Очерки о масонстве в царствование Николая II, опубликованные в альманахе «Былое и грядущее», впоследствии составили девятую книгу «Истории русского масонства».

Книги и публикации Башилова расходились по всему миру, принося ему много друзей и почитателей, но еще больше врагов. Еврейская и либерально-масонская печать установила вокруг историка и писателя блокаду молчания. На страницах еврейской газеты «Новое русское слово» было опубликовано клеветническое письмо. Автор открыто призывал осудить Башилова. В адрес писателя несутся угрозы. На него устраиваются нападения. В начале 60-х Башилов был зверски избит возле Русского дома в Буэнос-Айресе двумя громилами, нанятыми масонской ложей.

Как выяснилось впоследствии, все годы эмиграции Башилов находился под колпаком советских спецслужб. Несмотря на все старания скрыть свое настоящее имя, оно было известно в КГБ. Более того, один из наборщиков в издательстве «Русь» был агентом советской разведки и сообщал на Лубянку о деятельности Башилова. Обо всем этом стало известно из переписки первой жены и детей Башилова с КГБ. В середине 50-х годов они пытались выяснить его судьбу и направили запрос в компетентные органы. В ответ им пришло письмо, в котором сообщалось, что их муж и отец живет в Аргентине под именем Борис Башилов. В ответе указывался его адрес в Буэнос-Айресе. Первая жена и дети направили Башилову письмо, на которое получили теплый, но уклончивый ответ. Башилов опасался за судьбу своей первой жены и детей, категорически отрицал, что он есть тот самый Борис Платонович Юркевич, но вместе с тем предложил продолжить переписку, чтобы помочь им найти отца и мужа. В письме были приведены некоторые семейные выражения, используя которые Башилов давал понять своим близким, что он именно тот, кого они искали. Переписка продолжалась вплоть до его смерти.

Последние годы Башилов сильно болел. Здоровье, подорванное в фашистском и американском концлагерях, все сильнее давало о себе знать. Он реже выходил из дома. Сидел, думал и писал. Друзей угощал виноградом в сиропе, который он готовил сам. В дружеском кругу, рассказывал мне близкий друг Башилова Алексей Никанорович Макотченко, он любил сидеть в кресле, закрывая глаза руками. «Когда вы сидите, – говорил он друзьям, – мне легче думается». А иногда спрашивал: «Я вам еще не наскучил?».

А. Н. Макотченко был свидетелем последних месяцев жизни Башилова, на его руках он и умер.

В 1970, незадолго до кончины, Башилов продал свою гостиницу-пансионат, рассчитывая на вырученные средства издать полное собрание своих сочинений. Однако денег не хватало. Кто-то посоветовал ему вложить всю свою наличность в «очень прибыльную фирму» «Билдинг корпорейшн», обещавшую своим клиентам 27 % прибыли. Ради издания книг он решил рискнуть. Однако вскоре фирма лопнула, и ее руководители бежали с остатком денег вкладчиков. Для Башилова это стало крушением надежд издать свои книги, и прежде всего многотомное исследование «Русское мировоззрение». Когда писатель получил известие, он был один, его хватил удар, и никто не мог ему помочь вызвать врача. Некоторое время он лежал один. Когда сумели вызвать врача, было уже поздно, Башилов умирал. Смерть произошла 2 ноября 1970. Макотченко вспоминает, что жена Башилова в отчаянии кричала: «Кончено, кончено, на час бы раньше!» Она не могла поверить, что он в самом деле умер. Думала, что у него летаргический сон, как это раз случилось во время войны. И не разрешала его хоронить. Только после специальных надрезов, которые сделал доктор, она смогла поверить, что муж действительно умер.

Хоронили Башилова очень скромно на кладбище Сан-Мартино. Отпевал писателя его друг владыка Леонтий. Во время ритуальной службы слезы текли из его глаз, народу на похоронах было немного.

Когда возвращались с кладбища на машине, один за другим спустили два колеса. Владыка Леонтий сказал: «Это знамение!»

Вернувшись из Аргентны, я на основе найденных мною материалов и первых публикаций Башилова подготовил новое издание его книги «История русского масонства».

По Бразилии, Венесуэле и Мексике. – Беседы с бывшим сотрудником ЦРУ. – На обломках древних цивилизаций. – Майя. – Ацтеки. – Инки. – Перу. – Поклонение преступнику

Для меня как исследователя масонства Бразилия была связана с существовавшим в Сан-Паулу в 1948–1968 русским антимасонским монархическим журналом «Владимирский вестник». Это было совершенно уникальное издание, которому в то время не было аналогов. В отличие от газеты «Наша страна» И. Л. Солоневича, отражавшей во многом своеобразие личных взглядов ее издателя, «Владимирский вестник» был более традиционным, православно-монархическим. Многие его авторы состояли в православном Свято-Владимирском обществе. Среди его авторов были такие известные знатоки подрывной деятельности масонства, как Н. Ф. Степанов, Н. А. Степанов, П. Н. Шабельский-Борк, граф Ланской. Душой и главным редактором «Владимирского вестника» был Владимир Данилович Мержеевский.

В Сан-Паулу я остановился в доме Калининых, истинно русских патриотов, они большую часть жизни прожили вне Родины. Глава семьи Аркадий Александрович (родился в 1917 году), по профессии инженер, в 1920-х жил с родителями в СССР. Опасаясь репрессий, его семья перебралась в Иран. В 15 лет подростком Калинин через Кавказ вернулся один на Родину. Служил в Красной Армии, а после окончания войны знакомыми путями бежал через Иран в Сирию, а оттуда в 1953 году уехал в Бразилию, где открыл свое литейное дело, построил дом, женился. После войны в Бразилию приехали тысячи русских, подавляющая часть их погибла в джунглях, куда их направило правительство. Рассказы Аркадия Александровича о жизни эмигрантов могли бы стать сюжетам и для десятков авантюрных романов.

Но из многих судеб русских людей в Бразилии меня интересовали судьбы В. Д. Мержеевского и его соратников по журналу «Владимирский вестник». Уже первые встречи с русскими людьми в Сан-Паулу показали, что Мержеевского помнят многие. Мержеевский родился в Малороссии и никогда не отделял ее от России. Юношей он помнил рассказы родителей, как в 1918 «самостийники», и прежде всего профессор-ренегат Грушевский, насаждали в Малороссии масонские ложи. «Вольные каменщики» являются разрушительной антирусской силой, не менее страшной, чем еврейский большевизм. В 1926 году Мержеевский обосновался в Сан-Паулу, поступил на работу в Главную электрическую компанию, в которой прослужил около 40 лет.

Как коренной русский человек Мержеевский стал устраивать жизнь русских эмигрантов с организации православных приходов. По его инициативе митрополит Антоний Храповицкий и Синод Зарубежной церкви приняли решение об установлении в Бразилии архиерейской кафедры. Первым бразильским православным епископом стал Феодосий (Самойлович), который впоследствии благословил антимасонское направление «Владимирского вестника». При Бразильской епархии был учрежден Епархиальный совет, бессменным членом которого от мирян стал Мержеевский. При епархии была создана типография, которая не только печатала журнал «Владимирский вестник», но и выпустила более 30 книг. Своей деятельностью Мержеевский доказал, что с масонством и другими проявлениями антихриста можно и нужно бороться. Тем не менее, Мержеевскому всю свою жизнь приходилось отбивать наступления врагов Церкви, особенно масонов, которые не останавливались ни перед чем и не считались со средствами вплоть до самых подлых, лживых доносов на владыку Феодосия и самого Мержеевского.

Много интересных сведений я получил от его ученика, бразильца Сауло Бонилья. Сейчас он удачливый юрист, владелец дорогого особняка, с бассейном и множеством антикварных вещей. «Мержеевский, – вспоминал Сауло, – научил меня жить, привил любовь к России, к ее культуре и литературе. Особенно я благодарен ему, что он дал мне понимание тайных пружин масонства. Масонством нельзя пренебрегать. Надо понимать, что нельзя стоять на пути его практических интересов».