Предвосхищая событие, произошедшее более шести веков спустя: попытку искушение Иисуса в пустыне, — другая книга Авесты — Вендидад повествует о том, как Сатана пытался убедить пророка отказаться от веры, в то время как священная книга Яшт поведала нам о том, как пророк вышел победителем из конфликта с демонами и прогнал их с Земли. На страницах более поздних книг: Dinkard, Shah-Nama, Zardusht-Nama — приведено жизнеописание пророка, включая множество легенд о сотворенных им чудесах и божественных исцелениях. Понятно, что Заратустра почитался не только как пророк, но и чудотворец, наделенный сверхъестественными способностями. Это привело к тому, что некоторые специалисты по Ирану принимают его за мифический образ, а не за историческую личность, точно также, как отдельные историки сомневаются в существовании Иисуса. Такова судьба многих пророков[144]... Однако мы так не считаем, ибо в те далекие времена не мог не появиться подобный человек для проведения реформы.

Нам точно не известно место его рождения. Некоторые историки называют родиной Заратустры Бактрию, другие Мидию или Персию. А так как в двух книгах Авесты, Ясна и Вендидад, указывается на то, что дом его отца Пурушаспа (в переводе «богатый лошадьми»), где он появился на свет, стоял на берегу Дареджа, в провинции Ариана-Вэджа, а в другом древнем тексте его родиной назван Атропатен, можно сделать вывод, что он родился в Аране на берегу реки Аракс на северо-западе Мидии[145], располагавшемся почти на самой границе с Арменией на берегу Каспийского моря. Заратустра происходил из края магов[146]. Известно, что он был женат, ибо в Авесте упоминается имя его младшей дочери Пурусисты. В Яште также говорится о том, что происходил он из рода Спитама, занимавшегося разведением лошадей. И звали его Заростом Спитама.

Он был беден, о чем говорит в молитве, обращенной к Агура-Мазда: «О! Мудрец! Мне известно, почему я бессилен: у меня мало скота и людей». Своим поведением он вызывал раздражение богатых и заносчивых молодых людей, членов мужского братства — тайного общества, девизом которого было слово aesma, означавшего «гнев», — кого в наши дни называют дебоширами. Известны даже имена двух молодых людей, о которых он говорил своим ученикам как о людях, заслуживавших порицания. Это был некий Бандва и один «удельный князек из Ваепии», провинившийся перед Заратустрой тем, что однажды, в суровую зиму, отказался приютить его вместе с дрожавшими от холода животными во время одного из переходов. Подобная легенда лишний раз доказывает несостоятельность гипотезы о причислении Заратустры к мифическим героям.

Теперь самое время набросать портрет пророка: бедный и восторженный поэт, «не от мира сего», как говорят в народе, безусловно противник насилия. Достаточно вспомнить, с какой яростью он обрушивался на тех, кто совершал кровавые обряды. По свидетельству Элиада, подобные обряды были распространены среди представителей высшей знати. Можно было бы предположить, что, происходя из рода коневодов, Заратустра испытывал отвращение к жертвоприношениям лошадей; ибо трудно себе представить, чтобы тот, кто ухаживал за этими замечательными животными, не испытал к ним чувств, похожих на братскую привязанность, и не относился отрицательно к их истреблению ради удовлетворения прихоти богов; еще более привлекательной кажется мысль о том, что негативное отношение Заратустры к жертвоприношениям животных усугублялось личной неприязнью к участникам этого кровавого обряда, людям высокомерным и жестоким, о чем нам поведали гаты[147]. Однако двадцать шесть веков спустя было бы неосмотрительно с нашей стороны заходить так далеко в предположениях. Единственным достоверным фактом для нас остается неприязнь пророка к крутым парням из высшей знати.

Однако этот факт отнюдь не означает, что маздеизм родился исключительно из-за личной ненависти Заратустры к богачам, жертвовавшим богам лошадей и коров, а говорит лишь о том, что пророк, в силу своего характера, должен был бы отказаться от жестокой и слишком уж светской религии аристократов[148]. Ведизм в той форме, в какой он существовал в Иране, превратился в религию богачей и власть предержащих и не приносил народу духовного удовлетворения. Кроме того, Заратустра был еще и магом. И он не смог остаться равнодушным. Написанные им гаты наполнены глубоким духовным содержанием, высоким пафосом и тонким лиризмом и проникнуты сопереживанием. Великие пророки — это прежде всего люди, чьи сердца наполнены заботой и состраданием к ближнему. И неудивительно, что пробил час Заратустры.

В самом деле, его появление совпадает с возникновением сильного персидского государства после разгрома ассирийцев и покорения соседних государств при царствовании Навуходоносора II и Кира. Империя окрепла в борьбе с врагами и превратилась в централизованное государство с процветавшей столицей Персеполем. В Сузах, Экбатане и других городах возводились роскошные дворцы и грандиозные храмы, окруженные пышными садами. Если Дарий и проявлял иногда заботу о бедняках, о чем свидетельствует указ об установлении почасовой оплаты строителей, чтобы их не слишком, по всей вероятности, эксплуатировали богачи, народ, тем не менее, был отстранен от участия в основных культовых обрядах.

И пришло время, когда возникла острая необходимость в религии, способной отвечать запросам зарождающейся империи. В самом деле, необъятные просторы государства и огромное число исповедовавшихся на ее территории религий грозили полным распадом; маги представляли собой всего-навсего одно из многочисленных сословий духовенства, среди которых встречались и такие, которые заслуживали осуждения, как, например, вавилонские маги, занимавшиеся откровенным шарлатанством. И случилось так, что религия медийских жрецов стала выделяться среди существовавших в ту пору политеизмов. Она отличалась не столько пышными обрядами, жертвоприношениями и знатностью своих ревностных приверженцев, сколько большим воздействием на духовный мир человека, осознающего неизбежность выбора: бороться при жизни за право попасть на небеса и обрести спасение или обречь себя на вечные муки. И вот в это время как раз и должен был появиться пророк; стоило ему заговорить, как даже в наши дни эхом отзывается его голос.

Будучи прообразом Иисуса, Заратустра стал больше чем реформатором; он основал первый монотеизм, о чем свидетельствуют в Авесте «евангельские» гимны — гаты, произведения времен династии Сасанидов, написанные на пехлевийском диалекте, а также работы греческих историков[149]. Кажущийся политеизм его школы был данью древней религии, которую он, проявив мудрость, не стал разрушать до основания.

Не следует думать, что зороастризм возник однажды в полном и законченном виде. Напротив, как свидетельствуют зороастрийские гимны — гаты, это был долгий путь преобразований[150]. Все началось с отождествления огня со Святым Духом, затем с Всевышним в образе Солнца и, наконец, с главным божеством Агура-Мазда. Преобразование ведизма велось постепенно и началось с обличения сексуальных излишеств и оргий, которыми сопровождались жертвоприношения, и потребления сома, haoma[151]. Безусловно, галлюцинации, усиливавшиеся при виде крови, приводили участников ведийских ритуальных обрядов в состояние крайнего сексуального возбуждения, что вело к разнузданным оргиями, которые не могли не возмущать Заратустру. В юности на своей родине он присутствовал на обрядах шаманов из соседних скифских племен, когда участники ритуала вдыхали дым от раскаленных на огне семян конопли; это занятие по прошествии многих лет показалось ему безобидным по сравнению с безумными оргиями, сопровождавшими ведийские ритуалы.