Напившись, я вернул кружку рабыне. Поймав ее злющий взгляд, произнес:

— Знаешь, твой Аннека, ничем не лучше эльфов.

— Не смей!

— Заткнись! — командный голос действовал на нее безотказно. Сказывалось суровое воспитание, состоящее из наказаний, боли и унижений. — Борьба за свободу — это прекрасно. Но, что вы предлагаете взамен? Сделать рабами эльфов, а лоталли стать хозяевами?

— Это справедливо!

— Может быть. Но также и бессмысленно.

Я вспомнил, как лоталли добивали раненных эльфов. Справедливо, закономерно, но неправильно. А как правильно? Да черт его знает!

— Так вам никогда не победить, — продолжил я. — Как бы эльфы ни ненавидели друг друга, они объединятся, чтобы уничтожить вас, до последнего вольного лоталли. А от тех, кто за стеной, вам не стоит ждать помощи. Вы просто поменяете одних хозяев на других.

— Это неправда!

— Твое дело, верить мне или нет. Я же просто дам тебе совет, беги отсюда. Беги к своим вольным сородичам в леса. Если у тебя не хватает на это храбрости, можешь просто остаться со мной. Но тогда не говори ни слова о свободе.

Она задумалась. Нож исчез под одеждой. Господи боже, да мгновение назад меня пыталось проглотить хтоническое чудовище, а я веду разговоры о борьбе, свободе и справедливости. Я откинулся на подушку и закрыл глаза.

Тело горело и зудело. Болела голова. Первобытный ужас накатывал волнами вместе с воспоминаниями о распахнутом черном провале, из которого несло жутким холодом. Но с каждым разом страх становился все слабее.

Хлопнула дверь. Я открыл глаза. Передо мной стояла Олета. Взглянув на рабыню, она коротко приказала:

— Вон отсюда!

Домета скользнула за дверь, одарив меня на прощание каким-то странным взглядом.

— Ты сумасшедший! — накинулась на меня Олета. — Как ты до такого додумался, зачем? Ты же знаешь, что бывает с теми, кто пытается сорвать чужие ранги. Безумец!

Я действительно не знал. Я и сейчас не представлял, что же со мной произошло. Но благоразумно умолчал об этом.

— Это было ужасное зрелище! — продолжала Олета. — Ты то исчезал, то появлялся вновь. Кричал от боли. Священный Свет, как же это было жутко! Но почему демоны не забрали тебя?

Демоны, так вот, что за склизкая тварь пыталась сожрать меня. Демон. И уже не первый встреченный мной в этом мире.

— Не знаю.

Одеяло сползло с меня.

— Какая интересная татуировка!

Палец эльфийки заскользил по обводам печати. Я чувствовал ее нежное, холодное прикосновение.

— Что она означает?

— Что меня, так просто не сожрать, даже демону, — рассмеялся я.

А про себя подумал — ведь, это вполне может оказаться правдой.

— Чем там все закончилось? — спросил я.

Олета подняла на меня глаза. В них горело восхищение:

— Я не знаю, но Маленкорх теперь обладает всего четырьмя рангами, а значит будет…

— Как четырьмя? Я ведь все отнял у него.

Она хихикнула.

— Гун, ты иногда, как младенец. Маленкорх ведь из благородной семьи, а благородная кровь при рождении наделяет четвертым рангом. Только не говори, что ты не знал об этом! И ниже этого уровня ему никогда не упасть. Это невозможно!

Благородная кровь, что-то мелькало в моей памяти об этом, в самый первый день, как я попал сюда. То есть выходит, обычный эльф может упираться всеми ногами и руками, добывая себе ранг выше третьего. Первый он получает при рождении, второй при достижении совершеннолетия, а третий — зрелости.

А дальше он может и не продвинуться. На все воля Священного Света, а в его воле пойди разберись. Зато эльфы благородного происхождения, ниже четвертого даже упасть не могут. Надо же, как удобно! Так, постойте, ведь благородные, так же, как и все получают жемчужины за рождение-совершеннолетие-зрелость. То есть, к взрослой жизни они подходят с уже готовым седьмым рангом, после которого могут выбрать свой путь: Воителя, Жреца, Целителя или Мага. А бедняге Гунальфу даже этого не дали, стоило лишь ему получить черную жемчужину, как хлоп, и он на нулях.

— Ты как будто недоволен, — произнесла Олета. — теперь ты с Маленкорхом одного уровня. Никогда не думала, что кто-нибудь так унизить Хальвина!

Я потрогал свое ожерелье из белых жемчужин. Действительно четыре, а до схватки с Маленкорхом их было три. Священный Свет обратил на меня свой взор.

— А ты? — спросил я. — Все еще служишь Маленкорху?

— Я ушла, я ведь не могу подчиняться эльфу с меньшим рангом, а у меня их пять, если ты не заметил. Ладно, Гун, я ведь не просто так пришла. Тебя зовут на совет. Не знаю зачем, не спрашивай. Зови свою рабыню, пусть она поможет тебе одеться и пошли, я помогу добраться.

Домету мы так и не дозвались.

— Тебе надо примерно наказать свою рабыню, — сказала Олета и промурлыкала, — я могу помочь, если ты пока не в силах. Но пока я не против послужить тебе!

О том, куда подевалась рабыня, у меня были свои соображения. Не удивлюсь, если прямо сейчас, она выскользнула из эльфийского лагеря и, скрываясь в зарослях, двинулась в сторону разбитого воинства Рена Аннеки.

Олета помогла мне собраться. Мое тело покрывали ожоги, словно меня облили слабой кислотой — память о скользких объятиях демона. Прикосновение одежды отдавалось болью. Наконец, кое-как одевшись мы двинулись к дому Дуэндала.

Стража безмолвно пропустила нас, и мы вновь оказались в комнате, где произошел наш поединок с магом. На этот раз в комнате навели порядок. Эфелита, Дуэндал и Глендрик сидели в высоких креслах. Как ни странно, Маленкорх находился здесь же, рядом с остальными.

Они смотрели на меня словно на восставшего мертвеца или опасного безумца. Особенно напряженным выглядело лицо Эфелиты. Когда я вошел в комнату, она сжалась в своем кресле, вцепившись в подлокотники. Хорошо, может быть ее желание убить меня пойдет на спад.

И тут я заметил нечто необычное. Точнее, не совсем то, что я себе представлял. Маленкорх, как я уже говорил, сидел вместе с остальными. Даже следа былой надменности не было на его лице, глаза смотрели на меня настороженно. Он боялся меня! Но не это главное. Его забинтованная рука лежала на груди. Белая повязка резко контрастировала с зелено-голубым камзолом. А над бинтами, на шее мага висели девять черных жемчужин.

Девять! Почему? Ведь Олета говорила о четырех? Я бросил взгляд на эльфийку, но и она стояла в полном изумлении, смотря на своего бывшего повелителя.

— Кхм, Гунальф, — начал Глендрик.

Но я прервал его. Они боялись меня, ну как минимум относились с опаской, этим надо было воспользоваться.

— Подожди! — резко сказал я. — Вчера, рискуя всем, вплоть до своей души, я лишил Хальвина Маленкорха его рангов. Он благородной крови, и пасть ниже четвертого не мог, но что я вижу? Хальвин Маленкорх сохранил свой ранг. Кто объяснит мне — почему?

Эфелита еще больше вжалась в кресло. Дуэндал невозмутимо молчал. На лице Маленкорха появилось злобное выражение, но открывать рот он не посмел.

— Дело в том, Гунальф, — ровным голосом произнес Глендрик, — волей Священного Света Хальвин остался жив, во вчерашнем поединке.

Его взгляд говорил мне: «Я же говорил тебе убить его, от скольких проблем мы бы тогда избавились!».

— Хальвин, — продолжил жрец, — относится к могущественной семье, кроме того — он хорошо проявил себя, занимая место мага Гарнизона. Да и в Гильдии его ценят. Я не буду юлить, и скажу открыто, фигура Хальвина Маленкорха Рида очень весома в Доме Солнечной Короны и мы, совет гарнизона, вчера обратились с мольбой к Священному Свету, чтобы он позволил Хальвину сохранить его ранг. Как видишь, Священный Свет откликнулся на наши мольбы. Ранг был возвращен, но на один меньше, что говорит о высшей справедливости такого решения.

Хрестоматийное, «а что, так можно было?!». Воля Священного Света, действуй и он обратит на тебя свой взор, чувство ранга. Фуфло все это! Сказки для неудачников, добывающих свой статус кровью и потом. Всего лишь благородное происхождение, могущественная семья и желание сохранить статус-кво, и вуаля! Ничего страшного в том, что твои ранги посыпались на землю, превращаясь в пыль. Всего лишь достаточно «обратиться с мольбой»!