— Смотри, Дикарка. — требую хриплым полушёпотом, кусая мочку уха. — Не закрывай глаза. — всасываю серёжку, теребя её языком, от чего Диана тихо постанывает и откидывает голову назад. Она обожает, когда я так делаю. Прохожусь одним пальцем между лепестков, лишь на мгновение скользнув кончиком в её тело, но она тут же подаётся навстречу, безмолвно требуя большего. Её веки тяжелеют и закрываются. — Смотри, Ди. Ты хотела это видеть.

С трепетом поднимает ресницы. Встречаемся обезумевшими от желания глазами в отражении зеркала.

— Ты больше не сорвёшься? — трещит неуверенно.

Целую тонкую шею, продолжая перебирать губами полупрозрачную кожу сбоку.

— Не сорвусь, Котёнок. Не бойся.

— Тогда, Егор, — оборачивается в моих руках. Поднимаясь на носочки, стискивает ладонями плечи и заглядывает в глаза, — мы можем без презерватива? Мне не понравилось с ним. Ощущения совсем не те.

Как зачарованный смотрю на свои руки, сжимающие её круглую задницу, задрав футболку до поясницы, и не сразу улавливаю смысл сказанного. Слова с запозданием добираются до моего мозга, но как только перевариваю полученную информацию, срываю взгляд с её зада, который продолжал тискать, и охреневшими глазами таращусь на свою Аномальную, урывками вдыхая и дробью выдыхая вязкий кислород.

— Диана… — хрипом выдаю, голосовые связки отказываются слушаться. Блядь, знала бы она, как я хочу ебать её без преград. Прочищаю горло от першения и вставшего в глотке кома и перекидываю кисти на талию. — Про последствия в курсе? — самый умный аргумент, который способен сейчас сгенерировать мой оплавленный и поджаренный по краям мозг.

— Я могу опять выпить таблетку. И потом тоже. Есть же много разных способов: уколы, спирали и всё такое. — тарахтит с уверенностью, которой во мне сейчас нет и грамма. — В конце концов, ты можешь просто… — отведя взгляд, находит в себе скромность, чтобы покраснеть.

Блядь, да что за девчонка с биполяркой? Я никогда не знаю, чего от неё ждать и какой она будет в следующую минуту.

— Что просто, Ди?

Двумя фалангами сжимаю подбородок и поднимаю на себя её лицо. Синеокая шумно переводит дыхание и выпаливает:

— Вынуть член и не кончать в меня.

Выдав это, до кончиков ушей краснеет. Смеясь, прижимаю её к себе так крепко, что между нами не протолкнётся ни один атом кислорода. Кости хрустят и скрипят, но и Дикарка обнимает до боли.

— Могу, Диана. — толкаю, сдерживая смех. — Но не люблю тормозить в последний момент. Не тот кайф.

— И что делать? — бухтит мне в плечо.

— Расслабиться и получать удовольствие, а завтра я всё решу. Доверяешь?

— Безгранично. — выписывает неизменный ответ, но от этого он не становится менее значимым и весомым.

Наклонив голову, не глядя, нахожу персиковые губы, которые для меня и на вкус как сочные персики. Лижу их как помешанный, снова сминая аппетитный зад своей любимой Дикарки. Она ловит губами мой язык и всасывает в ротовую, вдавливаясь лобком в окаменевший член.

— Повернись. — приказываю, ослабляя хватку.

Она, пошатываясь, крутится на сто восемьдесят градусов. Запускаю одну руку в трусы, без предисловий вбивая в неё палец. Ди откидывается спиной мне на грудину, распахнутыми, мокрыми, блестящими губами ухватывая воздух. Глазами внимательно следит, как моя рука трахает её.

— Что ты хочешь, Диана? — вбиваю ей в ухо, целуя за ним, из-за чего по её телу пролетает ощутимая дрожь, а вся кожа, которая не скрыта футболкой, покрывается звероподобными мурашками.

— В каком смысле? — шелестит она, заводя руки за спину, и, насколько позволяет эта поза, хватает меня за задницу.

— Хочешь, чтобы я прямо сейчас вставил тебе? Чтобы трахал до потери сознания? — блядь, как же я тащусь, как она одновременно заводится и краснеет от моих прямых слов. — Или?..

Поднимая ткань, добираюсь до её груди. Сгребая в ладони мягкую податливую плоть, перекатываю между пальцев твёрдый, крупный сосок.

— Мур… Мур… — заводит мой Котёнок свою любимую песню удовольствия.

— Ди…

— М-м-м?..

— Чего ты хочешь?

Проталкиваю в неё второй палец, ощущая сокращение упругих стенок. Чуть сильнее сдавливаю грудь, оттягивая сморщенную вершинку вверх. Наблюдая за своими действиями и извиваниями Дикарки, едва в трусы не спускаю. Особенно стоит представить, что ебать её буду без гандона.

Бля-ядь…

— Всего и сразу. — сиплым шёпотом выдыхает, катаясь задницей по моему члену.

Вынимаю руку из её трусов, и Дианка разочарованно вздыхает.

— Потерпи, Котёнок.

Сжав шиворот футболки, стягиваю через голову. Спускаю штаны вместе с боксерами. Срываю тряпку с девушки. Прокладываю дорожку из поцелуев по тонкой спине и выпирающему позвоночнику, принимая губами дрожь её тела.

— Смотри.

Она открывает глаза, расширяя зрачки, пока ползу губами вниз. Подцепив зубами резинку трусов, стягиваю их до щиколоток. Кусаю за ягодицу, а Ди взвизгивает. Расталкиваю ноги в стороны и пальцами развожу створки, чтобы добраться ртом до клитора.

Вот только и она не стоит без дела. Шатнувшись вперёд, опирается кистью на шкаф, а вторую руку спускает к промежности, открывая для меня сокровищницу удовольствий. Глотаю её нектар, как путник в пустыне. Пью и пью, пока не начинаем захлёбываться оба. Дианка стонами, а я её оргазмом. Она начинает сползать вниз, но я резко поднимаюсь, пусть и самого ведёт, чтобы успеть перехватить её поперёк живота.

Толкаю в лопатки, удерживая на месте бёдра.

— Облокотись на зеркало, Диана. — уже шипением выдаю.

— Если разобьётся… лопнет…

— Ди, блядь, лопнет сейчас у меня хуй, а с зеркалом нихера не случится.

Она дёргается явно от моего тона и настойчиво ловит в зеркале мой взгляд. Позволяю ей это, встречаясь глазами в отражении, чтобы дать понять, что я не слетел с катушек. Она шумно, протяжно выдыхает и опирается ладонями на стекло, выставляя зад именно под тем углом, который я и старался задать изначально.

Сжимаю пальцами изнывающий член и измазываю её соками. Несмотря на то, что секс у нас был не больше пары часов назад, я не хочу рисковать и делать ей больно, потому что она реально, сука, узкая. Мне начинает казаться, что сколько бы я её не трахал, разъебать не смогу. Вожу головкой вдоль подрагивающей щёлки, сжимая по очереди сиськи и прокручивая сосочки.

Протолкнув в неё шляпу, кусаю губы и скриплю зубами. Она пиздос какая мокрая, горячая, тугая и вкусная для моего члена. Без резины вкушаю каждый миллиметр, намеренно медленно проникая в сладостные глубины. Дикарка сворачивает губы трубочкой и дышит таким образом. Оба сгораем под наплывом хлынувших эмоций.

Су-ука, как же охуенно без гандона. Последствия? Да нахуй все последствия. В жизни больше предохраняться с ней не стану.

— Быстрее. — шуршит Котёнок, так как я всё так же заторможено вхожу в неё.

Растягиваю момент до состояния тянущейся жвачки, чтобы, когда упереться в её матку, издать победное рычание короля всех демонов. Ди орошает своим протяжным хриплым стоном моё заплывшее сознание.

Приподнимаясь немного выше, замечаю в отражении, что моё лицо всё ещё блестит от её пряного нектара. Тяну носом аромат своего помешательства, начиная в замедленном темпе раскачиваться вместе с ней. Собираю в ладонях её грудь, мну, давлю, глажу, ласкаю, неотрывно наблюдая, как она раскачивается при моих толчках.

Дикарка отрывает одну руку от зеркала и начинает кружить по клитору. Наши стоны, мои хриплые и ржавые, и её нежные и гортанные, заполняют пространство спальни, уничтожая ночную тишину. И без того сорванное дыхание сбивается ещё больше, когда наращиваю скорость и глубину движений в её теле. Чтобы удержаться, Диана снова перебрасывает кисть на зеркало. Наши обезумевшие от похоти, захмелевшие от страсти, затуманенные от удовольствия взгляды мечутся по отражению, как загнанные зверьки.

Пот сползает по спине. Попадая на разодранную Дикаркой кожу — жжёт, но так похуй на это. Скатывается по вискам, лбу, шее, грудине. Капает на её не менее мокрую спину. Её грудная клетка тоже вся блестящей влагой покрыта. Грудь то и дело норовит выскользнуть из моих ладоней, но я упрямо продолжаю её тискать. Только когда замечаю, что оставляю красные отметины, перебрасываю руки на бёдра, вколачиваясь в пиздатое тело своей малышки с удвоенной силой. Она отвечает мне с такой же отдачей. Подмахивает задницу вверх на каждом рывке. Вдавливаю в неё пальцы, вгоняя член до основания. Яйцами до боли хлюпаю по гладкому лобку. Она чуть шире разводит ноги, чтобы удержать равновесие, но открывает этим вид на то, как ствол входит в её тело, переставшее, наконец, сопротивляться вторжению и сдавшееся на милость победителя.