Стояла напряженная тишина. Каждый готовил свое слово. Первым захотел высказаться сам Вячеслав.

– Мы устроились здесь, в уютном помещении, а на Петроградских улицах идет стрельба. Это уже гражданская война подкатывает. Предлагаю говорить начистоту. Нам не удастся отсидеться без участия в активных действиях.

Я решился сделать обзор политической ситуации в стране, – продолжил он. – В частности, сказать, что представляют собой вооруженные силы, сосредоточенные в районе Петрограда. Разделим население России условно на группы. Самыми активными в последнее время стали матросы, особенно Балтийского флота. Это наиболее бездельничающая часть армии. Запертые в Финском заливе, они не участвуют в боевых действиях. Идут за анархистами и большевиками. Но, во-первых, их немного. Я имею в виду, численно. А во-вторых, они слабы, как воины. Отсутствует дисциплина. Поголовное пьянство. Многие используют наркотические вещества. Есть сведения, что наркоту присылают из Германии.

Далее, Запасные войска, квартирующие в Петрограде. Это действительно реальная сила. До трехсот тысяч человек. Они фактически сделали революцию. В последнее время идут за большевиками. Те всячески потворствуют им. Но среди этих солдат нет полного единства. Некоторые готовы пойти за Советами, часть – за анархистами. Они представляют большую массу, но имеют ряд слабостей. Как воины, они не проходят надлежащей подготовки. Все больше слоняются по улицам, подрабатывают носильщиками да грузчиками. Ни дисциплины, ни навыков. Одна мечта – не попасть на фронт, и вернуться в свою деревню. Покричать, да навалом взять, это они могут.

– Спасибо за краткие и емкие характеристики, – сказал, подбадривая улыбкой приятеля, Николай Почайкин. – Давайте дадим отдышаться докладчику. Кто не согласен? Вижу, все согласны в той или иной степени. Теперь о рабочем классе. Если я правильно понял, говорить будет Савва.

Несмотря на то, что они были в дружеской компании, сегодня все вели себя не как на обычной вечеринке, а значительно более официально, потому что чувствовали ответственность за свои слова.

– Предметом моего наблюдения, – сказал Савва, – был рабочий класс. Поведение этого класса становится все более активным в плане политическом. Положение рабочих в годы войны чрезвычайно тяжелое. Фронту требуется все больше оружия и боеприпасов. Их создают на заводах. Рабочие смены до последнего времени были продолжительными, организм рабочего не успевал отдохнуть. Так было до введения восьмичасового рабочего дня на большинстве Петроградских заводов. То есть, до Февраля.

– В начале нынешнего года положение стало меняться, продолжил Савва. – Нарушились поставки угля, нефти и стали в Петроград. Рабочие являются на завод, а цеха стоят. Значительная часть рабочего времени уходила на общение и ожидание. Нарушилось снабжение городов продовольствием. Часть времени нужно было потратить на очереди и на поездки в деревни для приобретения продуктов. На заводах появились большевистские агитаторы. Пролетариату обещали счастливое будущее в коммуне.

Еще раньше усилиями всех социалистов внушалось рабочим, да и всему населению, мысль о строгом делении общества на классы. Классы как бы были помечены знаками «хороший» и «плохой». Рабочие – хорошие, капиталисты – плохие. Причем, настолько плохие, что заслуживают ликвидации. Все привыкли так мыслить. Даже я у себя замечаю подобный образ мышления. Пришло к нам это в связи с широким распространением марксизма в России. Конечно, многие рабочие поверили в свое историческое превосходство над другими классами. И это способствовало началу забастовок, демонстраций, восстаний. Рабочих много. Это по большей части трудолюбивые, довольно грамотные мужчины, умеющие, по крайней мере, читать и писать. И у них есть время общаться. Прекрасный горючий материал для пропагандистского воздействия.

Нам интересно найти сильные и слабые стороны рабочего класса, продолжал Савва Михельсон. Сильная сторона в том, что этот класс создает материальные ценности. Отказ от работы, забастовка означает коллапс экономики. Кроме того, рабочие, особенно если получают оружие, превращаются в боеспособную армию. Но есть и слабые стороны. Рабочих можно дезорганизовать. По природе они являются исполнителями. Они могут выполнять чужую волю, если вождь или партия находят взаимопонимание с ними. Поэтому важно, кто эту силу ведет. Во-вторых, пролетариат неоднороден. Есть высококвалифицированные рабочие с высокими заработками, есть работники временно находящиеся в составе рабочего класса. Значительную массу рабочих составляют крайне малограмотные неудачники по жизни. Для них характерны пьянство, конфликтность, приводы в полицейские участки. В-третьих, бастуют тогда, когда им создают такую возможность работодатели. Например, бригадная и повременная система оплаты труда способствуют забастовкам.

– Спасибо за подробную информацию, – сказал на правах ведущего Курбатов. – Как здорово, что мы можем свободно говорить. Возможно, у вас есть вопросы или замечания по сказанному.

– Мы здесь для того, чтобы выбрать правильное направление для приложения усилий. Для этого нам нужно понять, что для России полезно, а что нет. Хотелось бы выяснить, что хорошее, или что плохое несет нашей стране сегодняшнее выступление матросов, солдат и рабочих?

– Думаю, приведенной информации недостаточно для практических выводов. Мы еще не обсудили позиции анархистов, а их число быстро растет. Но, кажется, наступило позднее время, а мы все работаем. Нужно и отдохнуть. Так что продолжим через день, если не возражаете.

Никто не возражал. Но до анархистов дело так и не дошло. Головы были полны размышлениями. Нужно все переварить.

Друзья не стали дожидаться назначенного срока. Они были в сборе уже на следующий день. Каждый горел нетерпением продолжить живую беседу.

– Как вы помните, – сказал после приветствий и обмена мнениями по текущему моменту Слава Курганов, – я обещал дать высказаться по очень важной теме Афанасию Милову. Афоня, о чем ты приготовил сообщение?

– Мои мнения о марксизме. Можете соглашаться, а можете – нет. Труды Маркса объемны и тяжеловесны. Все не осилил. Пришлось обратиться к критическим работам. Маркс заметил закономерность. Угнетенный в предыдущие эпохи класс со временем, совершив переворот, становится господствующим. Так класс банкиров и предпринимателей, то есть капиталистов, свергнув власть дворянства в результате буржуазных революций, превратился в господствующий. Свободное предпринимательство на базе частной собственности стало основой экономической и политической жизни западных стран, а с некоторых пор, и России. У нас это называется капитализмом.

Капитализм имеет преимущества в том, что создает развитую и высококачественную индустрию, ускоряет общественный прогресс. Но он порождает нищету рядом с богатством, ненависть между классами, восстания и революции, войны за передел собственности. Выход есть, говорит Маркс. Нужно новому классу, пролетариату, свергнуть власть капитала и ликвидировать частую собственность. Собственность станет общей, богатство и бедность исчезнут. Экономика будет развиваться по единому плану. Почему в этом заинтересован пролетариат? Потому что он получит отсутствие эксплуатации и экономическое равенство. Кроме того, будет надолго установлена диктатура этого самого пролетариата, то есть единоличная власть одного класса. Мало того, последователи Маркса, например, всем известный Ленин, считают, что как раз сейчас наступило время тотального кризиса капитализма. Он превратился в империализм – последнюю стадию капитализма.

– Но это еще нужно доказать! – вставил внимательно слушающий Милов.

– Тут каждую мелочь следует доказать, – ответил Афанасий. Черт, как известно, кроется в деталях. А вот доказательства нас не удовлетворяют. Например, признаком последней стадии называется монополизм. Скажу сразу, что монополии, если они антинародны, государство имеет право распустить, запретить, разукрупнить. По крайней мере, в развитых странах. Была бы добрая воля парламента, и вообще, законодателя. Так же, как имущественное неравенство. Его можно уменьшить за счет государственной помощи бедным, обучению не квалифицированных работников. Много способов уменьшения разницы в доходах. Другой признак: раздел мира метрополиями. Он связан с техническими возможностями и национальными противоречиями. К такому разделу страны стремились всегда. Нет прямой связи с капитализмом. Скорее, такой раздел связан с национальными отношениями, которые марксизм вообще недооценивает.