– Я вас понял, – военный медленно положил трубку на держатели, откинулся на спинку кресла и стал задумчиво рассматривать висящие на стенах картины. Много лет назад он собственноручно разместил их все здесь, одну за одной. Сейчас его внимание особенно сильно привлекла репродукция картины «Девятый вал» Айвазовского. Уделив ей несколько минут, Джон Энклин всё же достал сигарету и прикурил.

– Как же всё это не вовремя, – произнёс он задумчиво, собирая листы с результатами тестов в папку.

Он сделал ещё несколько медленных затяжек, явно наслаждаясь процессом. Дым каждый раз клубами выходил из его рта, устремляясь к потолку. Затем полковник затушил остаток сигареты и решительно вышел из кабинета. Уже через десять минут он сидел в кабине небольшого вертолёта, стремительно набиравшего высоту.

А ещё спустя восемь минут Энклин заметил далеко впереди яркую вспышку света. Пилот попытался увести их машину в сторону, но отчаянный манёвр не помог. Ракета, произведённая два года назад на родине полковника и выпущенная из сконструированного там же переносного зенитно-ракетного комплекса, с лёгкостью обнаружила, догнала и поразила одинокую цель.

**

Он совершенно ничего не чувствовал: ни тепла, ни холода, ни опоры под собой. Будто парил в невесомости. Возможно, так оно и происходило, только ничего нельзя было разглядеть: вокруг него царила абсолютная темнота. И тишина...

Он не помнил, как сюда попал. И не понимал, где находится. К нему закралась тень сомнения: реальность это или сон? Захотелось как-то проверить, ущипнуть себя. Но тело ему не подчинилось. Вернее, он его вообще не ощущал.

Попытался закричать, но и это не получилось: только мысленный крик и никаких звуков. Тогда ему стало по-настоящему страшно! Что с ним происходит? Он парализован с головы до ног? Или… умер? Но ведь он осознавал себя!

Внезапно он что-то почувствовал, не понимая только, что и чем именно. Какое-то отдалённое ощущение, но это вселило надежду! Ему даже показалось, что он что-то начинает видеть. А затем пришла боль и заполнила собой всё…

Влад в ужасе открыл глаза и обнаружил, что всё также лежит на больничной койке. В самой палате освещение выключено, но из коридора через стекло проникает свет. Он часто и тяжело дышит, словно ему не хватает кислорода. Всё его тело покрыто холодной влагой, пропитавшей также наволочку и простыню. В горле сухо, ужасно хочется пить…

Что это было? Очередное видение или просто сон? Боль казалась такой реальной… разве может такое присниться? А если это действительно произошло, то нет ничего удивительного в том, что ему отшибло память.

Медленно, словно преодолевая невидимый барьер, он опустил ноги на пол и встал. Его сильно трясло, как в приступе лихорадки. Добравшись до помещения санузла, он открыл вентиль и стал жадно пить воду.

Утолив жажду, умыл лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Было слишком темно, чтобы разглядеть детали, но и в таком полумраке он заметил серебряную дымку, промелькнувшую перед глазами.

– Что за хрень? – вырвалось у него.

Он включил свет и снова посмотрел на себя, но ничего особенного не увидел. Решив, что ему просто померещилось, он щелкнул выключателем и пошёл обратно. Его по-прежнему трясло.

– Интеграция… – внезапно пронеслось у него в сознании вместе с лёгким толчком в области затылка. Это было не слово, скорее мысль. Причём он сам ни о чём таком не думал.

– Что за хрень! – повторил Влад вслух и инстинктивно зажмурился от внезапной вспышки. Но никакого нового источника света вокруг не наблюдалось. Это в самой голове молодого человека что-то словно взорвалось, после чего его тело, и без того сотрясаемое мелкой дрожью, забилось в настоящих конвульсиях. Не в силах удержать себя на ногах, Влад рухнул на пол.

Лёжа на спине, сотрясаемый мышечными спазмами и снова погружённый в непроглядную тьму, он чувствовал, как с его мозгом что-то происходит. Словно тысячи иголочек наносят быстрые уколы по всей его области, бегая из одной стороны в другую.

Затем всё прекратилось. Исчезли покалывания, его перестало трясти, а зрение начало постепенно возвращаться. Но вместе с этим он увидел то, что не поддавалось совершенно никакому объяснению.

**

Фред напряжённо наблюдал через камеры слежения, как их подопечный лежит на полу. Инструкция требовала немедленно докладывать о любой нештатной ситуации, но, во-первых, сейчас стояла глубокая ночь, и следовало убедиться, что ситуация действительно требовала вмешательства. А во-вторых, он не мог рассказать, что именно там произошло, так как сам задремал на посту, о чём никому, естественно, знать не следовало.

Парень тем временем сел, что вызвало у дежурного вздох облегчения: жив, значит. Уже хорошо! Теперь давай, будь паинькой, иди обратно к себе на койку и ложись спать. Ну же, голубчик, вставай, не подставляй старого доброго дядюшку Фреда!

Но парень и не думал следовать его мысленному посылу. Он сидел, закрыв лицо руками, и слегка раскачивался из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос. Свет в самой палате не горел, но инфракрасные излучатели позволяли разглядеть на мониторе все подробности происходящего.

Так продолжалось несколько минут, может даже больше. Фред сам не заметил, как снова начал клевать носом, когда услышал крик из динамика:

– Да какого хрена здесь происходит?!

Парень снова был на ногах и стоял прямо под камерой, тыча в неё пальцем.

– Эй! Я к вам обращаюсь! Что за дрянь вы мне дали сегодня?

Затем он подошёл к двери и ударил по стеклу кулаком. Ещё и ещё раз.

– Позовите полковника! Я требую, чтобы меня выпустили отсюда!

– Требуй, требуй, – пробормотал Фред. Ну почему же так хочется спать?

Но дальше произошло то, что отбило его сонливость напрочь. Парень вернулся к койке и вместо того, чтобы лечь, схватил её за перила, а затем с разворотом швырнул прямо в стеклянную перегородку, отделявшую палату от коридора.

Койка пролетела добрых два метра. Охранник невольно съёжился, ожидая звона бьющегося стекла, но перегородка оказалась прочнее, чем он думал. И всё же, сколько ещё таких ударов она выдержит?

Фред щёлкнул тумблером, переключая освещение коридоров с ночного на обычное и выбежал из дежурной. Рядом находилась ещё одна комната, где сейчас спали двое его напарников.

– Подъём, ребята! – прокричал он без лишних церемоний, закрепляя на поясе дубинку. – У нас, похоже, намечаются проблемы.

**

Ллойд – учёный, военный врач и по совместительству помощник Джона Энклина – плохо спал в эту ночь. И дело было не в возрасте, что с каждым годом всё сильнее давал о себе знать, отзываясь болью в суставах.

А в том, что его начальник не только не объяснил причин своего стремительного отъезда, но и не оставил никаких распоряжений. Такой поступок обычно щепетильного к мелочам полковника заставил Ллойда нервничать.

Он долго перебирал в голове варианты, и не мог найти действительно веских причин для отъезда Джона именно сейчас, когда они оказались на пороге столь долгожданного открытия.

Добрую половину своей жизни он посвятил исследованиям в области совершенствования человеческого тела. Заказчиком и спонсором выступало министерство обороны его страны. Большие шишки ждали от его группы разработку препарата, способного творить с человеческим телом настоящие чудеса.

И ведь у него почти получилось! После стольких лет разработки и сотен проведённых опытов, ему дали негласное разрешение протестировать препарат на добровольцах из числа военнослужащих. Но он потерпел сокрушительное фиаско.

Каким-то образом произошла утечка данных, часть всей этой истории появилась в СМИ. Разразился грандиозный скандал, сразу несколько сенаторов потребовали прекратить все работы. Прозвучали угрозы, что всю их группу привлекут к ответственности – Ллойд даже фыркнул при этом воспоминании.

– Какие же идиоты! – произнёс он вслух, как часто делал, оставаясь в одиночестве.