Готова ли я к этому?

Александр смотрит на меня проницательными темными глазами.

— Готова, крошка?

— Готова, — лгу я.

Сэм обходит пикап спереди и открывает дверь. Александр выскальзывает первым, и тут же раздается сумасшедший треск затворов и вспышек, когда на нас набрасываются папарацци. Я сжимаю руку Александра, а он притягивает меня к себе, ведя вверх по ступеням музея.

— Крум, кто она?

— Это твоя девушка?

— Как давно вы встречаетесь?

— Поцелуй ее!

Вспышки вспыхивают, из-за чего трудно что-либо разглядеть. Я крепко держу Александра за руку, молясь, чтобы не пропустить ступеньку и не упасть перед всеми этими людьми.

— Я не помню, чтобы здесь было так много ступенек, — бормочу я.

Александр смеется.

— Мы почти пришли.

Наконец, поднявшись наверх, мы проходим через стеклянные двери, и как только они закрываются, нас снова окутывает тишина.

Охранник встречает нас с улыбкой.

— Добрый вечер, мистер Крум. Приятного вам вечера.

Александр пожимает ему руку.

— Спасибо, Билли.

— Вау, — мои глаза бегают по вестибюлю. — Никогда раньше не видела его таким пустым.

— Сегодня он весь в твоем распоряжении, — Александр сжимает мою руку, и не знаю, понимает ли он, что все еще держит ее, хотя папарацци не могут нас видеть. — С чего хочешь начать или нам просто побродить?

— Побродить. Определенно побродить.

Он улыбается, уводя меня дальше в музей.

— Я раньше здесь никогда не был.

— Я раньше приходила сюда постоянно. Мама встречалась с каким-то неудачником, а я хотела выбраться из крошечной квартиры. Поэтому приходила сюда и часами смотрела на произведения искусства, в своем собственном маленьком мире.

Алекс хмурится, как будто это его расстраивает.

— Хотя здесь уже целую вечность не была. Я была так занята работой, что не находила времени, чтобы вернуться. Я слышала о многих новых выставках.

— Почему тебе нравится искусство?

Легкая улыбка растягивает губы, когда я смотрю на картины.

— Художник испытывает столько эмоций — будь то гнев, печаль, горе, радость, любовь — ему нужно выплеснуть это и выразить в невероятных формах искусства. Картины говорят гораздо больше, чем любые слова. Как будто смотришь на частичку чьей-то души.

Мы останавливаемся, и Александр обращает на меня внимание.

— Ты создавала какое-нибудь искусство?

— Раньше рисовала, — я пожимаю плечами. — Ничего особенного.

— Я бы хотел это увидеть.

Я закатываю глаза.

— По словам матери, это просто дерьмовое детское искусство.

— Я люблю детское искусство, — Алекс наклоняет голову, чтобы убедиться — я смотрю ему в глаза. — И ничто из того, что ты делаешь, не дерьмовое, Ария.

Тепло разливается по всему телу, но я прочищаю горло и отвожу взгляд.

— Пошли, Большой Парень.

Следующий час мы проводим, гуляя по музею, а Александр внимательно слушает, как я рассказываю о каждой из выставок. Задает вопросы, как будто ему действительно не все равно, и стоит отдать должное, он отличный актер. Наверное, все это время слушал бесконечную болтовню Джулианы.

Я указываю на комнату, к которой мы приближаемся.

— Это мое любимое место во всем музее. Оно называется…

Мои ноги останавливаются, а сердце замирает.

Американское крыло — это красивый двор со стеклянным потолком, с балконами и несколькими уровнями, заполненными скульптурами и картинами. Я видела его бесчисленное количество раз днем, но никогда ночью — и уж тем более никогда таким, каким выглядит сейчас.

Небольшой круглый стол, покрытый белой льняной скатертью, стоит в центре. Светодиодные свечи разных размеров мерцают, отбрасывая на стол романтический отблеск. Огромный букет красных роз лежит на одном из двух стульев, а металлические крышки накрывают тарелки у каждого сидящего места.

— Что это? — шепчу я, чувствуя, как сердце колотится в груди.

— Ужин, — раздается глубокий голос Александра. — Я не смог насладиться ужином с тобой, когда Джулиана сломала руку, поэтому хотел устроить еще один. Это место показалось идеальным.

Ужин… в музее.

В музее, который он арендовал для нашего свидания.

— Вау, — я подхожу ближе к столу, пораженная тем, как прекрасно все выглядит. — Но папарацци не смогут все это увидеть.

— Это не для них, — он поднимает мою руку и нежно целует тыльную сторону. — Фотографии снаружи могут быть для них, но этот вечер для тебя.

В горле пересохло, и мне трудно сглотнуть.

— Это слишком.

— Ты не права, — Александр ведет меня к месту. — Это именно то, чего ты заслуживаешь.

Он отодвигает стул, прежде чем успеваю подойти, а я поднимаю букет со стула и подношу к носу.

— Они прекрасны.

— Я не был уверен, какие цветы тебе нравятся, но этот цвет напомнил о твоих губах.

Я ухмыляюсь, опускаясь на стул.

— Частенько смотришь на мои губы?

Он забирает у меня цветы, тоже ухмыляясь.

— Примерно так же часто, как ты смотришь на мои.

Значит, постоянно. Поняла.

Я наблюдаю, как Александр открывает пробку на бутылке красного вина и наливает в мой пустой бокал. Затем лезет в карман и достает телефон, постукивая по экрану, прежде чем где-то на заднем плане зазвучит тихая музыка.

— Когда ты успел все это сделать?

Он пожимает плечами, как будто это не имеет значения.

— Прежде чем пришел за тобой. Ужин доставили около пяти минут назад, так что он горячий.

Он снимает крышку с тарелки, и у меня текут слюнки при виде идеально приготовленного стейка в сопровождении картофеля и овощей.

— Ты делаешь это на всех первых свиданиях? — спрашиваю я, глядя на него, пока тот садится напротив.

— Я был не на многих первых свиданиях с тех пор, как присоединился к «Щеглам», но думаю, что все первые свидания должны быть особенными.

Я знаю, что он делает все возможное, чтобы создать красивую картинку для СМИ, но что-то подсказывает, что Александр действительно такой романтик, независимо от того, кто смотрит.

Мы разрезаем стейки, и нас окутывает безмятежная тишина, пока наслаждаемся совместной трапезой. Я не могу оторвать взгляд от помещения, надеясь навечно запечатлеть в памяти каждую секунду этого момента.

— Как еда? — спрашивает он.

— Очень вкусная, — мои глаза встречаются с его обеспокоенным взглядом. — Просто невероятно, Алекс.

На его лице расцветает небольшая улыбка, когда тот тихо смеется.

— Что?

Он качает головой.

— Просто очень нравится, когда ты произносишь мое имя, — я даже не поняла, что назвала его Алексом.

— Не Большой Парень, не глупое прозвище. Просто Алекс, — объясняет он.

И тут я понимаю, что не единственная, кто не был на настоящем свидании. Если Александр не занимался сексом с тех пор, как родилась Джулиана, значит, он тоже ни с кем не встречался. Изолировал себя, потому что не может поверить, что кто-то захочет его не из-за статуса профессионального хоккеиста, — и на каком-то уровне я это понимаю. Я не подпускаю людей к себе, потому что проще держать их на расстоянии, чем дать возможность разочаровать меня.

Мы можем быть полными противоположностями в чем-то, но Александр и я похожи в другом.

Я тянусь через стол и переплетаю свои пальцы с его.

— Спасибо, что сделал этот вечер таким особенным. Я очень ценю все усилия, которые ты вложил, Алекс.

Его пальцы сжимают мои, а темные глаза блестят в свете свечей.

— Ты этого заслуживаешь.

— Я знаю, что нелегко подпускать людей, особенно когда дело касается твоей дочери. Но я благодарна, что ты впустил меня, — я выдыхаю смешок. — Даже если совершенно не подхожу на эту роль.

— Думаю, ты удивишься тому, насколько идеально подходишь.

То, как он смотрит на меня, окруженный дюжиной свечей и невероятным фоном музея, кажется слишком реальным. Слишком похожим на то, что я могу привыкнуть к вере в то, что стою большего, чем просто весело проведенная ночь.