Когда струя кипятка попала в пронзенную стрелой спину, Деян очнулся и зарычал от боли, одновременно пытаясь отодвинуться. Но слабость и жар сделали свое дело — руки и ноги не слушались, в ушах звенело. Дернувшись еще пару раз, он снова погрузился в спасительное забытье.
Ярина, утерев со лба пот, сделала мазь из меда и трав, сменила ему повязку, и отправилась на поиски еды. Вернулась к ночи, уставшая, но довольная, с туеском грибов, черемши, крапивы и корней рогоза. Через час рогоз был запечен в золе, а грибы и травы превратились в сытную, густую похлебку. Больного следовало покормить, иначе у ослабшего тела не хватит сил отогнать болезнь.
На сей раз Ярине удалось заставить раненого разжать челюсти. Напоив его грибным бульоном, девушка удовлетворенно вздохнула — всем известно, что крапива останавливает кровотечения и помогает залечивать даже тяжелые раны, а грибная похлебка всегда придает сытости. Оставалось только надеяться, что вскоре парню полегчает и он придет в себя. Разглядывая его лицо, Ярина вдруг фыркнула и отвернулась, густо покраснев.
— Тоже мне, сын княжеский… подбил кто-то, как дикого зверя, в болоте бросил, а его даже искать не стали. И я дура — мало ли за какое дело с ним так поступили, может, он сквернавец какой. Шла бы себе мимо, так нет, будто своих бед мало, подобрала и в дом притащила. Не приведи Боги, в себя придет и за все мое добро еще и снасильничает.
Отвернувшись, она вышла из дома, села на крыльце и закрыла лицо руками. Как там сейчас Светозар и Купава? Поди с ног сбились, пытаясь ее отыскать…
Ярина решительно смахнула слезы. Не время плакать — дел много, на улице холодает, а зимовка не обустроена.
Последний раз Ярина была в этой зимовке еще совсем девчушкой, приходила вместе с отцом, и тоже по осени — собирались пострелять уток, чтобы было на зиму вяленое и копченое мясо. Хозяйничать ей было не привыкать — уже тогда, в детстве, ловко ощипывала Ярина уток, и целую неделю потом окуривались они ароматным дымом от древесной щепы.
Возвращались с отцом уставшие, но довольные — с целым возком припасов. Часть съедали сами, часть отец со Светозаром возили продавать в Ивруч. Жаль только, к самой охоте отец Ярину не допускал — считал, что ни к чему ей, маленькой, с тяжелым луком баловаться. Позже Светозар все же немного обучил сестру, кулем висшую у него на руках со слезными просьбами — научи, мол, тоже хочу все знать да уметь. А потом отец с матерью уехали на летние заработки, да так и не вернулись. Ни Ярина, ни Светозар до сих пор не знали, все ли с ними в порядке — ни одной весточки за все эти годы так и не пришло…
Вспомнив отца с матерью, девушка тихо всхлипнула. Не могли они бросить любимых детей, раз не вернулись — точно в беду попали. Обычно старалась она об этом не думать, но нынче не получалось. Надеясь отвлечься от тоски работой, Ярина вернулась в дом, обтерла раненого влажной тряпочкой, снова дала ему воды, и взяв лопату, отправилась искать отцовский тайник.
Запаслив был отец и осторожен. Считал, что лучше иметь что-то на черный день, потому часть имущества надежно схоронил в лесу, рядом с зимовкой. И знала про тот тайник только Ярина — случайно подглядела, как отец его обустраивал.
Отойдя от зимовки три шага на восток и пять — на север, принялась копать. Вскоре лопата глухо стукнулась о крышку дубового сундучка. Достав его, девушка притащила сундук в дом и откинула крышку, впервые оглядев то, что лежало внутри. Небольшой топорик, свертки с тетивой, маслом и прочим обиходом для лука, точильный камень, колчан со стрелами, охотничий нож, соль в плотно закрытой дубовой коробочке, мешочек серебра, и на самом дне — пара бронзовых серег в резной шкатулке. Ярина знала, что отец создал их вскоре после ее рождения, вложив в них некую силу. Вот только какую — не говорил никогда, обещая, что они станут ее свадебным подарком, ибо их сила проявится только в искренней, обоюдной любви. Достав серьги, Ярина протерла их чистой тряпочкой и надела, утирая слезы. На душе стало немного легче — словно отец снова был рядом, утешая любимую дочку.
Деян вдруг тихо застонал, и Ярина резко захлопнула крышку сундука, закрывая его спиной. Но парень все еще был в забытьи. Ярина же, вдруг вспомнив кое-что важное, спрятала сундучок за печкой и побежала в сторону болот.
— Нашла! — отыскав в камышах лук Деяна, радостно погладила пальцами полированное темное дерево с красивой резьбой.
Будет теперь не только грибная похлебка, но и мясо. На мясном отваре раненый куда быстрее в себя придет, да и ей бы не помешало нормально поесть. Забрав лук, Ярина вдруг услышала тихое фырканье и испуганно обернулась. Неподалеку стоял конь в богатой сбруе. Помахивал хвостом, в котором уже запуталось изрядное количество репьев да колючек, тряс головой, отгоняя надоедливых мошек и комаров, и внимательно смотрел на девушку.
— Вот это счастье привалило… поди сюда, миленький! — Ярина почмокала губами, подзывая коня.
Сначала он гордо изогнул шею, словно присматриваясь к ней, но потом вдруг смирился и подошел, настороженно порыв землю копытом.
— Я тебя не обижу. Кажется, и хозяина твоего знаю. Хлебушка у меня нет, но вот тебе ягод горсточка. — девушка протянула коню лакомство, и тот, шумно обнюхав ее руку, осторожно принял сладкое угощение.
Взяв в руку повод, Ярина потянула коня за собой. Фыркнув, он покорно пошел за ней в лес, и вскоре уж они оказались возле зимовки. Ярина, открыв дверь, пустила коня внутрь, и ее догадка подтвердилась — он тут же подошел к лежавшему в беспамятстве парню, ткнулся головой ему в бок и тихо, тоскливо всхрапнул.
— Да лечу я его… лечу. Вот, пойду завтра на охоту, щец мясных наварю. Авось и поправится. Рана под медком уже получше, заживает.
Конь взглянул на нее и вышел наружу, но далеко от зимовки отходить не стал, улегся у стены. Не спал, сторожил — вглядываясь в темноту огромными темными глазами. Почему-то в его присутствии Ярине сразу стало спокойней, и эту ночь она сладко спала, забыв про все свои беды.
Пролетели недели… становилось все холоднее, подступал уже листопад-месяц, ночами на лужицах появлялась тонкая корочка льда. Зато раненый пришел в себя, и хоть был еще слаб, да спал больше, чем бодрствовал, стало понятно, что старуха-смерть не сможет забрать его себе. Пытался уже вставать, морщась от боли, ковылял по дому, как древний старик, но все время упорно лез помогать. Правда, бед от той помощи было больше, чем толку. Вот и сегодня проснулась Ярина от того, что рядом с ней что-то упало с громким плеском.
Открыв глаза, девушка огляделась. Деян стоял возле печки, угрюмо ссутулившись, а перед ним было разлитое ведро воды. Ярина зажмурилась, не желая отпускать остатки сна — прошедшая неделя выдалась хлопотной, нужно было подготовить запасы на ближайшие два месяца, и она с ног сбилась. А теперь еще и снова идти за водой к роднику…
— Прости. Рана эта треклятая всю душу вымотала. Хотел воды попить, но… — Деян виновато склонил голову.
Откинув овчинное покрывало, Ярина потянулась и встала. Нечего прохлаждаться, сегодня снова придется заглянуть в Ивруч и попытаться встретить князя. Время неумолимо утекало, как вода сквозь пальцы.
— Пустое… не печалься. Сейчас еще принесу и сделаю тебе отвар со зверобоем, враз сил прибавится.
Деян распахнул дверь, впуская в дом чистый, морозный воздух.
— А можно я с тобой схожу? Умаялся взаперти сидеть.
Ярина пожала плечами. Хочет — пусть идет, лишь бы не отставал. Взяв ведро, девушка отправилась к роднику, любуясь рассветным лесом. Все ее мысли были сосредоточены вокруг князя Мстислава. Получится ли увидеть его хоть одним глазком? А если и да — захочет ли взять ее к себе младшей женой?
Ярина нахмурилась, внезапно остановившись. А даже если получится все, как она задумала, и станет она женой княжеской — что изменится? Мстислава она ни разу в глаза не видела, и никаких чувств к нему не испытывала. Что, если он отвратителен ликом или нравом зол? Да и вообще, в чем разница — коли все равно за нелюбимым быть?
