— Так и я про что! В глаза не смотреть — это еще ладно. А как говорить начнет — что делать будем?!

Роек на секунду задумался, потом подскочил к дереву и принялся отдирать от него кусочки сухого мха.

— На вот. Уши тебе заткнем, чтоб ничего не слышал.

— Ну, хоть что-то… — проворчал волк, немного успокаиваясь.

Наконец, наступила ночь. Звезды, огромные и яркие, загорелись в бездонной глубине неба, из-за облаков показался тоненький серп молодого месяца. Молчан с Роеком прокрались к дому, и вороненок осторожно заглянул в окно. Представшая его глазам картина казалась настолько умиротворяющей, словно в ней не было и капли опасности.

Сирин с Деяном сидели рядом, за широким резным столом, накрытом узорчатой скатертью, и коварная девушка угощала княжича, подкладывая ему еды то из одной, то из другой миски. Деян, зачарованно уставившись на нее, ел, не замечая, что делает, то и дело ложку мимо рта проносил. Но Сирин только смеялась, видимо, княжич ее забавлял.

Вокруг становилось все темнее, звезды сияли ярче, а вода в озере стала совсем черной. По ее поверхности вдруг разошлась рябь, чего не заметил ни Молчан, ни Роек. Близилась полночь. Вдруг Сирин резко обернулась, глянула в окно и вскочила с лавки, потянув Деяна за собой. Вороненок так испугался, что упал на землю, и Молчан, бережно ухватив его зубами, потащил Роека за угол дома. Схоронившись, наблюдали что будет дальше, надеясь поймать самый подходящий момент.

Сирин с Деяном показались на пороге, и девушка потащила его за собой к берегу озера. Не зная, зачем ей это, волк с вороном рванули за ними, и Молчан, бросившись на Деяна со спины, сбил его с ног.

Упав, Деян так и остался лежать, глядя пустыми глазами в ночное небо. Сирин же, отбиваясь от Роека, кричала не своим голосом — вороненок зло клевал ее, метя попасть в лицо. Не выдержав такого яростного натиска, Сирин ударилась оземь, и тут же приняла другое обличье — вместо девушки в длинном сарафане перед Роеком и Молчаном появилось существо из древних, темных легенд…

Верхняя часть ее туловища осталась человеческой. Грудь Сирин скрывали легкие, серебристо-черные перышки с голубым отливом, на нежной коже от холода появились пупырышки. Обнаженные плечи были белыми, как первый снег, серебряные глаза сверкали от гнева, алая коса казалась сотканной из жаркого пламени.

Нижняя же часть ее тела стала птичьей — перья образовывали красивый узор, с переливом от голубого и серого — до синего и черного тонов. Длинный хвост был в тон волосам, и только по краям уходил в угольную черноту. Ноги Сирин стали лапами, украшенными острыми, длинными когтями, а руки превратились в огромные крылья. Без труда взмыв в воздух, дева-птица глубоко вдохнула и… запела.

Роек, который в отличие от Молчана не смог закрыть уши кусочками мха, застыл. Черные бусинки его внимательных глаз были мечтательно полуприкрыты, крылья расслабились, и он упал на землю, глухо ударившись об нее спиной.

К счастью, того времени, которое он смог дать Молчану, хватило. Не особо церемонясь, волк ухватил фляжку с настоем зубами, и заставил Деяна выпить все до последней капли. Теперь княжич, плохо понимая, что происходит, слушал команды волка, пытаясь отстегнуть с его спины золотую клетку. Заметив ее, Сирин впала в ярость и бросилась на княжича, метя когтями то ли в его руки, то ли в злополучную клетку.

Но стоило Сирин оказаться достаточно близко, как Деян распахнул дверцу, и ловко увернувшись от атаки, схватил ее за крыло. Безо всяких церемоний запихав ее внутрь, княжич защелкнул золотой замочек, и клетка засияла, подавляя чары своей пленницы. Сирин вдруг резко уменьшилась в размерах, и снова вернулась в человеческий облик. Лежа на дне клетки, она молчала, но так яростно сверкала глазами, что Деян смущенно отвел взгляд.

Наказы Лешего ему все больше не нравились. То красть, то с красными девками воевать… да уж, не о таких подвигах ему мечталось. Но думать об этом было некогда — Роек все еще лежал на земле, так и не придя в себя. Молчан, вытряся мох из ушей, подошел ближе, виновато заглянув княжичу в глаза.

— Прости… не уберег я его. И что теперь делать — не ведаю.

— Так может, эту спросим? — Деян зло тряхнул клетку, и Сирин вскрикнула, ударившись о прутья, но тут же вскочила и уже Деян закричал не своим голосом.

Хоть клетка и ослабила магию девы-птицы, вести себя с ней небрежно все еще не стоило. Одним прикосновением своих волос Сирин раскалила прутья, да так, что княжич обжег все пальцы. Мстительно зашипев, девушка убедилась, что ожоги достаточно глубокие, и удовлетворенно кивнув, повернулась к Деяну спиной.

— Ах ты сквернавка пакостная! Погоди, отдадим тебя Лешему, он тебе все перья повыдергает и подушки ими набивать будет! А ну говори, что ты с другом моим сделала? — рыкнул Молчан, пытаясь добраться до клетки.

Но Сирин только фыркнула в ответ, перебросив косу через плечо. Поняв, что ответа от нее добиться не получится, волк в отчаянии обернулся к Деяну.

— Что делать будем, хозяин?! Нельзя его так оставлять, вдруг погибнет или рабом ее станет?

— Успокойся… как вы меня-то от заклятия избавили?

— С помощью Разрыв-травы, будь она неладна. И как только нашли ее, от всей ведь избавилась… — прошипела вдруг Сирин.

Молчан испуганно закрыл лапами уши, но ничего не произошло. Видимо, клетка и впрямь не давала Сирин использовать магию своего голоса.

— Молчан. Ты знаешь, где эту траву искать?

Волк печально покачал головой. Деян удивился.

— А как вы ее в первый раз нашли?

— Не знаю… — буркнул волк, — Роек сам летал, сам принес. Мне ни о чем не сказывал. Знаю только, что он в лесу был.

— Ах вот оно что… — снова подала голос Сирин, — древесная душа помогла. Надо было выгнать ее из моих земель, так нет, пожалела… дерево тут у нее, любимое. И ведь как отплатила за ласку мою, гадюка такая!

— И где эту душу искать? — не подумав, спросил у нее Деян, но Сирин так на него посмотрела, что он тут же осекся.

— Ага, так я тебе и расскажу, держи мошну шире. Я и сама свое заклятье снять могу, чтоб ты знал. Только вот для начала клетку отпереть надо, меня выпустить, да как следует повиниться.

— Вот прям сейчас на колени упадем и просить будем, точно. — рыкнул Молчан, щеря клыки.

Сирин обиженно замолчала, а Деян принялся ходить туда-сюда, думая, что теперь делать. Время поджимало, нужно было как можно быстрее брать клетку и ехать обратно к Лешему.

— Ты что, прямо сильная такая, да? — вдруг спросил он, посмотрев на Сирин.

В ответ дева-птица кивнула, довольно улыбнувшись.

— И что, кроме разрыв-травы и тебя самой, никто твои чары отменить не может?

— Почему никто… — сердито шмыгнула носом Сирин, — Леший может. Сам же видишь, что он клетку сделал такую, что даже меня удержать способна.

Услышав это, княжич довольно улыбнулся.

— Спасибо, красавица. Именно этот ответ мне от тебя и был нужен. — бросил Деян, суя все еще пребывавшего в забытьи Роека себе за пазуху.

— Ах ты, злодей коварный! Ничего больше от меня не услышишь, будь ты трижды неладен! А еще хоть раз что-то спросишь — прокляну, да так, что и сам князь лесной не поможет! Понял?!

— Понял. — примирительно поднял руки над головой Деян, но тут же улыбнулся, — И еще понял, что не чужая ты Лешему. Магия у вас схожа, мне о том еще Роек говорил.

— Не твоего ума дело. — скорчив гримасу, дева-птица отвернулась и намертво замолчала.

Сев на Молчана, княжич поехал к Лешему. И никто, кроме Сирин, не заметил, как по поверхности озера снова разошлись круги, и из воды поднялась темная фигура, внимательно смотревшая вслед ушедшим.

Молчан, развив немалую прыть, неутомимо бежал вперед, переживая за вороненка. Сидя на спине волка, Деян только и думал, как бы не упасть, бережно прижимая к себе клетку со своенравной девицей, которая с той самой ночи не произнесла ни слова.

Волк же буквально летел по полузаросшим тропам, в один прыжок перемахивая ручьи и овраги, потому что звериное чутье подсказывало ему — быть беде.