Начало путешествия по США. – Русская Америка. – Калифорния и Нью-Йорк. – Первые интересные встречи

После выхода моих книг о цареубийстве, Григории Распутине и статей о масонах ко мне стало приходить множество писем от русских эмигрантов из разных стран Европы и Америки и даже Азии и Австралии. С некоторыми завязывается переписка, некоторые звонят по телефону. До сих пор не понимаю, откуда они узнавали мой адрес и телефон. Но тесен наш мир. С. И. Солдатов, О. А. Красовский, Н. И. Тетенов, М. Туряница, О. Россич и др. подбадривали меня, когда было очень тяжело.

С Олесем Россичем, редактором патриотического журнальчика «Свободное слово Руси», основанного в свое время Туряницей, я подружился, когда он в начале 90-х годов приезжал в Москву. Он был старше меня на 10 лет. Наши позиции по многим вопросам очень совпадали, мы оба с жадностью собирали материалы по истории России, о подрывной деятельности масонских и иудейских сект. Олесь был родом из Белоруссии, фамилия Россич – псевдоним. В начале 80-х годов он уехал вместе с женой из СССР в США, испытал все унижения эмигранта. Вынужден был заново учиться в университете, чтобы получить диплом. И, наконец, поступил на работу в крупную корпорацию. Работа ему не нравилась, утешением была подготовка материалов для «Свободного слова Руси» и общение с другими русскими эмигрантами – патриотами, живущими в США.

Именно Россич организовал мою первую трехмесячную поездку в США. Финансировали ее и оплачивали мои расходы на книги и материалы два замечательных русских человека – Вероника Александровна Лукашевич (1914–2003) и Михаил Григорьевич Сторчилло. Они были из тех русских людей, которые сохранили в себе дух дореволюционной России. Разговаривать с ними, особенно с Вероникой Александровной было интересно и увлекательно. То же ощущение я испытал, разговаривая с северными старушками на Мезени и Пинеге.

Вероника Александровна была урожденная княжна Козлова, дочь генерала, одного из руководителей Китайско-восточной железной дороги. Генерал отказался служить большевикам и бежал в Харбин вместе с женой и детьми. Семья бедствовала. Редкая красавица (я видел ее фотографии тех лет), Вероника Александровна, чтобы спасти семью от голодной смерти, вынуждена была выйти за итальянского миллионера. Брак скоро распался. Снова начались мытарства. В начале 50-х годов Вероника Александровна начала жизнь как бы сначала в США. Закончила бухгалтерские курсы и со временем стала главным бухгалтером крупной фирмы, сколотила себе небольшое состояние. Снова вышла замуж, на этот раз за такого же, как она, русского эмигранта, прожив с ним душа в душу до конца его дней. Ее дом в Сан-Франциско был одним из духовных центров русской эмиграции. В нем в разное время бывали св. архиепископ Иоанн (Максимович), братья Концевичи, архиепископ Антоний, епископ Митрофан (Зноско-Боровский), писатели и поэты. Дружеские узы связывали Лукашевич со знаменитой поэтессой русского зарубежья М. Колосовой и писательницей М. Имшенецкой. Лукашевич много помогала церкви и нуждающимся русским. Весной 1995 года она прислала мне приглашение погостить у нее в Сан-Франциско. Познакомившись лично, мы подружились и поддерживали отношения до ее кончины.

С Олесем Россичем мы договорились совершить путешествие по Америке. Некоторые мои корреспонденты обещали помочь в розыске литературы и материалов о деятельности масонских, иудейских и сатанинских организаций в США.

Сложности начались сразу. Американское посольство дважды отказало мне в визе. Третий раз я идти не хотел, но помог один знакомый из Совета Федерации. В то время там была какая-то делегация из Конгресса США. За меня замолвили словечко, и визу я все-таки получил.

Нагруженный коробками своих книг, 11 июня 1995 года я прибыл в Сан-Франциско. В тот же вечер я выступил с докладом о русской цивилизации в Русском доме Святого Владимира. Слушали меня с доброжелательством, хотя я чувствовал, что многие не были готовы к такой постановке темы. После доклада мне задали много вопросов, но все они относились больше к современной России. На этой и последующей встречах я понял, что многие русские эмигранты, особенно первой и второй волны, живут старыми, стандартными представлениями о русской истории, чрезмерно поэтизируя Белое движение, мягко порицают царя и ругают Г. Распутина. Вечер в Сан-Франциско вылился в обсуждение русской цивилизации, которую многие правильно отождествляли с понятием Святая Русь. Запомнились эмоциональные выступления о. Петра Перекрестова и М. Г. Сторчилло, историка В. Бортневского, публициста В. Беляева, руководителя местного Российского общевоинского союза Гринитова и, конечно, О. Россича. Таких выступлений в Америке у меня планировалось довольно много, но большинство из них были либо сорваны, либо отменены из-за угроз еврейских организаций, объявивших меня антисемитом и автором книг, «потрясающих устои Соединенных Штатов». Совершенно ясно проявилась зависимость значительной части русских эмигрантских организаций от «мнения еврейской диаспоры».

В Сан-Франциско 10 православных церквей, из них две – американской юрисдикции, которая допускает членство в масонских ложах) и одна – Московского патриархата. Остальные принадлежат Русской зарубежной церкви. Главный храм – Богородицкий собор – был построен в 1960-е на средства сибирских богачей. В соборе хранятся Нетленные Мощи одного из величайших подвижников Русского православия за рубежом – святого архиепископа Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского.

Об этом великом подвижнике мне много рассказывали русские эмигранты в Америке и Европе, в частности, мой друг Вероника Александровна, дом которой владыка посещал. Святой Иоанн, доброжелательный и общительный человек, в быту был суровым аскетом, лишал себя сна и пищи, часто ходил босиком или в сандалиях без носков даже зимой, его одежды напоминали лохмотья нищего. До войны он жил в Китае. После прихода в 1949 году к власти коммунистов практически вся русская колония покинула Шанхай. Владыка Иоанн возглавил исход русских беженцев, сначала на Филиппины, а затем в Америку. На о. Тубабау был устроен в просторном военном бараке временный «собор», в котором служил сам владыка. Каждый вечер он обходил с молитвой и благословлял все палатки беженцев. По молитвам святителя за все время пребывания русских на острове не было ни одного шторма. Лишь после их отъезда в Америку тайфун уничтожил все следы пребывания людей на острове. Святой Иоанн был одним из первых инициаторов канонизации Царской семьи, в Шанхае и Брюсселе он построил храмы-памятники в честь Царя-Мученика. После кончины тело его не стали бальзамировать, но оно пребывало нетленно в крипте собора, куда меня привели в один из первых дней пребывания в Сан-Франциско.

В Сан-Франциско меня повезли в женский монастырь, основанный русскими эмигрантами в Харбине. После прихода к власти коммунистов матушки были вынуждены бежать. Основание монастыря было связано с именем матушки Руфины (урожденной Кокоревой). При моем посещении обителью управляла игуменья Евгения. Из-за недостатка средств обитель находится в неблагополучном районе Сан-Франциско. Монахини рассказывали мне, что их город настоящий Содом и Гоморра.

Вероника Александровна познакомила меня с Ниной Ивановной, вдовой Константина Владимировича Родзаевского, одного из вождей русского фашизма. Мне было очень интересно поговорить с женщиной, занимавшей большое место в жизни этого легендарного человека. Русский фашизм имел мало общего с итальянским и германским фашизмом, носившим антихристанский характер с выраженным сатанинским культом. Родзаевский и возглавляемые им русские фашисты были православными монархистами, преклонялись перед личностью Николая II, видели будущее России в возрождении традиционного русского самодержавия.

За Родзаевского Нина Ивановна вышла замуж в Харбине, когда ей было 16 лет. Подростком она состояла в юношеской организации «Авангард». Здесь они познакомились как единомышленники. Они считали, что целью их жизни является борьба за освобождение России от еврейского коммунизма, а русский народ уже сам выберет себе форму правления. Родзаевский глубоко чтил Николая II, на которого, по мнению жены, был очень похож. «Он был очень добрый, самоотверженный человек, отдавал себя полностью борьбе с поработителями России». Поле окончания войны Родзаевский пришел к выводу, что власть Сталина в России приобрела национальный русский характер. Он, как и некоторые его соратники, стал понимать величие личности Сталина, восхищался победами русского оружия над Гитлером. Родзаевский принимает решение вернутся в Россию, хотя у него были все возможности уехать в любую страну. НКВД вело с ним игру, обещая ему свободу и работу журналиста в одной из советских газет. Нина Ивановна назвала имена людей, предавших Родзаевского – Матковский и Мигунов. Из тюрьмы Родзаевский писал письма Сталину, называя его национальным вождем России, предлагая привести в Россию тысячи русских патриотов из заграницы. Письма не дошли до Сталина, по приказу Абакумова Родзаевский был расстрелян…