— Влад…
— Я тебе все расскажу после того, как сам узнаю побольше. Обещаю. Но сперва мне надо переговорить еще кое с кем, хотя бы для того, чтобы мозги слегка расслабились.
— С кем? — спросила она, но я лишь покачал головой. — Что ж, ладно, — проговорила Киера чуть погодя, видя, что я молчу, — я подумаю насчет этого твоего орки. Появятся идеи, свяжусь.
— Спасибо, — сказал я.
Она поднялась, поцеловала меня в щеку и ушла. Я еще какое — то время посидел там, потом поднялся.
«Босс, а мне рассказать не хочешь?»
Ему я тоже не ответил. Я знал, что мне нужно сделать, однако перспектива сия отнюдь не исполняла меня восторга. Ему наверняка знакомы все эти маленькие ритуалы: дышать медленно, расслаблять плечи и руки. И он запросто мог угадать, что я собираюсь сделать, но подтверждения от меня не услышал, так что пока спрашивать перестал.
Что бы сказала Сара, знай она, что я собираюсь сделать? Об этом мы с ней не говорили никогда.
Но и эту мысль я оставил в стороне.
Неприятные дела не становятся проще, когда о них говоришь.
4. ДЕНЬ 1 АКТ 3 СЦЕНА 4
Валенда:
Ну что? Ну что? Как прошла битва?
1й гонец:
Ваше величество, имею честь доложить…
2й гонец:
1й гонец:
2й гонец:
1й гонец:
2й гонец:
(Оба гонца дерутся.)
Валенда:
Прекратить! Прекратить сейчас же, слышите! Подробности! Мне нужны подробности, или оба отправитесь на Звезду!
1й гонец:
Ваше величество, коль вы желаете подробностей…
2й гонец:
Ваше величество, могу сообщить все в точности.
1й гонец:
Вели активную осаду сто сорок восемь катапульт
С поддержкой в девяносто требушетов.
И шли на штурм за рядом ряд
Десятки доблестных солдат,
И сталь сверкала, требуя расчета.
2й гонец:
Крушили вражеские стены сто сорок восемь катапульт,
Покуда девяносто требушетов хлестали каменным дождем.
И всадники, семь сотен ветеранов,
Готовились разящим стать тараном.
1й гонец:
И девять мулов, не забыть о том.
2й гонец:
Разведчиков три взвода вокруг рассредоточились,
Штаб — офицерам донося надежно диспозицию.
Армейские волшебники семь сводных групп нацелили,
Шли щитоносною стеной фаланги на позиции.
1й гонец:
Еще там были фельдшера, курьеры и обозники,
Чтобы на месте исцелять все травмы и ранения,
Чтобы запасы подвозить из базового лагеря,
Чтобы все подвиги вносить в анналы наступления,
1й и 2й гонец, хором:
Взломали вражью оборону сто сорок восемь катапульт,
Хребет сопротивления сломали девяносто требушетов.
Солдаты наши в цитадель отважно ворвались,
Всех вырезали и вином трофейным упились!
Валенда:
Прекрасно, прекрасно! Полагаю, «всех вырезали» — это, так сказать, в порядке гиперболы?
1й гонец:
2й гонец:
Ваше величество, есть еще вопросы?
* * *
Я погулял еще немножко и остановился за кулисами. Народ бродил туда — сюда, а я, заметив приставную лестницу, ведущую куда — то наверх, решил забраться туда. Оказался на стропилах, а оттуда прошел в скрытое от взглядов снизу помещение, откуда явно управляли веревками — тросами, светом, декорациями и всем прочим. Сейчас тут никого не было, и я ощутил себя странно одиноким. Лойош, хотя и летал где — то снаружи, наверняка почувствовал мое настроение.
«Босс?»
«Знаешь, Лойош, теперь есть масса всего, что я могу сотворить без этого дурацкого амулета на шее.»
«Ну да. Но надо ли?»
«Придется выяснить.»
«Босс, ты что это задумал?»
Я не ответил.
Просто собрался с мыслями — так, как только мог, — закрыл глаза и, вложив в это максимум своих душевных сил, вознес молитву Богине Демонов.
* * *
— Что думаешь? — спросила креота по имени Лонора. При этом она держала нечто вроде картины, маслом по дереву, выше человеческого роста и шириной примерно в половину высоты. Держала она ее легко, показывая напарнице — тсалмоту. Со стороны сей эпизод, происходящий в просторном помещении под сценой, где пахло скипидаром и опилками, где стены когда — то были желтыми, а сейчас цветом походили на тухлое яйцо, казался несколько странным, потому как Лонора вроде бы спрашивала у подруги мнение насчет картины, но показывала ее тыльной стороной.
Саму картину вряд ли можно было назвать образцом изобразительного искусства, годным для оценки критиками — ну разве только в дни правления угасающего Феникса; в поле блеклой синевы слева и внизу тускло — красным была выведена кривулина, похожая на край балкона.
Тсалмот, Вик, изучала тыльную сторону картины более внимательно, чем многие критики изучали фасад куда более известных полотен. Подергала железное кольцо, ввинченное в раму, и кивнула.
— Должна выдержать.
— Да. А теперь мне нужна тяжелая деревяха. А может, железный уголок.
Вик нахмурилась.
— Для чего?
— Измолотить Тисс в кровавые сопли, если она скажет, что это все равно недостаточно хорошо.
Вик хохотнула.
— Достаточно хорошо.
— Надеюсь. Но не только в Тисс дело. Ходят слухи, что на мюзикл уже подали иск. И делу совсем не поможет, если на кого — нибудь из зрителей шмякнется кусок декораций.
— Подали иск?
— Я так слышала.
— Лони, а тебе попадалось, чтобы постановку закрывали через суд?
— Ни разу. А тебе?
— Было однажды. Я делала декорации для «Ученого и конюха» в старом Приморском театре, тот тогда еще не сгорел. Кто — то заявил, что прототип одного из персонажей — его родственник, пошел в суд и выиграл дело.
— И как труппа справилась?
— Обанкротилась. Продали что могли, остальные долги так и зависли.
— М-да.
Вик пожала плечами.
— Дела, они такие.
— Погоди. Ты сказала, «тогда еще не сгорел»…
Вик покачала головой.
— Нет, не думаю. Сам театр труппе не принадлежал, выгоды никакой.
