Однако для извлечения пользы из чего-либо, понимать его происхождение и природу совершенно необязательно. Если когда-то существовал способ управлять Мастодонтом, он был, к счастью, давно забыт — иначе маленькую ходячую гору, напоминавшую по форме шестиногую помесь слона с черепахой, приспособили бы давить армии и разрушать стены крепостей на войне. Никакие чары или хитрости не могли заставить Мастодонта сбиться с его бесконечного маршрута, пересекавшего Хайбат, от низовий долин, до перевалов восточных гор, замысловатым кольцом, заметным всякому благодаря протоптанной за эпохи дороге. Шёл он довольно быстро, но в некоторых местах, непонятно чем отличавшихся ото всех прочих, останавливался на минуту-другую. И на то, что творилось у него на спине, внимания не обращал, пока это не грозило слишком серьёзно повредить его подобную заросшему мхом камню шкуру.

Неудивительно, что некий предприимчивый человек придумал приспособить на спину Мастодонта деревянную платформу-паланкин с целым домом на ней, а в местах его остановок соорудить помосты, с которых на эту деревянную платформу можно было попасть.

— …и с тех пор Мастодонт показал себя самым безопасным способом перемещения в Хайбате, — в очередной раз закончил свой рассказ Оррик.

— А всё же неразумно доверять наши жизни магическому созданию неизвестного происхождения и предназначения, — в очередной раз пожаловался в ответ Тремекин.

У всех рас были свои типичные недостатки. Люди, например, были склонны говорить одно, думать другое, а делать третье. А вот полурослики отличались агрессивной нелюбовью ко всему, выходящему за привычный круг их понятий, в сочетании с занудством. И даже среди полуросликов почтенный господин Тремекин выделялся в худшую сторону. Казалось, его недовольство всем на свете, кроме его любимых дел, даже состарило его раньше времени, окрасив волосы сединой, а худое лицо, на котором из растительности имелись только кустистые брови — бледностью. Представить гуманоида, менее похожего на Оррика, который и среди людей выделялся высоким ростом и удалым видом, что по внешности, что по характеру, было непросто. Но приходилось терпеть его компанию. Для дальнего путешествия, особенно зимой, было желательно иметь хороших лошадей, тёплую одежду, палатку и ещё кучу полезных вещей, а у Оррика сейчас имелись лишь дыра в кармане и вошь на аркане. Без задатка от Тремекина за услуги телохранителя, ему пришлось бы продавать ещё что-то из оружия, чтобы оплатить пару дней в гостинице. Поэтому он собрал в кулак все свои хорошие манеры и ответил рассудительно:

— Ну, ещё не поздно доверить свои жизни обычным четвероногим. За пару недель доберёмся до Снежного Приюта. Не знаю, правда, как будет с ночлегом на последнем отрезке, почтенные путники на этой стороне гор обычно пользуются Мастодонтом, так что постоялые дворы в горных деревнях вероятно… невзыскательны.

— Нечего мне зубы заговаривать! — резко ответил полурослик. — Как будто я сам всё не знаю. К тому же, это непостижимое создание опаздывает.

Он достал из кармана круглую бляшку механических часов, на толстой серебряной цепочке, и открыл крышку:

— Вот, сам посмотри!

— Или ваше дорогая игрушка опять ошибается.

— Часы от Тремекина и Варкера не ошибаются! По крайней мере, не так сильно. И… — но тут Оррик и Тремекин почувствовали лёгкую дрожь помоста под собой, первый сигнал приближения Мастодонта, так что полурослик замолчал.

********

Даже Хайбатский Мастодонт до высшей точки своего маршрута, рядом со Снежным Приютом, откуда начинался спуск на другую сторону гор, шёл четыре дня. Тремекин был достаточно богат, чтобы снять одну из отдельных комнатушек, в которую как раз влезало двое. Но, как Оррик и опасался, его непрекращающееся нытьё скоро заставило казаться предпочтительным поездку в общем помещении, вместе со слугами. Или, если на то пошло, поход через подземелья, полные гоблинов.

Вдобавок, расслабляться как телохранителю тоже было не время. Некоторые из пассажиров Мастодонта вызывали у Оррика серьёзные подозрения. Тремекин, ко всем своим прочим недостаткам, не облегчал его работы. Он слишком успокоился после того, как не заметил вокруг своих старых недоброжелателей или явных головорезов.

Вот и сейчас он выгнал Оррика из комнаты, заявив, что ему надо попрактиковаться в магии и присутствие верзилы мешает ему концентрироваться. Так что Оррик стоял, опираясь на ограждающие платформу перила, и пытался снять дурное настроение, любуясь красотами пейзажа — поросшие хвойным лесом предгорья были красивы в солнечный осенний день. В молодости он бы основательно избил какого-то колдунишку, перебивающегося ремеслом и лишь чисто технически имеющего право называться дваждырождённым, за подобное обращение. Но долгие годы странствий заставили Оррика сильно изменить взгляды на жизнь.

— Может одними деньгами, и не купишь хорошую компанию, но с ними уж точно не придётся терпеть дурную, — мрачно пробурчал он себе под нос.

— Думаешь от дурной компании так просто избавиться?

Оррик чуть повернул голову, чтобы поглядеть на новую знакомую, которая вышла постоять снаружи вслед за ним.

Йолль, даже в простой одежде горожанина, причём одежде явно скроенной на более крупного чем она мужчину, выглядела привлекательно. По крайней мере для тех, кому нравились рослые, крепкие и загорелые женщины. Как и Тремекин, она направлялась на другую сторону гор. В иной ситуации Оррик может попробовал бы закрутить дорожный роман, но смущало то, что в его мысленном списке подозрительных пассажиров Йолль находилась на первом месте. Ложь о том, что она вязальщица кружев, поднакопившая денег для того, чтобы посетить родственников матери, может и сработала бы, объяснив сочетание скромного костюма со слишком гладкими руками и ухоженными ногтями. Но вот сверхчеловеческие чувства, рефлексы и координацию такая легенда объяснить не могла — Йолль хорошо скрывала свои способности, но недостаточно хорошо, чтобы провести Оррика.

Тем не менее, наличие причины врать и скрываться, ещё не означало наличия злых умыслов против товарищей по путешествию. Поэтому Оррик ответил ей без задней мысли:

— Думаю, что большинство из нас попадает в дурную компанию, гонясь за деньгами.

— Неужели? — ехидно спросила Йолль, но тут новое зрелище отвлекло её. — Ой, смотри!

Оррик проследил, куда она указывала. То, что на первый взгляд показалось ему странным облаком, было гигантской стаей серебристо-белых странствующих птиц. Смена сезонов по-разному сказывалась на различных областях колоссального континента, который для большинства его обитателей был просто «миром» и зимой многие пернатые перебирались в более тёплые земли, у внутренних морей. Раздражение на время оставило Оррика. Если и было в жизни странника что-то хорошее, так это возможность любоваться прекрасным и необычным.

*******

А если было в жизни странника что-то регулярное, так это готовность гнева стихий затмить красоты природы. На следующий день ясная погода сменилась непрерывным дождём, который, по мере подъёма Мастодонта в горы, превратился в снег. Впрочем, дом-паланкин был выстроен надёжно, так что на этот раз Оррик мог наслаждаться бессилием этого самого гнева стихий, спокойно сидя в сухости и относительном тепле.

Свистящий ветер и колючий снег сумели добраться до него лишь когда Мастодонт достиг высшей точки своего пути, где Оррик, Тремекин, семейная пара полуросликов, бывших личными слугами Тремекина и таскавшими его багаж, а также Йолль, выгрузились напротив места, которое, как видно, очень метко назвали Снежным Приютом. Но тут уж непогода попыталась наверстать своё. Помост угрожающе пошатывался под напором ледяной бури, а сойдя с него, Оррик разом провалился в снег по колено — полурослики же и вовсе в нём застряли. В пурге было сложно разглядеть пальцы на собственной вытянутой руке, не то, что Снежный Приют и дорогу до него.

Едва Тремекин высказал вслух это очевидное наблюдение, как из за снежной завесы вывалилась человеческая фигура, закутанная в тяжёлый меховой плащ: