Судья надела очки для чтения в золотой оправе и приняв из рук Марины листок, быстро просмотрела его. Пробежав глазами по тексту на бумаге она посмотрела на Стрельцова.

— Это правда?

Ну и? Как будешь выкручиваться, скотина?

К моему удивлению, юлить этот гад не стал.

— Да, ваша честь, — с ледяным спокойствием ответил он. — Я хотел заключить сделку с обвиняемой, дабы не тратить время уважаемого суда и присяжных.

— Вы в курсе, что у неё есть право на консультацию с её адвокатами?

— Точно так же, как и право на принятие собственных решений, — пожал плечами прокурор в ответ на вопрос судьи. — Согласиться на моё предложение она могла и без указки своих адвокатов.

Сука… а ведь я ожидал, что он начнёт оправдываться.

— И, замечу, что получение подобных материалов, — он указал на флешку, а затем на меня, — является противозаконным.

— А нам её подбросили, — хмыкнула Марина. — Анонимно.

Ну наконец-то!

— Какая жалкая ложь, — прокурор начал постепенно злиться. — Думаете, что подобное сойдёт вам с рук?

— А твои выходки и прыжки через нашу голову, что, нет? — рыкнул я в ответ. — Или хочешь сказать, что это первый раз, когда ты поворачиваешь подобное? Я же говорил, что ты играешь грязно…

— Я сажаю виновных…

— Да тебе лишь бы посадить кого-нибудь, — фыркнул я. — И всё ради своей личной вендетты. А на остальное плевать!

— Лучше эти отродья сгниют в своих камерах, чем будут и дальше губить людей на свободе! — рявкнул Стрельцов, впервые не удержавшись за всё время разговора.

— А ну, прекратили! — крикнула судья, встав из своего кресла. — ещё хоть одно слово и ближайшие двое суток каждый из вас проведет в камере за проявленное к суду неуважение! Меня достало слушать вашу ругань. Лаетесь друг с другом, как собаки! Владимир!

— Ваша честь?

— С этого момента вам запрещено разговаривать и даже приближаться к Яне Новиковой без присутствия её адвокатов. Это понятно?

— Да, ваша честь, — злым, хриплым голосом произнёс он, поправив очки.

— А вы! — в этот раз гневный взгляд судьи оказался направлен на нас с Мариной. — Ещё один подобный фокус и я не стану даже слушать глупые оправдания о том, что вам кто-то что-то подбросил. Всё ясно⁈

— Да, ваша честь, — хором ответили мы с Мариной.

На этом наш разговор и закончился. В целом, вышло хорошо. Мы получили то, что хотели — отвадили этого гада от Яны. Теперь он даже приблизиться к ней без нашего ведома и разрешения не сможет.

— Что теперь? — спросил Марина, когда мы вышли из здания суда.

— Теперь мы…

Я не успел договорить. Меня прервал звонок телефон. Глянув на дисплей, понял, что ничего не понял. Номер неизвестный.

— Извини, я быстро, — сказал я Марине и ответил на звонок. — Да?

— Александр Рахманов?

— Да, а вы?

— Я адвокат его благородия, Алексея Сергеевича Волкова…

Чёрт, вот помяни чёрта. А я всё ждал звонка с тех пор, как получил повестку в суд. Если не ошибаюсь, то процесс по этому вопросу должен был состояться через полторы недели. В целом, не то, чтобы я сильно переживал. Показания свидетелей, спасибо Молотову, на моей стороне. Точно так же, как и улики. Благо есть видео записи того, как его сынок нападает на меня на улице.

А то, что я первый ему по роже дал ещё внутри ресторана… да кого это волнует, правда? Важно лишь то, что можно доказать в зале суда. Остальное вторично. Так что худшее, что он мог сделать для того, чтобы выиграть это дело — подкупить судью, наверное. Разве что только так у него будет шанс действительно закрыть меня по этому обвинению.

В противном же случае, как сказал мне Роман, это будет интересные десят минут, за которые он размажет все их претензии по полу.

И от того мне стало вдвойне интересно, почему это мне сейчас звонят адвокаты Волкова.

— Я вас слушаю.

— У вас есть время для встречи. Желательно в ближайшее время.

А вот это уже любопытно. И зачем им это нужно? Опять будет публичного покаяния требовать?

— Зачем?

— У его благородия есть к вам разговор в связи с вашим с ним конфликтом…

— У меня нет никаких конфликтов с бароном Волковым, — отчетливо проговорил я. — Исключительно с его сыном.

— Его благородие считает иначе. И тем не менее, он желает с вами встретится. Вы готовы ответить согласием на его просьбу?

О, как. Просьба? Не приказ. Не требование явиться по первому же зову. Просьба! Отчего-то мне стало вдвойне любопытнее…

Особенно после того, как телефон завибрировал и на экране появилось уведомление о сообщении от Романа.

— Думаю, что мне стоит сначала переговорить со своим адвокатом, — выдал я.

— Конечно-конечно. Думаю, что было бы странно не ожидать от вас подобного. Поговорите с ним и если придёте к согласию, то позвоните мне по этому номеру. Хорошего вам дня.

— Что там? — спросила Марина, явно слышавшая разговор, по крайней мере мои ответы.

— Адвокаты Волкова хотят встретится, — коротко ответил я, набирая Лазарева.

— Тебе уже позвонили? — сразу же спросил Роман, едва только снял трубку.

— Да. Твоя работа?

— Ну, тут всё немного сложнее. Короче, приезжай. Этот вопрос надо решить.

День в календаре красным закрасить что ли. Всё таки не каждый день приходится посещать один из самых элитных ресторанов столицы Российской Империи.

Ресторан «Император» встретил нас с Лазаревым ароматами высокой кухни, дорогим убранством и вышколенным, в идеальном с игорочке фраке метрдотелем. Едва стоило нам зайти, как нас практически сразу же проводили в закрытый кабинет, где уже ждали Волков со своим адвокатом.

А вот отсутствие самого виновника всех происходящих событий вызвало у меня неподдельное любопытство.

— Ваше благородие, — поприветствовал я барона, на что Волков только кивнул. Вместо него заговорил его адвокат.

— Барон готов проявить милосердие рассмотреть прекращения данного, безусловного неприятного конфликта.

И продвинул по столу пару тонких папок.

Я глянул на Лазарева, но тот вместо пояснений сделал жест рукой, как бы приглашая нас к столу.

— Я так понимаю, что у милосердия его благородия есть определённые условия, — присаживаясь за стол припомнил я нашу предыдущую встречу с бароном.

— Грубо, но весьма метко, молодой человек, — чопорно проговорил адвокат, предварительно переглянувшись с Волковым. Протянув руку, он открыл обе папки. — Здесь соглашение о неразглашении. Подписав его, вы обязуетесь сохранить в тайне любые подробности касающиеся этого прискорбного и неприятного инцидента. Вам запрещается обсуждать его с кем-либо или же сообщать какие-либо подробности третьим лицам. Не соблюдение этого соглашения понесёт за собой штафные санкции в размере…

— Я вижу, — прервал его, взглянув на цифру в документе. — Вы сюда, что, годовой бюджет Либерии вписали?

— Простите? — удивился адвокат, а я мысленно обругал сам себя. Тут вообще есть такая страна-то?

— Ничего, забудьте, — я внимательно перечитал документ в поисках подводных камней и других уловок, но к моему удивлению в нём ничего такого не было. Лишь то, о чём и сказал адвокат.

— Я не могу не спросить. В чём подвох?

— Никакого подвоха, — низким голосом проговорил барон, мерно постукивая кончиком своей трости по полу. — Просто у меня нет ни времени, ни желания заниматься этим случаем.

А как же все твои слова про репутацию и прочая чушь, хотел было спросить я, но вовремя прикусил язык. А вообще, ситуация странная. Учитывая всё, что я знал про Волкова, происходящее у меня просто не вязалось с ним.

А затем я посмотрел на Лазарева. Тот сидел с абсолютно спокойным лицом, будто всё происходящее шло именно так, как и должно…

Он знал, вдруг понял я. Знал и о соглашении и об этой встречи. Я имею в виду, что знал он заранее.

— Что же, — я протянул руку и взял ручку. — Я не стану отказываться от подобного предложения.

Нет, можно было, конечно, продолжить гнуть свою линию, требовать суда и всё прочее. И, признаюсь, такие мысли у меня были. Но одно дело — погладить по шёрстке свою гордость в тот момент, когда нет других забот, и совсем другое, когда это может помешать моей работе. А дело Яны у меня сейчас стояло в приоритете.