— Человек, али кто? А ежели человек — по делу, али без дела?
Оррик знал, что его внешний вид может вызвать только опасения у всякого, повстречавшегося в глуши. Ростом он не уступал хозяину дома, был сухощав, с осанкой, прямой как стрела, выдающей бойца не хуже длинной шпаги на поясе и короткого копья в руке. Густой загар, длинные смоляные волосы, щетина, почти уже превратившаяся в бороду, сливающуюся с длинными усами, когда-то дорогая, но повыцветшая и местами уже истрепавшаяся одежда, наконец отсутствие сапог придавали ему вид то ли сбежавшего в глушь изгнанника из благородных, то ли наёмника, давно уже странствующего в поисках нанимателя, в общем, человека, с которого станется ограбить и убить случайного встречного. Да и солнце уже было за горизонтом. Вечерние сумерки — самое время для оголодавших умертвий и кровожадных фей выходить на охоту, в надежде подловить не успевшего найти себе укрытие на ночь смертного, так что вопрос хозяина был вполне резонен.
— Как появился из утробы матери человеком, так и по сей день остаюсь, Восемь тому свидетели, — Оррик переложил копьё из правой руки в левую и быстрыми движениями пальцев начертил восьмиконечную звезду Небесных Богов по груди.
— Боюсь только — без дела, иду вот в сторону Арскома, да дорогу плохо знаю, подумал найти ночлег.
Чтобы прочесть реакцию хозяина по его неподвижному лицу наблюдательности Оррика было недостаточно, но остриё болта не отклонилось ни на волосок: — А звать-то тебя как, путник без дела?
— Оррик из Дейнца, что в стране Яннарии. Не думаю, что вы о моей земле слышали — Яннария отсюда не то что за семью горами и семью реками, а и подальше, у самого западного края мира.
Хозяин молча смотрел на Оррика ещё несколько секунд, а затем опустил арбалет.
— А меня звать Мауген. Ну что ж, коли уж дошёл до моей хаты, так заходи, не в ночь же тебя выгонять, только ноги оботри. Поешь, переночуешь, расскажешь, может, чего интересного. Чай насмотрелся в странствиях всяких диковинок.
Оррик, уже готовившийся к тому, что его в лучшем случае пошлют в Бездну, а то и попытаются застрелить, был приятно удивлён. Приятно удивляться в людях ему приходилось довольно часто, благодаря привычке ожидать от них худшего. Он и сейчас не торопился расслабляться.
Признаться и полной уверенности в том, что Мауген был человеком, он не испытывал. Масса всякой нечисти посильнее и поумнее могла убедительно прикидываться смертными, причём знал это Оррик не из сказок. Однако же если додуматься привесить меч себе на пояс мог много кто, то обзаводиться оружием вроде арбалета, притом непростого…
Нет, хозяин вряд ли был каким-то оборотнем или упырём, гордящимся своей силой и способностью рвать людишек на части голыми когтями. А вот дваждырождённым он был наверняка — Оррику сразу его осанка, дыхание и ещё пачка мелких признаков указали на это, а увидев, как Мауген разряжает мощнейший арбалет, просто придержав тетиву рукой, он убедился окончательно.
Да и дом внутри выглядел слишком мирно и уютно, чтобы служить логовом хищника. При свете медной масляной лампы Оррик мог разглядеть достаточно — чистота, прочная, хоть и простой работы мебель, шкуры животных и пучки душистых трав по стенам, большая каменная печь, отделяющая кухонный закуток от основного помещения…
— Что смотришь, гость? — Мауген, как видно, тоже был из наблюдательных. Или сам Оррик не смог скрыть тоски во взгляде.
— Да просто хорошо тут у тебя, хозяин.
Мауген хмыкнул. — Видать, набродился ты по глуши изрядно, если так про мою скромную избу говоришь. Ладно, иди-ка лучше до бани, пока я стол накрываю, топить сегодня уже поздновато, но окатиться вода найдётся, как и лишний халат для гостя. Там расскажешь, какими ветрами тебя сюда занесло из дальних краёв.
Меньше чем через полчаса Оррик уже сидел за столом, ощущая драгоценное чувство комфорта и жестикулируя деревянной ложкой в аккомпанемент своему рассказу, когда не использовал её по назначению. Основным блюдом за импровизированным ужином служило рагу из грибов и кабанины, которое Оррику показалось невероятно вкусным — впрочем за последние годы ему столько приходилось питаться сухарями и вяленым мясом, что он начал ценить любую нормальную еду.
— Далековато ты забрался от своей страны, ничего не скажешь, — тон Маугена был благодушным, но от гостя не укрылась колючая подозрительность, скрытая во взгляде хозяина.
— Сперва влип в такие дела, что оставаться дома было нельзя, — пожал плечами Оррик, сохраняя непринуждённый вид. — А потом, то неприятностей на новом месте находил, то страны попадались такие, что не остался бы даже посули мне местный королёк полкоролества и дочку в жёны. Брожу теперь по свету наудачу — сам ведь понимаешь, с одной стороны дваждырождённому везде почёт, а с другой чужака без роду-племени каждая сволочь так и норовит использовать для своих мутных дел.
Мауген понимающе хмыкнул и чуть расслабился, чего не заметил бы менее опытный дваждырождённый, но заметил Оррик — видимо поверил. Ещё бы не поверить. Нельзя сказать, что слова Оррика были прямой ложью, но вывернул причины своего путешествия он так, чтобы они были калькой с наиболее вероятных причин, по которым опытный дваждырождённый, явно когда-то бывший большой шишкой, носившей серебро и шелка, мог убраться жить в глуши, где из соседей зверьё да нелюдь. Как видно, его догадка попала достаточно близко к цели.
Оррик отправил в рот ещё пару ложек, прежде чем возобновить разговор:
— Ты там про чужеземные диковинки говорил. Ну, что правда, то правда, побывал я во многих местах, и в подземельях гномов, и в волшебных странах эльфов с феями, и в царствах великанов, и в местах, куда дракон костей не заносил. Видал я по пути всякие чудные и странные вещи — и озёра поющих пятицветных кувшинок, и вечногорящие леса, и землю, где небо навеки затянуто тучами, а свет людям дают лишь вспышки бесчисленных молний. Во многие переделки и истории мне случалось впутываться. Я теперь всё равно что ходячий сборник сказок о диковинном и необычном, да вот только, Восемь свидетели, всё это не сказки, а чистая правда. Сдаётся мне, человек ты искушённый, людских распрей и сам навидавшийся повыше крыши, так что вот послушай лучше рассказ о Самоцветном городе и его необычных жителях, которому я сам, пожалуй, не поверил бы, если бы не видел всё своими глазами…
В рассказах о чудесах далёких стран Оррик действительно был полностью правдив, поскольку успел навидаться таких вещей, перед которыми бледнела его собственная фантазия.
*********
Следующий день Оррик тоже провёл повествуя о своих путешествиях и приключениях. Сильно торопиться ему было некуда. Мауген, будучи куда менее разговорчив, ограничился со своей стороны, кратким описанием земель к востоку, куда направлялся Оррик. Земли эти оказались именно такими, через которые Оррик предпочитал прокладывать свой путь — заселёнными и скучными окрестностями одного из мелких внутренних морей, напрочь лишёнными чего-либо захватывающего, волшебного и великого. Если удастся не слишком светиться, следующие несколько сотен верст можно будет преодолеть если не в комфорте, то без смертельных опасностей на каждом шагу.
На второе утро Оррик проснувшись обнаружил себя в одиночестве. Хозяин ушёл куда-то едва успел посветлеть горизонт. Впрочем, он оставил на столе для гостя мёд, орехи, сухари и напиток на местных травах. Оррик как раз завершал свой завтрак и обдумывал мелкие признаки, указывавшие на то, что к Маугена кто-то заходил погостить существенно чаще, чем можно было ожидать в такой глуши, как снаружи послышались узнаваемые на слух тяжёлые шаги и в дверях появился сам Мауген. Вид у него был мрачнее обычного.
— Не в моём обычае выгонять гостей, — заговорил он в ответ на вопросительный взгляд Оррика, — но лучше бы тебе, Оррик, брать ноги в руки и топать. Думаю, ещё до полудня сюда наведается четвёрка дваждырождённых, из которых минимум троё были на ступени Молодости, когда мы встречались в последний раз. И сдаётся мне, что едут сюда они отнюдь не с добрыми умыслами. Дело у них ко мне, но подворачиваться под руку этой шайке я б не советовал. Я их знаю, всех кроме одного, за ними не заржавеет пристукнуть дваждырождённого за его меч, а простого смертного за пару сапог. Кстати, у меня завалялась лишняя пара сапог, самому жмут, а вот тебе может и пойдут.
