Деян, не спеша убирать меч, задумался. А вороненок каркнул, привлекая к себе внимание, запросился обратно на плечо. Усевшись поудобнее, зашептал княжичу на ухо:

— Не губи его, Деян, он нам еще пригодится! Ты его в бою одолел, теперь тебе и волей его володеть. Прикажи ему клятву в верности тебе принести, да бери его с нами в путь-дорогу. Волк сей Лешему служил, все тропы тайные в лесу знает, и верхом на нем тебе сподручней будет, чем пешему.

Сказано — сделано. Как только вожак Деяну служить согласился, остальная стая растворилась в лесу, только ее и видели. А Деян сел волку на спину и поехал дальше, молодильное яблоко добывать. По дороге беседовали.

— Скажи-ка, как кличут тебя, серый? — спросил Деян у волка, легкой рысцой несшего его к саду.

— Молчаном, княжич.

— И что, Молчан, хорошо было Лешему служить?

Волк отрицательно помотал головой, не сбавляя ход.

— Нет, княжич, тяжко. Немало врагов у князя лесного, а и неласков он, в гневе лют. Чуть что не так — жди колотушек. А у меня женка и детки малые, вот и приходилось исполнять все, что велено, да поживее.

— А теперь, стало быть, ты мне служишь? А ежели на свободу тебя отпущу, к Лешему в услужение вернешься?

— Нет, княжич, не вернусь. Коли отпустишь — вольным зверем стану.

— Тогда служи хорошо, а как дело закончим — отпущу тебя на все четыре стороны, иди себе к женке своей да малым детушкам.

На том и порешили. Повеселел Молчан, пока бежал на восток, много Деяну рассказал и про лес, и про хозяина прежнего, и про то, что впереди ждет.

— Так, погоди… то есть, сад с яблоками ведьма охраняет?

Молчан кивнул.

— Верно, княжич. И не отдаст она никому свое молодильное яблоко. Для себя держит, оно ж одно раз в сто лет вырастает. Так что красть его придется. Скверное дело, да иначе никак…

Нахмурился Деян. Ему, будущему князю, у кого-то воровать… татем ночным становиться? Нет, надо что-то другое придумать. Словно прочитав его мысли, вороненок вздохнул.

— Зря надеешься, Деян. Не отдаст ведьма яблоко, тут либо красть, либо в смертный бой вступать. Неспроста тебя Леший к ней отправил, знает он, что ведьма та — дюже сильна и волшебством злым владеет. Погубить он тебя надеется, окаянный.

— И что же мне теперь, вором становиться? Честь свою не для того берег… а и не верю я, что договориться нельзя. Разве нет чего-то иного, что той ведьме нужно?

Молчан прянул ушами, слушая их разговор.

— Нет, княжич. В том яблоке — жизнь ее, как у Кощея в игле заветной. Не съест его — мыкаться ей сто лет дряхлой старухой, и силу волшебную растеряет, пока новый плод зреть будет. Леший то знает, и со всех сторон выгоду свою сберег. Коли одолеешь ты ведьму — он потом яблоньку чудесную себе заберет. Коли не одолеешь — от тебя избавится. И ни забот ему, ни хлопот.

Деян сердито рыкнул, поняв, в насколько безвыходное положение загнал его князь лесной. Дальше путь продолжили в молчании, и к середине ночи доехали-таки до сада. Спешившись, Деян в нерешительности стоял у тесаной ограды, за которой находился ведьмин сад, и все никак не мог заставить себя на воровство пойти.

— Решайся, Деян. Коли сейчас яблоко не заберешь, никогда невесту свою не увидишь. Нет у человека сил Лешего в его землях одолеть, даже не подступишься к нему, что ни делай. В нашем лесу его сама земля хранит, ибо он ей хозяин. Только выполнив испытание, сможешь на бой его вызвать.

Деян удивленно взглянул на вороненка.

— Как так? Разве не отдаст он мне Ярину по доброй воле, если все что он приказал, до студня-месяца исполню?

Вороненок насмешливо каркнул в ответ, словно потешаясь над наивностью княжича.

— Ох, Деян, княжий сын… честен ты и прям, да только Леший не таков. Вспомни, о чем ты мне рассказывал про ваш уговор. Разве обещал он тебе невесту твою отдать? Или сказал, что отпустит ее, только если она сама с тобой уйти захочет, и тебе о том прямо скажет?

— Ну… да. Так и сговорились.

Тут уже и Молчан фыркнул, не сдержавшись.

— Эх, Деян… а еще князь будущий. Кто ж так уговаривается? Придумает теперь Леший, как Ярину тебе не отдать, даже не сомневайся.

Рассердился Деян, да только что теперь делать? Решившись, ухватился рукой за край ограды и бесшумно прыгнул на мягкую траву, оказавшись в саду, прямо перед яблоней. Что там Леший удумает — то дело будущее, а пока придется исполнять поручение, сколь бы гадким оно ни было. Все ж, украсть лучше, чем убить, ведь не хотелось ему даже злую ведьму жизни лишать. Но не успел он коснуться наливного яблочка, как по всему саду пронесся порыв ледяного ветра и что-то взвыло, да так, что едва Деян не оглох.

Дверь избы, стоявшей в центре сада, распахнулась, и на пороге появилась всклокоченная старуха с метлой в руках. Глаза ее чуть молнии не метали, когда заметила она ночного вора.

— Это еще кто припожаловал, сад мой портить, да яблоко молодильное воровать?! Ужо я тебе, сквернавец эдакий! Так и знай, коли пошел на покражу — не сносить тебе головы!

И не успел Деян ответить ни слова, как старуха метнула в него сгусток из живого огня. Только чудом успел княжич увернуться, припав на одно колено. Огненный шар пронесся у него над головой и упал на землю, разбрасывая вокруг жаркие искры. А ведьма уже готовила новый, да еще и шептала что-то, явно колдуя.

Через ограду перемахнул Молчан, с вороненком на спине.

— Хватай яблоко, да садись мне на спину, княжич, не медли! — прорычал волк, щеря на ведьму клыки.

— Воры! Охальники! Сквернавцы проклятущие! — вопила ведьма, потрясая метлой и расшвыривая вокруг все новые сгустки огня.

Ограда полыхала, как и половина сада. Деян, оглянувшись, понял, что путь к отступлению отрезан.

— Эх, не хотелось этого, да придется… сослужу я тебе, княжич, верную службу — все не тебе руки марать. — Молчан, до этого державшийся рядом, стряхнул вороненка рядом с княжичем и бросился на старуху.

Одним прыжком долетев до крыльца, опрокинул волк ее на спину и перегрыз горло. Черная кровь ведьмы хлынула на крыльцо, и через несколько секунд все было кончено. Молчан, утирая пасть лапой, хрипел и плевался — от мертвой крови у него огнем горел язык.

— Беги в избу и хватай там ведро с водой! Надо Молчана напоить, не то издохнет! — каркнул вороненок, подгоняя Деяна.

Сделав, как велели, Деян оставил волка отдыхать на травке, а сам забрал молодильное яблоко и спрятал в мешок, рядом со слезами болотницы. Был у него теперь план, как заставить лесного князя их принять, да из рук в руки, как наказывали.

После смерти ведьмы огонь сам собой погас. Молчан приходил в себя, а княжич по совету вороненка вернулся в избу ведьмы и теперь стоял посреди горницы, осматриваясь вокруг.

— Ей уж без надобности, а тебе пригодится. Бери вон меч, что на стене висит, то не простой меч, а богатырский, его еще мечом-Кладенцом кличут. Сила в нем великая, только придется тебе к нему приноровиться. Но ты молодец справный, сдюжишь. И вот эту тряпицу возьми, и кольцо, и вот еще… — каркал вороненок, наполняя мешок Деяна непонятными предметами.

Когда мешок стал настолько тяжелым, что его уже было непросто даже с места сдвинуть, вороненок наконец угомонился и снова забрался к княжичу на плечо, угрюмо нахохлившись. Деян, взяв меч-Кладенец, вышел на крыльцо. В дверь как раз заглядывал Молчан, с любопытством следивший за их действиями.

— Мало тебе яблока было, жадная птица… а ну как там опасное что? Зачем все это хозяину?! — пожурил он вороненка.

Но тот в ответ только клювом щелкнул и обиженно отвернулся. Радел он за Деяна и не хотел, чтобы тот ушел с пустыми руками. Знал Роек, что может пригодится Деяну в жизни то, что он заставил его у ведьмы стащить, и вины своей в том не чувствовал. Подумаешь — покрали… зато друг точно цел будет. Не сказал он Деяну и о том, что ведьму так просто не извести, рано или поздно очнется проклятая, даже если ей голову отрубить, и опять за свои мерзкие дела примется. Вот и нечего у нее оставлять то, с помощью чего она потом людям вредить будет.