Интервью имело место в «неупомянутом месте вблизи Изнанки, но не в ней самой» и, опять же согласно Плотке, продолжалось более десяти часов.

Он в высшей степени уважительно отзывался о Сетре за то, что та дала четкие и прямые ответы на все вопросы журналиста, включая и описание собственных усилий выполнить пожелание Его Величества помешать раскрытию истории. Некоторые из этих усилий, по ее же собственным словам, легко могли послужить причиной для судебного преследования, однако не так уж невозможно, что она имела должную уверенность в своих значительных силах, как и в своем статусе, и потому сделала вывод, что никаких действий против нее предпринимать не станут, в чем оказалась совершенно права.

Опубликованное интервью отозвалось волнами потрясений во всем городе, и в первую очередь — при дворе. Сетру ни в чем не обвинили открыто, но немедля изгнали, как выразился Его Величество, «в свои владения», и столь же немедля арестовали самого Плотке, а «Придворные сплетни» закрыли. Когда историю эту подхватили другие издания, у них под дверью немедля возникли гвардейцы Лиорна. Из почти сотни известных нам тогдашних газет и журналов шестьдесят перепечатали статью Плотке более — менее без изменений, и пятьдесят девять были тут же закрыты до тех пор, пока владельцы не пообещают более данный сюжет не развивать, или как минимум согласовывать все описания с интересами Империи. Сорок одно согласие было получено, двадцать восемь прекратили издаваться. Последняя же газета, «Фексовы Кексы», была попросту уничтожена вместе с редакцией и типографией вследствие наводнения и внезапного прорыва плотины. Все свидетельства, как современников, так и при последующих расследованиях, сходятся, что наводнение было чистым совпадением и просто сэкономило Империи малую толику хлопот, хотя потом стали утверждать, что тут — де поработали волшебники — заклинатели, и рассматривали данное событие как еще одно свидетельство беспощадности императора. Суть, однако, в том, что Империя вполне эффективно закрыла все источники, распространяющие информацию.

И это в рассматриваемом деле было последним, что Империя вообще проделала эффективно…»

— Сядьте, — проговорил Жинден. — Расслабьтесь. Глаза держите открытыми и продолжайте смотреть на меня. Ничего специально высматривать не нужно, просто смотрите.

Я так и сделал. Красавцем назвать его было сложно: нос слишком маленький и острый, глаза слишком близко посажены, подбородок явно маловат.

— А теперь, — сказал он, — сосредоточьтесь у меня на лбу и изобразите, будто смотрите сквозь него.

— Э…

— Постарайтесь как только можете. И одновременно вообразите металлическую пластину, что прикрывает ваш собственный лоб, а затем приподнимите ее.

Мне как колдуну такие вот игры разума не в новинку; полагаю, озадачило меня частично то, что от драгаэрянина я такого не ожидал — волшебство, в моем представлении, должно быть более… механистично, что ли.

Но я сделал все, как он сказал, так хорошо, как мог. И где — то через минуту уточнил:

— Уже должно что — то случиться?

— Нет, пока нет. Это подготовка.

— Хорошо.

«Босс, ты уверен во всем этом?»

«В чем? Пустить к себе в голову незнакомого типа? Конечно. Он ведь работает на того, кому я совершенно не доверяю, так о чем тут вообще волноваться?»

«Босс?»

«Я рассчитываю, что ты будешь бдить, приятель. Хотя бы намек, что он творит больше, чем мы оговаривали, и Леди Телдра преподаст ему урок хороших манер.»

«Лады.» — Слишком убежденным Лойош не казался.

— Вы родились в Империи? — поинтересовался Жинден.

Я начал было сочинять уклончивый ответ, а потом понял, что это, вероятно, часть процесса, а потому сказал:

— Да. Сюда пришел мой прадед, когда дед был еще ребенком. А вы родились в Доме Джарега или присоединились потом?

— Родился, — ответил он. — Унаследовал баронство от матери.

— Старший ребенок?

— Единственный.

— А баронство настоящее?

— Нет, сугубо бумажное. А ваше владение настоящее?

— Ага, годовой доход где — то в несколько империалов. Никогда там не был, да и неохота.

— Но у вас также есть имперское графство, не так ли?

— Ага, там я гостил несколько лет назад. Милое и пасторальное.

— Доход с него приличный?

— Не особенно. Тому, кого я там поставил главным, лень возиться со сбором налогов.

— Но с целого графства должно бы выйти неплохо.

— Там большая часть территории занята горами. Когда — нибудь подумывали обзавестись настоящим земельным владением?

— Думал, может, однажды и устрою такое. Продолжайте смотреть на меня и продолжайте открываться.

— Кстати, мне нравятся ваши сапоги.

Жинден на миг опустил взгляд. Они были довольно схожи с той обувью, что я носил, когда путешествовал — мягкие, но крепкие, голенище стянуто кожаными ремешками. Общий стиль его явно не беспокоил, а еще он в ближайщее время не планировал садиться в седло. Я тоже не планировал передвигаться верхом, вообще.

Мы пообщались на тему лошадей и почему они нам не нравятся.

Отсюда, естественно, перешли на иные способы перемещения, и я поведал ему, что выходцев с Востока тошнит от телепортации, только вот лично у меня есть сработанный дедом амулет, который это предотвращает[26]. Далее речь зашла о волшебстве вообще и как долго он ему учился, а потом я почувствовал нечто вроде осторожного прикосновения пальцами к своему сознанию и отстранился.

— Откройтесь снова, — сказал он, — и в то же время потянитесь ко мне.

— Ага, — кивнул я, — просто растерялся.

Он кивнул, и я сделал так, как он сказал, и…

«Вот и все, господин Талтош.»

И правда, все. Я чувствовал, что Лойош пребывает в полной готовности, высматривая любые признаки того, что он пытается что — то провернуть, коль скоро в моей голове возникло нечто вроде бреши для него. Но Жинден играл честно.

«Тогда все, — мысленно же произнес я. — Хорошо. Я свяжусь, если будет что сообщить Демону.»

«Аналогично," — кивнул он и встал.

Я вернул Леди Телдру обратно на пояс и проводил нового друга, ну или, скажем так, близкого знакомого, обратно к выходу, потому как отыскать в этих лабиринтах правильный маршрут не так уж просто. Когда он удалился, я сверился с Державой; весь процесс у нас занял около часа. И теперь я знал, как такое сделать. Мне всегда нравилось узнавать новое. И это уже второе мое новое приобретение за последние два дня, причем, полагаю, знать, как настроиться для псионического общения с незнакомцем, с куда большей вероятностью сохранит мою жизнь, нежели иметь представление о том, чем занят хореограф.

Да, как — то я куда больше стал задумываться о сохранении собственной жизни, чем несколько лет назад. Забавно, с чего бы.

Интересно, когда Жинден вновь появится на связи, и с каким новым вопросом. Нет, конечно, всегда есть вероятность, что новость окажется приятной, но — часто ли подобное случается?

Я прошел в зрительный зал и немного поболтал с Котой, который друг Сары. Он попытался выяснить, от чего я тут прячусь, но делал это вежливо и не настаивал. Потом мы обсудили музыку, о которой я знал больше, чем он ожидал. Естественно, всплыло имя Сары, и я спросил, как они познакомились, и мы поговорили уже о ней. Я спросил, как обычно музыканты взаимодействуют с актерами, и вот тут ему пришлось подумать над ответом.

— Это ведь труппа, понимаешь?

— Э, не очень. В смысле не полностью.

— Они держатся вместе. Актеры, в смысле. Актерский состав и рабочие сцены всегда те же самые, неважно, что они играют, а уже для конкретной постановки нанимают музыкантов и кого им там нужно еще.

— Но разве в труппу входят не все?

— Вовсе нет, иногда продюсер снимает здание, нанимает режиссера, нанимает актерский состав и работников, делает постановку, а потом — все, разбежались.

— А.