах, я ни на йоту не верил. Он обязательно должен был себя проявить. Как именно, неизвестно, но я всё же надеялся выяснить это в разговорах в Гурсаном. Со стороны такая надежда могла показаться наивной (ну, откуда у чужеземного торгаша подобные знания?), однако я чувствовал, что поступаю правильно, что именно этот путь приведёт меня к цели…

Когда бутылка, а с ней и беседа закончились, владелец обоза ушёл, а я начал ждать, когда мне найдут место в какой-нибудь из повозок.

Спустя полчаса к костру подошёл возничий Сартах, с которым мы въезжали в Ларанту.

— Хозяин сказал, чтобы я тебя у себя разместил. И, типа, это… полрашта за сутки брал с полным коштом.

Я вынул из кошеля монетку в полрашта и бросил возничему. Тот ловко поймал её, попробовал на зубок и довольно оскалился…

Когда мы дошли до его фургона, я потратил ещё десять раштов. В хозяйстве Сархата нашлись для меня «лишние» лук со стрелами и неплохой меч, которого мне так не хватало после побега из Витаграда. Трофейный, доставшийся от горбуна из столичной тюрьмы, вполне подходил для того, чтобы прорубать им дорогу через лесные заросли, но совершенно не годился для боя.

Гурсан появился возле повозки как раз в тот момент, когда я вовсю упражнялся с новым клинком, привыкая к балансу и хвату.

— Бросай свои игры. Пошли лучше, покажу тебе, что обещал, — махнул торговец рукой и многозначительно подмигнул.

Я бросил меч в ножны, накинул на плечи котомку и двинулся следом.

Мы подошли к фургону, охраняемому сразу двумя бойцами. Гурсан забрался на облучок и кивнул мне: давай, мол, тоже сюда.

— Смотри, — откинул он полог.

Я заглянул внутрь.

Каких-то сокровищ в фургоне не обнаружилось. Зато обнаружился пленник… Точнее, пленница. Женщина… девушка… лет двадцати пяти или немногим больше. В короткой тунике, открывающей великолепные ноги, и копной снежно-белых волос, ниспадающих прядями на лицо.

Она сидела в углу со связанными руками, не шевелясь и словно не видя тех, кто её рассматривает.

— Нравится? — самодовольно ухмыльнулся Гурсан.

Я неопределённо пожал плечами.

— Мне её про́дали буквально перед отъездом, — продолжил купец. — Официально. Со всеми бумагами и разрешением на вывоз из королевства. Жрица-распорядительница лично подписывала. Сказали: преступница. То ли мошенница, то ли воровка… Хотя это конечно неважно. Самое главное, что сделка полностью чистая, и даже взяток никому давать не потребовалось.

— А сколько официально? Дорого обошлась? — поинтересовался я, включив «специальное зрение».

Пленница неожиданно вздрогнула.

— Всего двести раштов, — с гордостью сообщил караванщик. — Не правда ли, хороша чертовка?.. За такую-то цену, — шагнул он вперёд и откинул пряди с её лица.

Девушка медленно подняла голову. Наши взгляды скрестились, и в ту же секунду мои глаза как будто бы опалило изумрудным огнём.

— Ты хочешь… оставить её себе? — пробормотал я внезапно осипшим голосом.

— Понравилась? — догадался купец. — Ты знаешь, мне поначалу тоже. И я в самом деле хотел оставить её себе, но потом передумал. Понял, что мне с этой кошечкой не совладать.

— Почему?

Торговец вздохнул:

— Слишком много моро́ки. Трижды пыталась сбежать и в то же время ни слова ещё никому не сказала. Только шипит, как змея, да глаза норовит коготками кому-нибудь выцарапать. Можно, конечно, её кнутом обработать, но…

— Это сразу понизит цену, — продолжил я мысль.

— Понизит, да ещё как, — дёрнул щекой торговец. — Если ей шкурку подпортить, цена раза в два упадёт. Поэтому-то и решил, что лучше продать её, да побыстрее. И лучше, наверно, мольфарам. Те знают, как с такими справляться, и почти не торгуются. Если цена устраивает, платят без разговоров.

— И сколько ты хочешь за этот товар?

Гурсан ненадолго задумался:

— Ну… тысячи полторы. А если на рынке других таких предложений не будет, то, возможно, и две поставлю. Может, кто и решится.

— Не знаю, не знаю, — протянул я в сомнении. — Цена, конечно, немалая, но…

— Тоже решил прицениться? — хохотнул караванщик.

— А почему бы и нет? — поддержал я «игру». — Лично мне она буйной не кажется. Так что возможно и…

Закончить фразу я не успел.

— Купите меня… добрый господин, — попросила неожиданно девушка.

Мы с караванщиком уставились на неё в изумлении.

— Великое время! — всплеснул руками купец. — Она говорит!

— Купите… пожалуйста, — повторила она, склонив голову и протянув вперёд руки.

На руках серебрились на́ручи. Точно такие же, какие я обнаружил в пыточной, когда бежал из столицы. А кроме того на шее у девушки красовался ошейник, такого же типа — антимагический. Что любопытно, ни его, ни браслеты Гурсан, похоже, не видел. И это немудрено. Артефакты подобного рода могли увидеть-почувствовать только очень сильные маги… Ну, или единственный в этом мире иммунный…

Я сунул руку в кошель, вынул оттуда три пирамидки сапбри (каюсь, не удержался — прихватил их с собой из Святилища) и протянул торговцу:

— Этого хватит?

Судя по тому, как алчно сверкнули его глаза, их хватало с лихвой, и я тут же добавил:

— Плюс мне нужна повозка… могу даже эту взять. И припасов на трое суток.

Купец сгрёб кристаллы с моей ладони и спрятал за пазуху:

— Договорились. Все бумаги я сейчас подготовлю…

Необходимые документы Гурсан подогнал минут через десять. Официальная купчая, разрешение на вывоз из королевства осужденной за многочисленные преступления особы женского пола (словесное описание, магический отпечаток и список примет прилагаются) плюс свежесоставленный договор передачи прав от мастера Гурсана мастеру Крауму. Тогда же доставили и припасы.

За это время я успел тщательно осмотреть купленную повозку и впряжённую в неё лошадь. Приобретённую за три кристалла рабыню, вспомнив слова купца про её склонность к побегу, привязал к специальному стальному кольцу, вмонтированному в днище фургона. Последний, по всей вероятности, уже давно применялся для перевозки рабов и преступников, так что в выборе, на чём путешествовать дальше, я не ошибся — поступил так, как по мнению любого торговца и должен был поступить.

Что касается лошади, тут тоже всё было в пределах нормы. Эта порода считалась довольно выносливой. Тащить тяжёлые грузы, что на спине, что в телеге, для этих копытных проблемы не представляло…

— Сам дальше двинешься или с нами поедешь? — поинтересовался Гурсан. — Если с нами, учти, надо будет платить за охрану. Два рашта в день за повозку, полрашта за человека.

— Спасибо, но дальше я сам, — покачал я в ответ головой. — Мне надо ещё к горам на запад скататься.

Про запад, конечно, наврал, но купец эту дезу скушал:

— Ну, сам так сам. Счастливой, как говорится, дороги…

Со стоянки мы выехали через пятнадцать минут.

Я занял место возничего, дама осталась в фургоне.

Скорость держал процентов на тридцать выше стандартной обозной. От гурсановского каравана мне требовалось оторваться хотя бы на час. Иначе была велика вероятность, что кто-то (не будем показывать пальцем) захочет переиграть всё обратно. Ведь одинокий путник с ценным товаром (пусть даже живым) — цель достаточно лакомая.

Повозку остановил спустя полтора часа, когда заметил знакомый переливающийся всеми цветами радуги силуэт, мелькнувший среди деревьев. Место для остановки оказалось именно тем, какое и требовалось. Небольшая прогалина на опушке, которую можно увидеть, только подъехав вплотную. Слева и справа возвышались колючие заросли, вглубь лесной чаши вела узкая тропка.

Загнав фургон поближе к кустам, подальше от тракта, я соскочил с облучка и принялся выпрягать лошадь.

На то, чтобы подготовить её к верховой езде, ушло минут десять.

Перемётные сумки забил провизией под завязку, после чего опять забрался в фургон, отвязал пленницу от кольца и приказал вылезать. А когда она оказалась снаружи, небрежно поинтересовался: