— Поедем домой?

— Да.

— Подружку твою заберём или бросим отбиваться от твоих братьев? — высекает, улыбаясь.

Честно признаться? Я слишком зла, но понимаю, что на это нет причин, поэтому звоню Лике. Она выходит минут через пять и тут же подбегает ко мне. Хватает за руки и смотрит в глаза.

— Даня, я понимаю, как это выглядело, но мы ничего не делали. Егор попросил прикрыть вас, и я, не раздумывая, согласилась. Я же не предполагала, что ты это увидишь и так воспримешь. Мы даже не обнялись. Только не злись на нас. Он же, — бросает быстрый взгляд на курящего и разговаривающего по телефону Северова, — только на тебя смотрит. Иногда я даже начинаю завидовать, потому что меня никогда никто не любил так сильно. Настолько, чтобы не замечал никого вокруг.

Подруга продолжает что-то тарахтеть, но я уже её не слушаю. Обернувшись, поедаю глазами парня. Ещё недавно убитое сердце воскресает и начинает выбивать по рёбрам Богемскую рапсодию.

Любит? Почему тогда не может сказать прямо? Почему продолжает молчать?

Он убирает телефон в карман. Судя по вздымающейся и опадающей спине, тяжело вздыхает. Мышцы натягивают ткань куртки до треска. Гора оборачивается. Его взгляд мгновенно темнеет. В три шага преодолевает пару метров, которые нас разделяют. Рывком притягивает меня к себе и с яростью целует. Скребу ногтями его затылок и шею, глубже всасывая в ротовую полость язык.

— Аномально, Диана. — бомбит хрипом спустя несколько минут поцелуя.

Я очень хочу ему ответить, но еле сдерживаю слёзы, когда его глаза горят невысказанной любовью.

Там же она. Там. Я её вижу. Я её чувствую. Не нужны мне никакие слова. Этого достаточно.

Обнимаю за поясницу, прикасаясь губами то к шее, то к подбородку, то к нижней челюсти.

— Значит, ты веришь, что ничего не было? — осторожно спрашивает Лика, о которой я уже успела забыть.

— Порядок. Не парься. Поехали уже отсюда, пока не явились церберы. — подбиваю с тихим смехом.

По пути подруга рассказывает о разговоре и вопросах, которыми её засыпали мои братья, как только Егор сбежал.

— Я даже не успел сказать, что это и есть моя девушка. Как только поднял голову, увидел тебя, Ди, и рванул следом. — бомбит парень, сжимая в ладони мои ледяные пальцы.

— А я стояла там, как идиотка, и не знала, что говорить. — смеётся шатенка. — Когда у меня спросили, та ли самая я девушка, которую Егор скрывает, я могла только повторять: да, наверное, не знаю. Я так растерялась. Даже не знаю, у кого глаза были круглее: у меня или у твоих братьев. — разрезает, начиная хохотать.

И мы смеёмся сквозь напряжение. Потому что оба понимаем, что сегодня закопали себя ещё глубже. Бросили в эту яму ещё одну ложь, которую придётся разгребать.

Когда привозим Лику к дому, она ещё сотню раз извиняется и просит не злиться на Егора. В сотый раз повторяю, что всё нормально и я ни на кого из них не злюсь.

— Тебе с ним очень повезло, Диана. — шепчет мне на ухо. — Знаю, что у вас в отношениях всё непросто, но не потеряй этого парня. Вы две половины одного целого.

Я, конечно, не рассказываю ей всего, но и многим делюсь. Например, тем, почему мы скрываемся от моих братьев.

Киваю и возвращаюсь в салон автомобиля. Без слов притягиваю к себе Егора и жадно целую.

— Я тебя аномалю. — трещу ему в губы. — Очень-очень сильно.

— Как и я тебя, Дикарка.

В квартире Северов помогает мне снять куртку и только после этого скидывает кроссовки и снимает свою кожанку. Молча подхватывает на руки и несёт в ванную.

— Поваляешься со мной немного? — просит тихо. Одной рукой обнимает за талию, а второй настраивает воду. — Надо расслабиться. В идеале, конечно, лечь спать, но, сука, меня адреналин ещё не отпустил.

— С удовольствием, Котя. — соглашаюсь с мягкой улыбкой.

Дрожащими пальцами расстёгиваю пуговицы на его рубашке, в очередной раз подмечая, как офигенски он выглядит в кроваво-красной рубашке. Когда добираюсь до нижней, прикладываю ладони к его прессу и медленно поднимаю до груди. Разводя в стороны, ныряю пальцами под ткань, стягивая её с плеч и скатывая по рукам, пока она не падает на пол.

Парень медленно вдыхает и выдыхает через нос. Я же в обратку судорожно втягиваю воздух через приоткрытые губы. Пальцами возвращаюсь обратно по рукам и спускаюсь к поясу чёрных джинсов. Распускаю ремень. Расстёгиваю пуговицу и молнию. Стягиваю их вниз, сама становясь на колени. Подняв голову к его лицу, тяжело сглатываю. Хватаюсь за резинку боксеров, но Егор останавливает меня.

— Не сейчас, Дикарка. — хрипит, с трудом выталкивая слова. Поднимаюсь на ноги, непонимающе глядя на его лицо. — Ты же знаешь, как на меня действуют скандалы, Ди. Когда ты ударила меня, я еле сдержался, чтобы не ударить тебя в ответ. И когда укусила… Блядь, если ты сейчас будешь мне сосать, то я точно слечу с катушек.

Забив на жар на щеках, смотрю исключительно в бирюзовые глаза с расширенными зрачками.

— Тогда раздень меня и давай просто полежим в ванной. Я тоже устала.

Вру, конечно. Ни усталости, ни желания спать и близко нет, но я не хочу сейчас настаивать. Мы и так ведём себя как два извращенца, которые не могут жить без секса. Пусть даже неполноценного.

Парень послушно стягивает с меня чёрную рубашку, завязанную на животе узлом. Следом летит майка и лифчик. В ту же кучу отправляются кожаные лосины и трусы.

Впрочем, Егор всё равно касается пальцами каждого сантиметра оголяющейся кожи. Задевает соски. Скользит по животу.

— Пиздос, никак не привыкну к тому, что ты такая красивая. Такая для меня идеальная. Во всём, Диана.

Застрявший в горле глоток воздуха лишает возможности говорить. Толкаясь вперёд, падаю в кольцо крепких горячих рук. Как только удаётся урвать новую порцию кислорода, пищу ему в плечо:

— Даже с моей ревностью и истериками?

— Даже с ними. Знаешь, от чего я тащусь больше всего? — толкает с ухмылкой.

Перебрасываю взгляд на его изогнутые улыбкой чувственные губы, думая о том, как хочу, чтобы они сейчас были заняты совсем другим. Тряхнув головой, поднимаю глаза выше.

— Не знаю. Скажи.

— От того, что со мной ты не такая, как с другими. Не пацанка, не оторва. Мне нравится твоя нежность. То, какой ты бываешь хрупкой. Хочется защищать тебя от всего на свете. Быть для тебя "тем самым" мужчиной. Понимаешь, что я пытаюсь сказать?

Опустив вниз подбородок, даю ответ.

— Ты уже "тот самый", Егор. Ты был им с самого начала.

— Аномалю. — отвечает, смеясь. — Блядь, придумала же…

Отзываюсь звонким смехом.

В ванне валяемся ни один час. Несколько раз добавляем горячую воду. Говорим обо всём на свете. Мы всегда находим темы для разговоров. Самым неприятным является разговор о том, как рассказать моим о нас.

— У меня нет ни одной идеи, Егор. — шуршу обречённым полушёпотом. — Может, я всё же сама? В этот раз я точно скажу. Больше не стану затягивать.

— Нет, Ди. Это касается нас обоих. Значит, вдвоём и преподнесём новость. Как только вернусь из Питера, поговорим с твоими.

Вот и ещё одна тема, которая вызывает во мне тихую печаль. Он уезжает на все следующие выходные. Соответственно мы не сможем видеться. Возможно, у него даже не будет времени со мной говорить по телефону.

Грустно вздыхаю, и Северов тихо бубнит в ушную раковину:

— Не расстраивайся, Котёнок. Это всего пара дней. Обещаю, что как только конференция закончится, сразу прилечу к тебе.

— Тебе обязательно ехать? — с надеждой поднимаю на него глаза.

— Да, Ди. Там будут выступать лучшие нейрохирурги. Когда-нибудь я планирую стать одним из них. Я бы взял тебя с собой, но, блядь, еду с отцом. Не хочу, чтобы ты даже рядом с ним находилась.

— Почему ты продолжаешь поддерживать с ним отношения после всего, что он сделал?

Парень крепче сжимает руки и ведёт губами по задней части шеи.

— Потому что у меня никого больше нет. Не было. — поправляется быстро. — Теперь у меня есть ты, Дикарка. Пора рвать эту нездоровую связь с отцом. Ничего хорошего она мне не даёт.