— Ты так тихо там сидишь, Стамс. Смог бы смотреть, как Кортни занимается сексом с другим парнем?

Джейсон колеблется, прежде чем ответить.

— Думаю, это зависит от динамики между вовлеченными людьми. Захотел бы я посмотреть, как Кортни подходит к какому-то случайному парню в клубе и спит с ним? Нет. Но если бы это был человек, которого нас обоих устраивает, и она хотела бы вместе с ним изучить это, то не знаю, смог бы отказать.

Это удивляет. Джейсон по уши влюблен в свою жену. Они любили друг друга со школы, и я не могу представить, чтобы он смирился с тем, что она хочет быть настолько близка с кем-то другим.

Брови Трентoн взлетают вверх.

— Ты переспал бы с другим парнем, если бы она этого хотела?

Он пожимает плечами.

— Если это было бы взаимно приятно, то почему нет?

— Ты делал подобное раньше? — спрашиваю я.

— Нет, никогда не чувствовал такой связи с другим мужчиной.

МакКинли похлопывает его по плечу.

— Почему мне кажется, что вы с женой увлекаетесь извращенными штучками?

Он смеется.

— Это не про извращение. Мы с Кортни честны друг с другом в том, кто такие и чего хотим. Мы непредвзяты.

МакКинли кивает.

— У меня раньше были романы с мужчинами.

Трентoн открывает рот.

— Я не знал.

Я шокирован, слушая, как друзья делятся такими откровенными сторонами себя. Мне нравится, насколько непредвзята и инклюзивна наша команда. Этого нелегко достичь, особенно в мире спорта.

Джейсон ерзает на месте и продолжает говорить.

— Думаю, это больше связано с твоей связью с человеком, чем с его полом. Так много людей застревают в мыслях о том, что их может привлекать только определенный тип людей. Ты всегда слышишь, как девушки говорят что-то вроде: «Он должен быть высоким», или мужчины говорят: «Я не люблю мужчин». Но если бы мы открыли разум для возможности влюбиться без ограничений, представьте, какую любовь могли бы найти.

— Представь, каково это — влюбиться с закрытыми глазами, — говорю я. — Ты бы не мог сосредоточиться на том, как они выглядят, или на цвете кожи, или на том, как выглядят их гениталии. Тебе бы пришлось полагаться на то, что они заставляют чувствовать.

— Именно, — Джейсон благодарно улыбается. — Любовь не знает границ. Это мы сами накладываем на себя ограничения.

— Любовь есть любовь, — МакКинли кивает. — Я полностью согласен.

Мы все молча сидим, пока автобус едет по дороге, кучка хоккеистов, погруженных в собственные философские размышления о любви и ее многообразных формах.

Пока тишину не нарушает голос МакКинли.

— Итак, насчет той сцены. Кто-нибудь из вас когда-нибудь задумывался о том, чтобы проколоть себе член?

Трентoн морщится.

— Я слышал, что это может повысить удовольствие, но не думаю, что смогу выдержать боль.

— А как насчет анальных пробок?

Тренер снова резко оборачивается.

— Мак, я сейчас засуну тебе в рот анальную пробку, если не заткнешься на хрен. Вздремни или еще что-нибудь.

Мы подавляем смех, чтобы не огорчить тренера.

МакКинли наклоняется и шепчет:

— Кто-нибудь должен попробовать засунуть ему в задницу анальную пробку.

Джейсон снова толкает его локтем в ребра.

— Не зли.

— Хотя сюжетная линия была хорошей, — я возвращаю внимание к книге, прежде чем тренер действительно сорвется. — Я был на грани, когда их отношения стали достоянием общественности, и все стало разваливаться.

— Мне понравилось, как на протяжении всей книги Скарлетт очень боялась того, что подумает ее семья, а затем была вынуждена посмотреть страхам в лицо и признаться, — говорит Джейсон.

Трентoн гордо улыбается.

— Для Кэссиди было важно убедиться, что Скарлетт — это больше, чем просто игрушка, которую перебрасывают из рук в руки. Она с большой заботой прописывала ее характер.

— У нее очень сильно развит характер, и за этим было приятно наблюдать, — Джейсон понижает голос. — Я прослезился во время сцены, когда мать сказала, что будет любить ее несмотря ни на что.

Мы с Джейсоном потеряли родителей, и я знаю, что во время чтения той сцены он, должно быть, думал о том же, о чем и я. Она заставила задуматься обо всех тех невероятных вещах, которые родители упускают в моей жизни, и о тех моментах, которые я упускаю, не имея их рядом. Они бы так гордились, если бы могли увидеть, чего я достиг, что мечты, о которых когда-то говорил, на самом деле сбылись.

Когда заседание книжного клуба заканчивается, МакКинли обращает внимание на меня.

— Эй, Крум Кейк. Нет чего-нибудь новенького с Арией?

— Нет.

Мы не разговаривали уже несколько месяцев. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы найти кого-то серьезного, и сохранить виллу. У меня нет времени, чтобы тратить его на кого-то, кто не хочет того же, что и я.

— Не знаю, как ты устоял перед ней, — МакКинли вздыхает. — Она как ближневосточная богиня.

Я вздрагиваю от этого напоминания.

— Не имеет значения. Нет смысла проводить с ней одну ночь, если это ни к чему не приведет.

Трентoн хмыкает.

— Ария как богомол. Она бы пережевала тебя и выплюнула, как только закончила бы.

— Я бы позволил. От нее исходят флюиды доминатрикс¹¹, — МакКинли шевелит бровями. — То же самое касается пиар-агента Трента, Селесты. Кажется, она заставит тебя встать на колени и ползти к ней.

Джейсон проводит губами между зубами, скрывая улыбку, как будто посвящен в какую-то тайную шутку.

— Я могу заставить ее заткнуть тебе рот кляпом с шариком и заставить замолчать на некоторое время.

МакКинли делает непристойный жест, и мы смеемся, пока они препираются.

— Если так пойдет и дальше, я никогда не найду девушку, с которой можно было бы осесть, — бормочу я скорее себе, чем друзьям.

Брови Джейсона сходятся вместе.

— Ты еще молод, чувак. У тебя есть много времени, чтобы влюбиться. Это произойдет, когда должно произойти.

— У меня нет времени, — я качаю головой и зажмуриваюсь. — Ты не понимаешь.

Часы тикают, как бомба замедленного действия. Каждый день, приближающий день рождения, приближает и потерю виллы.

МакКинли свешивает ноги в проход, опираясь локтями на колени.

— Так помоги понять. Что происходит?

Парни смотрят на меня. Я должен быть их непоколебимым капитаном. Воплощением стабильности. Не тем, у кого личная жизнь — цирк.

Но, проявляя уязвимость, я показываю пример. Мы поддерживаем друг друга на льду и вне его, и если я не могу им доверять, то они не будут доверять мне.

— Дед при смерти, и он изменил завещание, чтобы отобрать у меня виллу родителей.

Голова Джейсона резко поворачивается.

— Что? Почему?

— Не знаю. Просто еще один способ достать меня, — я провожу рукой по челюсти. — Я всегда представлял, как буду проводить там старость. Привозить жену и детей на летние каникулы. Но дед внес в завещание условие, что если я не буду женат к тридцатилетию, то не смогу унаследовать ее.

Голова Трентoна дергается.

— Это смешно.

Я киваю.

— Вы, ребята, знаете, что я хочу найти кого-нибудь и влюбиться. Но теперь чувствую, что время ограничено, и если не получится найти жену, то потеряю дом.

— А как насчет борьбы? — спрашивает Джейсон. — Если родители оставили виллу тебе, разве нет ничего, что можешь сделать, чтобы отменить его изменения?

— Нет, — я бросаю взгляд в окно на деревья, которые сливаются в единое пятно, когда мы проезжаем мимо. — У деда большие деньги и связи, а завещание нерушимо.

— Черт, это хреново, — говорит МакКинли.

— Ты всегда можешь нанять кого-нибудь, кто выдаст себя за жену, — наши головы поворачиваются к Трентoну.

Он бросает взгляд на переднюю часть автобуса и жестом подносит палец к губам, призывая быть тише.

— Это то, что мы с Кэссиди сделали вначале. Она изображала мою девушку для СМИ.

— Что? — кричит МакКинли.

— Тсс, придурок, — шипит Джейсон. Он наклоняется ближе к Трентoну. — Хочешь сказать, что Кэссиди на самом деле не твоя девушка?