— Я к тому, что в такой вот труппе, когда они всегда вместе и, в общем, очень тесно связаны, и я как музыкант не то чтобы чувствую себя частью коллектива.
— Странно. Мне — то показалось…
— Что?
— Меня вот честно удивило, как тут все ко мне дружелюбно относится.
Я‑то выходец с Востока и правда к такому не привык.
— А, это. — Он пожал плечами. — Просто в театре такой народ. Они сами считают себя изгоями общества, понимаешь? Неважно, кто в каком Доме родился, от тех, кто принадлежал к благородным Домам, скорее всего уже отреклись. Так что здесь всегда дружески примут еще одного изгоя, понял, о чем я?
— Что, даже осветительница, которая меняет цвета?
— О нет. Этих всегда нанимают для конкретной постановки. Они не часть труппы, не больше, чем музыканты.
— Ха. Интересно.
Потом кто — то его позвал. Мы оба посмотрели в ту сторону, тиасса указала на него, потом подняла руку, растопырив пять пальцев. Я перевел взгляд на Коту, который как раз ей кивнул.
— Похоже, начинаем снова.
— А это кто?
— Резза, она у нас дирижер.
— И как с ней работается?
Он вновь пожал плечами.
— Лучше, чем кое с кем еще. Но ненавидит, когда ее заставляют ждать.
Пообщаемся позже.
— Ага.
И я задумался об истории, о той книге, что дала мне Сара. Не отрицаю, интересно. Мой интерес к истории Империи всегда был легкий и не совсем искренний, просто потому, что я знаком с Сетрой Лавоуд, которая сама бывала частью этой долгой — долгой истории. Я мог, конечно, представить, как я просто сижу и читаю исторические труды. Было бы неплохо. Но это «неплохо» — для джарега, а я, кем бы нынче ни являлся, джарегом быть точно перестал.
Ах да, наверное, стоит пояснить: боссы всегда мечтают заработать такую кучу денег, чтобы уйти на покой и жить в роскоши и без забот; почему — то ни у кого не получается.
И этим, я внезапно понял, Демон и отличается от остальных: он совершенно не намерен уходить на покой. Он делал то, что хотел, и ему нравилось, и он это знал. Поэтому, наверное, он мне и нравился больше, чем следовало бы. Интересно, сумею ли я когда — нибудь стать примерно таким же.
Учитывая все обстоятельства, не слишком вероятно.
Пока же я по — прежнему ожидал плохих новостей.
Чтобы добраться до меня, им понадобилось всего часа два.
7. ДЕНЬ 2 АКТ 1 СЦЕНА 6
Журналист:
Что ж — прощай, Плотке,
Да, прощай, Плотке,
Печально, право, что ведут тебя в тюрьму.
Ты правдоруб, Плотке,
Ты сам сглупил, Плотке —
И там, где будешь ты сейчас,
Не зазвучит уж твой рассказ.
Возможно, суд скажет,
Что ты шпион вражий,
Но мне отсюда дела нет до твоих бед.
А я пером верным
Построю ка — рьеру,
На лжи и лести пробиваясь в высший свет.
Ведь я — не ты, Плотке,
Мне не заткнут глотку,
Раз сочиняю я лишь так, как хочет трон.
И твой позор, Плотке,
С моей руки легкой
Войдет в известный всей Империи шансон.
Ах, бедный мой Плотке,
Твой гонорар — плетки,
Я ж с удовольствием плоды твоих трудов
Себе все при — свою
И получу — вдвое,
И пусть в сраженьях льют другие пот и кровь!..
* * *
«Жинден?»
«Да.»
«Что — то случилось?»
«Здание приобретено.»
«Кем?..»
«Прошу прощения. Покупатель — Демон, как и планировали.»
«Это отличная но…»
«А еще у нас имеется весьма расстроенный лиорн.»
«Уж конечно.»
«Он знает, кто вы.»
«Откуда?»
«Мы не знаем.»
«А почему вы решили, что он меня знает?»
«Слышали, как он поминал выходца с Востока, что сидит в театре.»
«Хм. Ладно. Спасибо за предупреждение.»
Так, значит, тот лиорн, с которым я не желал драться, почти наверняка уже собирается меня прикончить. Или просто намерен угрожать мне таким образом, чтобы в итоге я попытался прикончить его. Неважно. Оба варианта не ахти.
В вестибюле, просторном и открытом, все шансы на его стороне; в зрительном зале, среди рядов сидений, ему будет сложнее, плюс у меня появится возможность что — нибудь в него швырнуть.
Я проверил все пригодные для метания штуковины, которые остались при мне, и пожалел, что их так мало.
С другой стороны, он ведь не знает о моем тайном вооружении.
«Ты бы лучше не думал о Леди Телдре, босс.»
«Я вообще — то и не думал, но пожалуй, и ее тоже стоит учесть.»
Найдя одну из туалетных комнат, я с помощью насоса плеснул себе в лицо немного воды, вытерся и поднялся по лестнице. Далее я не сразу сообразил, что тот, кто поет на сцене — это вроде как гример. Интересно, а у билетеров тоже песня будет? Все возможно. Я снова проверил свое вооружение и прошел дальше, пока дверь в вестибюль не оказалась в десяти футах от меня. Десять футов — наилучшее расстояние для броска ножа.
Я правда не хотел драться с тем парнем, но знаете, такой выбор не всегда делаете вы, вот в чем суть — то.
А с другой стороны, я был почти уверен: что бы лиорн не намеревался со мной сделать, мое местоположение Левой Руке он вряд ли выдаст. Он один, я вооружен, в крайнем случае — пущу в дело Леди Телдру, а уж Лойош и Ротса крайностей дожидаться не будут. Так что — давай, лиорн, покончим с этим.
Десять минут спустя я уже жалел, что оставил книгу внизу.
Три часа спустя я наконец сообразил, что тот тип, возможно, и не намерен просто войти сюда и прикончить меня, или вывести из равновесия, или что там положено делать нормальному человеку — или драгаэрянину.
«Так, Лойош. Если он не хочет явиться сюда и предстать передо мной, что он сделает?»
«Может, ничего?»
«Я бы не против.»
«Может, пора побеседовать с Сетрой о Доме Лиорна.»
«Да, может быть.»
Я был слишком зол, чтобы читать, и еще более зол, чтобы смотреть, как они репетируют эту дурацкую пьесу, и вообще во мне накопилось слишком много энергии, которой я планировал воспользоваться, чтобы попытаться выжить. Так что я спустился в танцевальный зал и примерно час фехтовал с собственным отражением. Затем убрал шпагу в ножны и позволил себе еще одну долгую прогулку по всему театру. Потом задал несколько вопросов, пока не выяснил, как тут обстоят дела с горячей водой, и мне указали путь в купальни. Оказалось, теперь я мог сам организовать себе горячую воду, чтобы искупаться — в этом своем умении я уверен не был, — а вечером спешить было некуда. Здешнее мыло оказалось дешевым и едким, но просить Крейгара добыть для меня приличного мыла я не стал, в конце концов, всему есть пределы.
Коти по части мыла была очень придирчива, выискивала его в Восточных кварталах: самая чуточка щелочи, а запах походил на корицу, но лишь чуть — чуть. В нашу квартиру мы купили большую ванну. Купаясь вместе, мы редко занимались любовью, но я помню, как волосы ее лежали у меня на плече, и как она расслабленно дышала, пока мы там отмокали, а я держал ее в объятиях.
А у Сары есть любимое мыло?
Я вытерся, оделся и вновь пошел по театру, пытаясь не слишком задумываться, потому как думать сейчас мог лишь о будущем и о прошлом, а ни то, ни то не казалось приятным. Подумал было, не попрактиковаться ли еще с клинком, ибо это лучший из известных мне способов ни о чем не думать, однако почему — то заставить себя заняться этим не смог, и решил сперва продолжить чтение.
