Наверху слышен какой-то шум. Может, это Элси пробует встать, и ему хочется взбежать по лестнице и помочь ей. Помочь подняться с постели, найти шлепанцы, застегнуть кофточку на пуговицы. Но в глубине души он понимает – впереди еще много дней, когда ему придется этим заниматься. И тогда уже не будет ни желания, ни удивления, останется одна лишь неизбежность, так что если он займется этим сейчас, то как бы признается себе в том, что последний лучик надежды растаял.

Тут-то Эрик и видит его – стоит всего на миг обернуться к окну.

А ведь прошло не больше минуты.

Уолтер Бишоп.

Он держит ребенка за руку. То ли пытается помочь девочке, то ли…

Лайза кричит и плачет. Пытается вырваться.

Эрик распахивает дверь на улицу и слышит, как в гостиной падает и разбивается чашка.

– Ты что это тут удумал, а, черт бы тебя побрал? – Гарольд опередил его на несколько секунд. Он оттаскивает девчонку, отрывает ее от Уолтера Бишопа.

Малышка визжит уже во весь голос:

– Ты плохой человек! Плохой, плохой! Мама говорит, ты крадешь детей!

Уолтер отступает. Теряет равновесие, спотыкается о бордюрный камень. Эрик останавливается, спешить на помощь поздно.

– Это просто недоразумение. Вот и все, ничего больше. – Голос Уолтера еле слышен, так громко кричит девочка. – Я просто хотел помочь.

– Помочь? – Эрик слышит свой собственный крик. – Интересно, как это ты собирался помочь?!

– Ее пальто, – говорит Уолтер. – Она никак не могла надеть его. Наверное, стало маловато. Вот я и подошел, хотел помочь.

Он указывает на розовое шерстяное пальто с капюшоном, оно валяется у обочины. Гарольд хватает его с таким видом, точно хочет защитить от Уолтера и это пальто. В этот момент дверь дома номер двенадцать распахивается, и на улицу выскакивает Шейла Дейкин, мчится к месту происшествия, размахивая руками, точно это помогает быстрее преодолеть расстояние.

Шейла подбегает, Лайза так и прилипает к матери, прячет заплаканное лицо в складках ее свитера.

– Да как ты только посмел, – шипит Шейла, – как посмел, гад!

Сейчас девочка служит щитом, думает Эрик, – если б не она, Шейла бы набросилась на Уолтера Бишопа с кулаками.

– Просто пытался помочь ей, вот и все. Никогда не обижу ребенка. Я люблю детей.

– Уезжай. Убирайся отсюда. – Гарольд выплевывает слова изо рта. – Оставь всех нас в покое.

Уолтер Бишоп подбирает валяющуюся на тротуаре сумку и поспешно уходит. Голова опущена, пряди волос свисают над воротником куртки. Даже когда спешит, он шаркает подошвами. Сутулится, втягивает руки в рукава, словно старается занимать в этом мире как можно меньше места.

Эрик оборачивается к Шейле. Спрашивает, в порядке ли она, но, когда та отвечает, слова пробиваются с трудом.

– Я нормально. Просто не очень хорошо себя чувствую. Плохой выдался день. – Тут она шатается и хватается за Лайзу.

– Плохой день? – говорит он.

– Ну, вроде как годовщина, юбилей, можно сказать.

Он прямо чувствует запах бренди, который обволакивает каждое ее слово.

– Ступай-ка лучше домой, – советует Гарольд. – Приляг, отдохни.

– Да как же я могу отдыхать? – Шейла еще крепче вцепляется в Лайзу. – Как я могу отдыхать, когда этот монстр живет в нескольких шагах от моего ребенка?

Все смотрят на дом одиннадцать. Уолтер исчез, скрылся за стенами своего дома.

– Мы должны от него избавиться, Гарольд, – говорит Шейла. – Так дальше жить нельзя. Разрази меня гром, рано или поздно этот ублюдок выживет меня из моего дома!

Она разворачивается и уходит. Эрик наблюдает за тем, как мать и дочь идут к дому номер двенадцать. Цепляются друг за друга, ищут поддержки.

Вот только неизвестно, кому она больше нужна, эта поддержка, думает он.

После этой истории Уолтера не оставляют в покое ни на минуту. По всей округе быстро распространяется новость о том, что он собирался похитить еще одного ребенка. Ярость и ненависть нарастают, словно заразная болезнь, передающаяся от одного человека к другому.

Эрик наблюдает за всем этим, но молчит. Люди расспрашивают его о том, что случилось. Пытаются узнать его мнение, вовлекают в разговоры, но он не хочет поддаваться. Если они хотят казнить Уолтера Бишопа, так тому и быть, но он не собирается быть поставщиком орудий казни. Гарольд Форбс с особым смаком прикидывает, сколько пуль им может понадобиться.

«Средь бела дня, – говорит он, и Эрик это слышит. – О, да, остановил ее на дороге и потащил прямо к себе в дом. Все наши дети в опасности, пока этот тип живет рядом».

Пули выстреливают. И Эрик видит тому доказательства. Каждое утро кто-то разбрасывает содержимое мусорного бака Уолтера Бишопа по всему его саду. Выстиранную одежду срывают с веревки и вываливают в грязи. Все наблюдают, ходят за ним по пятам, ждут малейшего промаха.

Через несколько дней после истории с Лайзой Эрик заходит в магазин на углу. Пытается купить нечто такое, что может пробудить аппетит у Элси, ну, может, булочки с заварным кремом или какие-нибудь консервированные фрукты. Похоже, она напрочь утратила всякий интерес к еде, что, впрочем, вполне объяснимо. Погода поменялась, ночи стали длиннее и мрачнее. Такая погода вовсе не способствует появлению аппетита. Все так говорят. Он оглядывает полки. Набор продуктов у Сирила невелик, но в его лавке всегда можно отыскать среди банок с сухой горчицей и коробками корнфлекса что-нибудь любопытное. Стоя за пирамидой из банок с консервированными супами, Эрик слышит разговор у прилавка. Слышит голоса Шейлы Дейкин и Гарольда Форбса, и чьи-то еще, незнакомые.

Обсуждают Уолтера Бишопа. Интересно, думает Эрик, какие темы для бесед находились у этих людей до появления Бишопа.

– Что до меня, то ясно одно: он должен был исчезнуть в ту же минуту, как только все это началось. Чтоб у подонка не было шанса сделать еще какую-нибудь гадость.

Это был голос Гарольда, он стоял рядом с коробками с байховым чаем.

– А полиции все по барабану. Если он еще раз тронет мою Лайзу, то они арестуют меня.

Шейла Дейкин.

Эрик двинулся к прилавку. Там были и еще двое, парни, которых он видел в «Британском легионе», тут же и Лайза, втиснутая в свое пальтецо. Похоже, они призывали к порядку Уолтера Бишопа уже давно, потому как ребенок сполз на пол, чтобы было спокойнее грызть ногти.

– А мы тут как раз Бишопа обсуждаем, – говорит Гарольд.

– Да, слышал. – Эрик ставит коробку с печеньем на прилавок и кивает Сирилу.

– Ужас что творится, верно? – спрашивает Шейла.

Эрик понимает – это приглашение к танцу.

– Так и есть, – соглашается он.

– Мы говорили о том, чтобы написать петицию и передать в муниципалитет, – говорит Гарольд. Но звучит это скорее как вопрос, а не утверждение.

Эрик отсчитывает монеты.

– Не думаю, что какая-то петиция заставит этого типа уехать, – продолжает Шейла. – Его можно изгнать отсюда только грубой силой.

Девочка смотрит на Эрика понимающими глазами, он улыбается ей.

Шейла говорит о применении грубой силы и преимуществах такого подхода, но тут ее перебивает звон маленького колокольчика над дверью. Все дружно оборачиваются – с таким видом, точно ожидали увидеть человека, придерживающегося того же мнения, нового союзника, сторонника грубой силы и петиций с подписями соседей, – но в дверях углового магазинчика стоит сам Уолтер Бишоп в пальто, промокшем от дождя, и в запотевших очках. Все разговоры мгновенно стихают.

Шейла поднимает Лайзу с пола и крепко, что есть сил, прижимает к груди.

Уолтер проходит через весь магазин. Ботинки поскрипывают по линолеуму, сумка задевает банки на нижних полках. Вот он приближается к прилавку, снимает очки и протирает серым от грязи носовым платком. Эрик видит, как дрожат у него руки, видит капельки пота на лбу.

– Мне бы… – говорит Уолтер Бишоп. – Не будете так любезны продать мне пинту молока?

Все молчат.

Стоящий за прилавком Сирил складывает руки на груди и воинственно выдвигает вперед челюсть.