Из сотен и тысяч подобных примеров я выбрал два типичных случая, имевших самые тяжкие последствия. Первый случай связан с арестом в 1992 году в Рио-де-Жанейро некоего Марчелло Коста де Антрада, изнасиловавшего, а затем зверски убившего четырнадцать детей в возрасте от шести до тринадцати лет. Наслушавшись проповедей пастора «Вселенской церкви Божьего царства» — пастор, похоже, был таким же душевнобольным, как и убийца-психопат, ибо внушал своей пастве, что всякий физический недостаток есть следствие неверия, — Антрад посчитал, что, убивая свои жертвы, он отправляет их прямой дорогой на небеса и вырывает их души из лап Сатаны. Следует заметить, что «Вселенская церковь Божьего царства» была одной из сект пятидесятников и насчитывала около пятисот «пасторов», развернувших по всему штату Рио самую активную деятельность по спасению душ верующих.
В 1989 году в Соединенных Штатах произошло событие, потрясшее всю страну. В городе Матаморос, неподалеку от границы с Мексикой, была совершена серия ритуальных убийств. При расследовании банального дела о торговле наркотиками полиция раскопала тринадцать трупов людей. Их убийцы, члены сатанисткой секты, стремились заручиться расположением Сатаны и пошли на такое гнусное преступление, о котором, наверное, не слыхали даже во времена каменного века. «Они думали, — заявил генеральный прокурор штата Техас Джим Матокс, — что убийства станут для них щитом от окружающего мира. Это было проявлением самого настоящего религиозного психоза»[931]. И последние сомнения развеялись после того, как вместе с человеческими останками на месте преступления были извлечены и трупы животных. Общественность особенно возмутилась еще и потому, что незадолго до этих событий имели место случаи сексуального насилия над детьми и был убит подросток в Жоплине, штат Миссури.
В этом деле присутствовала одна существенная деталь: несколько участников массового убийства в Матаморсе после ареста признались, что находились под впечатлением от сцены ритуального жертвоприношения, посмотрев в 1987 году фильм «The Believers» («Верующие»). Однако можно до бесконечности перечислять названия фильмов, где речь идет о дьяволе, одержимости, сатанизме и прочих нелепых выдумках, начиная от малышки Розмари в «Экзорсисте», не говоря уже о такой низкопробной халтуре, как так называемая ненаучная фантастика или же заведомо жестокие и глупые ленты, словно нарочно отснятые для людей умственно отсталых, как «Бетмен» или «Терминатор». Американский критик Роберт Хюг полагает, что фигура антихриста послужила прообразом героев мультфильмов, а также вдохновила создателей таких кинолент, как «Бетмен», «Супермен», «Капитан Мервель». Впрочем, американская массовая культура производит множество других «поделок» подобного рода, пропагандирующих идеи такого махрового манихейства, от которого у самого Мани волосы встали бы дыбом, где за похождениями главных героев, затаив дыхание, следят десятки миллионов людей по всему земному шару.
Сказанное выше лишний раз свидетельствует о том, что творения далекой от науки фантастики стимулируют преступления, и, в свою очередь, преступления вдохновляют авторов на создание все новых и новых подобных «шедевров».
Итак, мы оказались на пороге нового мрачного средневековья, и смертный приговор, вынесенный псевдосатанисту Рушди, стал лишь его зловещей прелюдией. Ибо отныне сатанисты постараются взять реванш над теми, кто оспаривает реальность божества, которому они поклоняются.
Можно ли отнести все наши рассуждения к проблеме чисто религиозного характера? В это трудно поверить. Результаты опроса, проведенного в 1991 году Gallup Organization по заказу американского еженедельника U.S. & World Report[932] показали, что число американцев, верящих в небеса и преисподнюю непрерывно растет: так, с 1952 по 1990 гг. число верящих в небеса возросло с 72 до 78%, а тех, кто верит в ад — с 58 до 60%. Однако тот же опрос выявил, что из 83% американцев, регулярно посещающих богослужения, только 3% считают, что рискуют попасть в ад (против 7%, кто не ходит в церковь, что весьма удивительно). Больше всего верят в то, что попадут в ад, мужчины: 5% против 3% женщин. Из них самыми убежденными в том, что они попадут прямой дорогой в ад, оказались католики, составляющие 5% против 3% наименее склонных к этой мысли евангелистов.
Вышеприведенные результаты опроса подтверждают распространенное среди людей мнение: «Ад — это место для других», что почти перекликается со знаменитой репликой из пьесы Сартра Huis clos: «Ад — это другие». Так, можно сказать, что большинство верующих имеет о себе самое высокое мнение: почти каждый уверен, что не попадет в ад.
Укажу еще на один заслуживающий внимания факт: 46% американских атеистов верят в рай, в то время как 36% — в ад, что весьма красноречиво свидетельствует о так называемом неверии атеистов. И самое интересное: 61% атеистов думают, что у них есть шанс попасть на небеса, а всего лишь 9% предполагают, что рискуют отправиться прямо в ад. Последние цифры вдвое превышают процент верующих американцев. И это свидетельствует о том, что атеисты считают себя вдвое большими грешниками, чем верующие. Или же, чтобы быть более конкретным, подчеркну, что люди прониклись верой в Сатану на суде их собственной совести, после чего перспектива Страшного суда овладела сознанием самых убежденных неверующих.
Подобная статистика кажется особенно удручающей еще и потому, что огонь, разведенный в аду, поблек и уже не кажется таким испепеляющим по сравнению с тем пламенем, которое спалило Хиросиму и бушевало в печах немецких концлагерей. По мнению Мартена Марти, профессора факультета теологии Чикагского университета, «ад исчез и никто этого даже и не заметил»[933]. Следует сказать, что в действительности дело обстоит несколько по-другому.
В самом деле, если мнения богословов разделяются в зависимости от церкви, которую они представляют: римскую или англиканскую, евангелистскую или православную, а также баптистов, мелькитов, маронитов, православных коптов и коптов-католиков, или армянскую католическую и армянскую православную, и если найдется совсем немного таких, кто поверит, что живущего своим трудом скромного работягу и гнусного детоубийцу, насиловавшего свою жертву, прежде чем убить, после того как они оба погибают в одной автомобильной катастрофе постигнет одинаковая участь, как исповедует римская католическая ортодоксальная церковь, то из этого вовсе не следует делать вывод, что многие люди помешались на почве Сатаны.
По-видимому, сатанисты, и прежде всего те из них, кто с прежним рвением исповедует веру в Сатану, не способны понять всю абсурдность подобного культа, представляющего не только разрушительные, но и саморазрушающие силы, ибо бог Зла, с философской точки зрения, не несет в себе ничего, кроме разрушения. В соответствии с насущной потребностью широких народных масс в божьем противнике, который воздаст всем по заслугам, когда придет конец триумфа Бога, взявшего под свою защиту лишь благонамеренных граждан, а также богачей, белых и сильных мира сего, можно утверждать, что уверовавшие в могущество Сатаны твердолобые упрямцы тем более не могут разобраться в социально-политических истоках своей горячей преданности новому учению.
Вывод Макса Вебера[934] о том, что Бог покровительствует богатым, который он сделал на страницах своего труда «Этика протестантов и дух капитализма», облетел не только всю Америку, но и стал достоянием всего западного мира. Начиная с 1920 года Вебер пытается четко определить альтернативу, стоящую перед всем протестантским миром: «Поиск спасения, — писал он, — не может ограничиться, как это делает католицизм, постепенным накоплением отдельных добрых дел, а... должен стать постоянным экзаменом человеческой души, перед которой в любой момент может встать вопрос: быть или не быть ей проклятой богом?»[935] Человеку трудно выдержать столь невероятное напряжение: в итоге в душе верующего назревает протест и он тут же попадает в объятия дьявола! Мы знаем, какой лозунг выдвинули враги капитализма: «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!» И Сатана превращен уже в нового Спартака, соперничающего с безнадежно устаревшим Карлом Марксом на фоне вечно молодого дьявола. Как писал Герберт Маркус[936], «чтобы не исчезнуть как биологический вид, всякий индивидуум в своем воображении обращается к своему историческому прошлому»[937].
