И после попадания его впечатало прямо в дом, отчего казалось, что тот подпрыгнул на месте.

— Кто ты червяк⁉ — зло крикнул демон, вставая на ноги и еще раз испугал всю округу: — А-А-А-В!

От крика демона Володьку прибило к земле, из носа потекла кровь. В этом бою он был всего лишь статистом и когда немного пришел в себя, то увидел, что против деда сражается не только демон, но и еще несколько таких же, как и только что убитые обезьянобыки.

Орудуя только половиной своей копаницы, дед успешно противостоял тварям. В процессе боя они на немыслимой скорости прыгали по всему участку, словно это был их ринг.

Удар, удар, удар и в бою образовался паритет. Огромное черное пламя деда горело очень сильно и не только парировало удары демонов, но и атаковало. Только их было больше, и они не давали ему атаковать, а сами словно неутомимые нападали, раз за разом.

Володька с трудом стоял. Усталость, казалось, навалилась еще больше, но он стоял. Стоял и зло смотрел на тварей, которые хотели уничтожить его близкого человека, поэтому собравшись, он начал вновь напитывать ритуальный рисунок. Он напитывал его, пока были силы и целился, целился в демонов, хотел попасть по ним. Просил свою магию помочь ему, и у него это получилось.

Копаница черенком которой он чертил круги и иероглифы была в руках. Он с удивлением увидел, как его кровь с носа, размазанная по рукам и накапавшая на фигуру на земле засветилась и с ножей копаницы в сторону демонов полетела волна света.

Он пропущенной магической силы инвентарь в его руке загорелся и мальчику оставалось только отбросить его в сторону.

А от его действий на поле боя произошли разительные перемены. Первый из демонов встретивший волну света закричал от боли, его тело загорелось. И тут же, сместившись в его сторону, дед снес ему башку. Потом он подпрыгнул вверх и вонзил свое оружие в козлиную голову Аргамеда. А последнего демона ударил рукой снеся половину грудной клетки.

Такой же удар, нацеленный на добивание, был нанесен и Аргамеду. Только тот в момент удара смог сдвинуться в сторону, его отбросило назад, а черное пламя пропахало землю и снесло соседский сарай. Причем отлетел он в сторону, но вместо того, чтобы наброситься на деда, он стремительно бросился в направлении Володьки.

Мальчик ничего не мог сделать, ноги отказали. Он даже если бы и хотел, не смог отойти. Володька уже смирился со своей смертью, как демон перед ним врезался в стену из света и словно резиновый мячик отлетел назад. Ритуал все еще продолжал свое действие.

Второй прыжок с помощью крыльев и словно разрываемая ткань с противным хрустом лопнула. Удар крыльями не достиг своей цели. Сзади демона появился дед, который дернув за кожаные отростки, уложил его на спину, а потом и нанес свой страшный удар черным огнем, который буквально взорвал голову Аргамеда, а земля буквально вздыбилась и по ней покатилась волна пыли.

Володька вымученно улыбнулся деду.

— «Мы победили?» — едва подумал он, как почувствовал, что, в грудь словно огромный штырь воткнули.

Склонив голову вниз, он тихо заскулил и упал на колени. Над соском через небольшой разрез обильно текла кровь. Демон все же достал его.

— Володька! — воскликнул дед и подхватил мальчика позволив ему не упасть, а прилечь. Вся его одежда была порвана и напоминала лохмотья, как у чучела, а грудь была в крови, но дед был жив. Хотя и сильно отличался, Володька отметил в глубине его глаз красноту словно у демонов.

— Дед! — слабо сказал мальчишка. — Ты такой крутой… Я еще больше тебя люблю! Спасибо тебе!

Ответить старик не успел. Неожиданное землетрясение подбросило их на ноги и больно ударило об землю.

— А-а-а! Сучье вымя! — воскликнул дед, вставая и посматривая по сторонам. Когда демон стремился к Володьке, дед бросился вдогонку и отпустил защиту. Он убил демона, но тот перед смертью, смог нанести свой удар из приема демонов-ассасинов. Федор Астапович, чувствовал, что подставился и как по его ауре мелко прокатываются миазмы боли.

— Что это было? — удивленно и тихо спросил мальчишка, а его глаза стали понемногу стекленеть.

— Володька! — в отчаянии крикнул дед, забыв про все на свете. А потом злобно посмотрел вверх и закричал. — А-а-а! За что мне это⁉ Опять⁈ Это ты Единый⁉ Ты мстишь мне за то, что я свернул с Пути⁉ Нет… У него будет шанс!

Дед подскочил к демону и дымка, окружающая его руку, разрезала плоть мертвого тела и достала оттуда все еще бьющееся сердце. Подняв голову мальчика, он начал выливать содержимое сердца ему в горло, и не пропустил момент, когда нечто еще более темное, чем черная кровь попала тому в пищевод.

Это сработало, через десяток секунд, когда старик решил, что уже не успел, мальчик вдруг начал дергаться всем телом. Под кожей мышцы словно сами собой стали двигаться и сокращаться. А рана напротив сердца закрылась, а пульс стал отчетливо прощупываться.

— Надеюсь, ты выживешь малыш! — сказал дед. — Теперь у тебя появилось целых пятьдесят процентов.

Копаница — ручное сельскохозяйственное орудие для рыхления земли. Другие названия: мотыга, мотыка, тяпка, цапка, сапка, сапа, также кетмень (в Средней Азии).

Стёпка — кладовая, клеть; должно быть от истопка, истпа, истба, изба, изобка. теплое помещенье; могло перейти и на холодный, отдельный сруб; или это стопка, сруб.

— Дед! — произнес Володька. — Ты такой крутой… Я такой крути никогда раньше не видел! Я еще больше тебя люблю! Спасибо тебе!

После этих слов мир стал тускнеть. Силуэт деда потерял четкость. Руки и ноги стали холодеть, а в голове промелькнула мысль: — «А ведь в некоторых книгах написано, что у человека в момент смерти вся жизнь проносится перед глазами… Интересно со мной будет так же?»

В этот момент мальчик жалел себя. Умирать было страшно. Он не хотел этого. Кто бы мог подумать, что он, пережив столько сложностей, не доживет и до двенадцати лет? Сознание тускнело, а перед глазами и впрямь стала проноситься вся жизнь.

Только начала она проноситься странно флешбэками, как будто бы ориентируясь на ключевые моменты его жизни, а сам мальчик стал невольным наблюдателем.

Сюда, в село Рудня, Карининского уезда, Княжества Турского, Ассийской империи его мать приехала, когда самому Володьке едва исполнился год.

Девятнадцатилетняя девчонка приехала в деревню с ребенком и всего одним чемоданом в придачу. Почему именно в эту деревню? Почему именно в это княжество? Не знал никто.

Хотя вопрос не единожды возникал. Хотя бы, потому что никаких перспектив, проживание здесь ей не сулило.

Никаких родственников у нее здесь не было, даже и знакомых в наличии не прослеживалось. Здесь начиналась новая жизнь с нового листа.

В уездном городке узнала, что в Рудне ищут людей на сезонную уборку яблок для консервного завода и почему-то посчитала, что это ее шанс. Здесь нашла жилье в аренду, сняв комнату у местной одинокой старухи.

Первый год прожили нормально, мать старалась растить сына, следила за ним, кое какие финансы у нее еще оставались.

Да только не выдержала она местной жизни и местных условий.

Не подозревала, что работа в саду была только летом и осенью. А выживание зимой и весной, было проблемой самого работника, как и других жителей деревни.

Остальное время люди жили своим умом, у кого-то было хозяйство, у избранных работа в яблоневом саду на окладе, а кто-то из местных и в уездный город уезжал работать на зиму.

Старуха сдававшая жилье померла на следующий год, а наследников у нее не было.

Старый деревянный, холодный дом и полуразвалившийся хлев, сделанный еще мужем старухи в молодые годы, вот и все наследство. К этому в придачу шел еще и маленький заросший огород. Скотины и той не было.

Если у кого-то и были родственные связи с бабкой, то они никак этого не проявили. А кое-как выправив у старосты бумаги, владелицей всего этого стала его мать.