С семь утра субботы, возле магазина началась образовываться очередь. В восемь утра стояло уже несколько десятков человек. В девять очередь протянулась через два квартала до конца улицы Комсомольской. В десять, когда магазин открылся, она была столь огромной, что наряд ППС, по просьбе Максима Олеговича следящий за порядком, вынужден был попросить толпу, перегородившую две улицы, не преграждать движение остальным прохожим, занять очередь и подождать в сквере на скамейках или других местах.

В десять часов магазин открылся. На воротах сразу стали двое супертяжей, исполняющих роль охранников, Сеня Слон и боксер Саня Агапов, приглашенный Стасом Цыганковым. Первый раз впустили десять покупателей, потом по три-четыре человека, дождавшись, когда из магазина с покупками выходило такое же количество.

В самом магазине с десяти утра до восьми вечера работали трое продавцов: молодая девушка — дальняя родственница Русиных, толстяк-продавец и его мамаша. Первые двое бегали за покупателями, подбирали варианты, упаковывали товары. Мамаша принимала и считала деньги, записывала всю проданную одежду в толстую тетрадку.

С обратной стороны магазина на черном ходе оптовиков встречали, брат Сережи Станислав Цыганков с другом Кириллом Лапиным, детским тренером и мастером спорта по самбо, согласившимся на подработку. Один оставался стоять, другой провожал поочередно покупателей на второй этаж к Владу. Оптовики предварительно договаривались с Русиным, выбирали одежду на складе возле кабинета, или спускались в подвал, потом рассчитывались с Владом.

Саня, Вадик и Серега загружали машины товаром, перетаскивали со сладов одежду, заполняя быстро пустеющие магазинные полки. В первый день Андрей, Лера, Рудик, Жанна стояли в очереди, разогревали толпу, громко радуясь подвалившему счастью, купить американские джинсы за «копейки», беспокоились, достанется ли им одежда, общались с одноклассниками и знакомыми, стоящими в толпе.

За магазином и очередью периодически присматривал наряд ППС и опера Максима Олеговича с Димой во главе.

В воскресенье, к товарищам присоединились Андрей и Рудик. В торговом зале они не мелькали, во избежание неприятных вопросов, в основном загружали автомобили оптовиков. Машины там были небольшие, в основном легковые, с убранными задними сиденьями — но в количестве нескольких десятков.

Торговля закончилась в воскресенье вечером. В сейфе все деньги не поместились. Две большие сумки пришлось кое-как утрамбовать в шкаф, расположенный сзади кресла директора. Влад, Саня, Дима и Стас остались ночевать на втором этаже рядом с кабинетом. Утром Русин старший встречался с сотрудниками, подсчитывал результаты продаж, расходы и прибыль. Потом в сопровождении оперов: Климовича и Димы повез деньги в банк. Как сказал по секрету Андрею Саня, часть будет положена на счёт кооператива для дальнейшего оборота и отчетности, часть — на личный депозит, часть останется в наличке.

После окончания работы Влад позвал усталых, но довольных «грузчиков» в кабинет. Выдал Цыганкову, Русину-младшему и Громову по сорок рублей за два дня. Андрей и Рудик, работавшие в воскресенье, получили по две купюры «красненьких». Пожал руку каждому, поблагодарил, пообещал, в случае необходимости обращаться и дальше.

Когда парни выходили из кабинета, Влад попросил:

— Андрей задержись.

— Завтра всё в первой половине дня всё посчитаю, — сообщил он. — Загляни ко мне часа в четыре за своей долей. Лучше с друзьями, на всякий случай.

— Возьму с собой ребят, — улыбнулся Максимов.

— Это правильно, — серьезно кивнул кооператор. — Я бы на твоем месте и взрослых захватил. Того же Стаса или Диму — сумма должна выйти немалая.

— Я подумаю.

* * *

Излюбленное место «зареченских» находилось недалеко от сквера, в низине. Там за мостом они любили сидеть с пивом, обсуждать свои «темы», собираться перед очередными набегами на карманы «лохов» или групповыми драками с другими дворовыми группировками. В одном из находившихся недалеко гаражей, доставшимся Рябому в наследство от деда, устроили свою берлогу. Тягали гири и гантели, дубасили ногами и руками, подвешенную на тросе грушу. Иногда тискали «своих» девчонок нетяжелого поведения, или пьянствовали.

Полтора десятка бойцов «зареченских» расселись на бетонных блоках, недалеко от въезда в гаражный кооператив. Разливали, по стаканам, принесенным из гаража, бутылку «Столичной», закусывали, притащенным Мальком двумя таранками, щелкали семечки и сплевывали шелуху под ноги.

Появившаяся на дороге бежевая «волга» заставила пацанов насторожиться. Машина заехала на дорогу, ведущую в гаражи, и остановилась метрах в пятнадцати. Из машины неторопливо вылез Миша Георгадзе, и лица «зареченских» расцвели ухмылками — история о «засранце» разлетелась далеко за пределы Ленинского района.

Вторым, из заднего сиденья выполз один из братьев-борцов — Гия. Миша что-то тихо сказал родственнику и тот остался на месте. Георгадзе двинулся к компании, сразу отложившей карты, оставившей бутылку и стаканы в стороны. Остановился перед Игнатом.

— Дело есть. Поговорим? — Георгадзе дернулся, будто хотел протянуть руку.

Игнат сделал вид, что не заметил, даже чуть отодвинулся в сторону. Здороваться с обгадившимся тезкой он не желал. Друзья не поймут.

Грузин терпеливо ждал ответа.

— Давай, — нехотя кивнул Игнатов, поднимаясь во весь свой внушительный рост.

— Отойдем туда? — Георгадзе кивнул в сторону деревьев.

— Ладно, — буркнул боксер.

Они отдалились метров на пятьдесят.

— Чего тебе? — недовольно поинтересовался Игнат.

— Слышал, ты Воронова бил возле школы в сквере, — Миша замолчал, изучая лицо тезки.

— Было дело, и что? — хмыкнул Игнатов.

— Надо повторить, — лицо Георгадзе перекосила злобная гримаса. — Поломать ублюдка. Чтобы он кровью месяц ссал и ходил согнувшись. Сломать ему рожу так, чтобы в урода превратился.

— Повторяй, — равнодушно пожал плечами боксер. — Я здесь причем?

— Я бабки заплачу, — выпалил Миша. — Сотню рэ тебе и ещё сотню твоим корешам. Сделаешь?

— А потом на зоне несколько лет чалиться? — ухмыльнулся Игнат. — Спасибо, не хочу.

— Ты его уже один раз укладывал. Он кому-то пожаловался? — усилил нажим Георгадзе. — Никому.

— Ну дал пару раз, вырубил и ничего особо не сломал, — пожал плечами боксер. — Если серьезно его гасить, предки подключат ментов. Мне такой гемор нужен?

— На зону ты не поедешь, — убежденно сказал Миша. — Я с батей разговаривал. Мы тебя в Грузию заберем, там у него всё схвачено, фирмы работают. Будешь при деле, жить как в раю, бабки нехилые зарабатывать. Ни один мент тебя не тронет, отвечаю.

— На пидара? — хмыкнул Игнат, внимательно наблюдая за оппонентом.

— На пидара, — подтвердил Георгадзе. — Республика маленькая, все друг друга знают, менты — свои. Будешь у нас на подхвате, в охране, деньги возить, вопросы решать и как сыр в масле кататься. Там серьезные дела решаются, это твой шанс к нам прицепиться. Что тебя тут ждёт? Кого-то отлупишь, кошелек отнимешь и сядешь. Я пробивал — по вашей команде уже менты работают.

— В курсе, — Игнат зло сплюнул. — Меня вместе с пацанами вызывали. Мамаши нажаловались, что бабло с их сыночков трусим. Мы в несознанку ударились — менты мозги поимели и отпустили. Повезло, что терпилы очканули и не опознали.

— Это до поры, до времени, — криво усмехнулся Миша. — Так что, договорились?

— Чего к брательнику не обратился? — Игнат с интересом глянул на Георгадзе. — Он у тебя крутой, в момент бы всё порешал.

— Авто ничего не знает, — буркнул покрасневший Георгадзе. — И не узнает. Иначе планку подорвет и Воронова, и всех, кто там был, завалит.

Миша скромно промолчал, что Бадри Андросович запретил рассказывать Авто. Зная его бешеный нрав и буйный темперамент, реакция могла быть непредсказуемой. Бандиты, из тех, кто знал, тоже не спешили просвещать бригадира, не желая попасть под удар.