Дух заметил человека и отпрянул, но только налетел на барьер, который тут же вернул его обратно. Что ж, впереди шесть часов. Михаил примерился и вбил артефактный щуп прямо в центр золотистого двухметрового шпиля. Он почти сразу почувствовал, как по капле в него стали переткать энергия. Золотой дёрнулся, стараясь соскочить с шампура, но ничего не вышло. И тут случилось то, чего Бельский не ожидал, его родовой дух, почуяв силу, внезапно стал своевольничать. Щуп, который Бельский удерживал правой рукой, покрылся чёрной плёнкой, и та начала двигаться в сторону золотого. Минута, и вот она добралась до сущности. И жалкий, едва ощутимый поток энергии превратился в приличный ручеёк. А еще это было больно, и с каждой минутой боль усиливалась, но Михаил терпел, понимая то, что он сейчас получает, куда больше, чем он мог выдоить с этого духа за шесть часов. Прошло минут двадцать, боярин уже с трудом держался на ногах, рука промёрзла до локтя, он не чувствовал пальцев. Бельский смотрел на золотого, тот дёргался, но соскочить не мог. Причём дёргаться он начал куда как активней, а ещё он таял. И тут Михаил понял, что это за плёнка, которая сейчас покрывала щуп, наследие поверженного зверодухом черного охотника, та самая жижа, в которой он искупался во время болевого шока. Похоже, родовой дух как-то впитал её в себя, получив способность поглощать энергию. Правда, выборочно, поскольку на алого, которого боярин тыкал щупом два дня назад, он не среагировал. И тут золотой съёжился и почти растаял, но именно в этот момент чернота с щупа исчезла, прокачка энергии остановилась, родовой дух, сидящий в Михаиле, не стал убивать собрата, да, он выпил его, но оставил ровно столько, чтобы тот смог восстановиться.

Бельский шевельнул ногой и сбил в сторону разложенные на мху руны. Мгновение, и серебристые барьеры исчезли, и то, что осталось от золотистого шпиля, рвануло прочь. Две секунды, и он растворился в зелени мёртвого города.

Правая рука медленно, но стала оттаивать, уже минут через десять Бельский смог пошевелить пальцами. Осталось выяснить, что же он приобрёл.

Глава 19

Поднявшись с камня, и, запихнув в ранец артефактный судок, в котором ещё пару минут назад была печёная картошка с куском мяса, Бельский подвигал правой рукой. Та пришла в норму, только пальцы слегка покалывали, словно отлежал её. Быстро восстановиться помог новый лекарский артефакт. Михаил уже хотел закинуть за спину ранец и тронуться дальше, поскольку времени для охоты ещё предостаточно, но его заинтересовал слабое золотистое сияние, которое он, хоть и с трудом, но разглядел на месте, где до захвата висел дух. Не выпуская из рук самострела, он в сопровождении дракона прошёл сотню метров и присел на корточки рядом с несильным энергетическим жгутом, который, словно росток, тянулся вверх меж камней. С опаской, Михаил всё же дотронулся до него. Никакой боли, только едва заметное тепло. Он живой, обвил его кисть и начал по капле отдавать свою силу. Бельский на секунду испугался, что его родовой дух снова применит свою способность и поглотит источник, но тот никак не прореагировал, то ли насытился, то ли эта энергия ему была не нужна. Михаил потянул руки, разрывая контакт, и, вернувшись к ранцу, закинул его себе за спину. Что сказать? Оной тайной стало меньше — золотые духи подпитываются от природных источников, и искать их нужно рядом с такими.

На заставу Бельский вернулся, когда сумерки только начали сгущаться. Все ловушки, до единой, были полны, три забитые под завязку кормушки, два алых духа, шесть фиолетовых. Новая способность поглощать энергию из сущностей напрямую так больше и не проявила себя, как он не пытался её пробудить, тыкая щупом то в алого, то в фиолетовых. Он даже вокруг одного алого рунный круг выстроил, но тот просто не активировался.

Продав не нужных ему духов и зарядив опустевшие ловушки, Михаил, прихватив кувшин пива, отправился домой. День выдался напряжённым, дважды он засекал чёрных охотников, сидящих в засаде. Он даже попытался повторить результат, приказав дракону их уничтожить, и ничего, на месте гибели осталось только пепел от травы, никакой жижи.

Заметив свет, льющийся из окна его комнаты, Михаил улыбнулся. Ну, что сказать? Хотя бы с ужином возиться не придётся. И оказался прав, возле плиты крутилась Мария. Она так увлеклась, что даже не заметила вернувшегося хозяина.

Поставив ранец у стены, Михаил разрядил самострел, из которого так и не удалось выстрелить, и, повесив на гвоздь у двери плащ, весело поинтересовался:

— Чем кормят уставших и голодных ловцов духов?

Девушка резко обернулась, едва не задев ручку сковородки, а то был шанс остаться без ужина.

— Ваша светлость, Михаил Иванович, нельзя же так пугать, — выдохнув, произнесла девушка.

— Ну, извини. Кто ж знал, что ты такая пуглива? — с улыбкой ответил боярин и, стащив грязные сапоги и портянки, кинул всё это к двери.

— Переодевайтесь и идите в баньку, — по-хозяйски распорядилась Мария, как взаправдашняя жена, уперев руки в боки, приняв грозную позу буквы «Ф». — Она, конечно, остыла уже, часа три назад топили, но, думаю, там вполне тепло, чтобы привести себя в порядок перед ужином.

— Как скажешь, хозяюшка, — поднимаясь со стула и запихивая ноги в мягкие кожаные ботинки, которые он докупил, чтобы сапоги не надевать, если «до ветру» нужно выйти.

При слове «хозяюшка» Мария покраснела и резко отвернулась к плите, начав что-то мешать на сковороде.

Бельский улыбнулся одними губами и, забросив на плечо полотенце, отправился в баню. Через полчаса он чистый, вымытый, выбритый наворачивал острое тушёное мясо с овощами, запивая всё это пивом, и мысленно хвалил Марию, которая, прихватив его сырую, грязную одежду, скрылась за дверью, пообещав, что к утру вещи будут сухим и чистым. Всё же бытовые артефакты Екатерины Федоровны сильно облегчили женщинам на заставе жизнь.

Так и оказалось, девушка вернулась спустя час, неся сапоги и слегка влажную одежду, которая вполне себе досохнет возле камина. Бельский окинул взглядом комнату, решая, чем заняться. И тут его взгляд упал на сумку, оставшуюся в наследство от Василько. Ей досталось, несмотря на хорошую кожу и зачарование от воды, она потеряла товарный вид. Решив утром отправить её в помойку, Михаил на всякий случай ещё раз осмотрел её. Взвесив сумку в руке, он озадаченно заглянул внутрь, потом проверил два внешних кармана, там тоже пусто, а вот по весу не скажешь. Бельский начал прощупывать стенки, ничего, толстая, кое-где потрескавшаяся кожа, но перемычка делящая внутренности на два отсека, была плотной, но только в одном месте. И ведь нашёл хитрый карман. Можно, конечно, вспороть ткань ножом, но Михаилу было интересно само устройство тайника. На свет появилась записная книжка в кожаном переплёте размером с ладонь, только вот не его, а барона Шталена, у которого лапа раза в полтора больше, чем у Бельского. К счастью, записи не пострадали, вот только почерк у Василько был корявым, не сравнится с каллиграфией, которой аристократов учили с детства, ведь всё писалось от руки и для важных людей — извещения о визитах, прошения императору, справки министрам и прочая корреспонденция. К счастью, ловчий писал вполне разборчиво, так что, Бельский углубился в чтение, не забыв про кормёжку зверодухов.

Когда, почти в полночь, в комнату проскользнула Екатерина Федоровна, Михаил как раз заканчивал чтение записок Василько. Надо сказать, голова у того была светлая.

— Не помешаю, ваше сиятельство? — поинтересовалась артефакторша, запирая за собой дверь.

Михаил закрыл дневник ловца и поднялся навстречу.

— Не помешаете, княгиня, — обняв девушку за талию и наградив поцелуем, ответил боярин. — Вино будете? — помогая девушке раздеться, предложил Бельский.

— Если только бокальчик, — ответила та, проходя и усаживаясь за стол. — А ты что пьёшь?

— Пиво, — ответил Михаил, кивнув на кувшин и выставляя на стол грубоватый бокал на высокой ножке.