Яринка и Русала спали рядом, усевшись на лавке, да прислонившись плечом к плечу. Эта ночь выдалась для них тяжелой, и устали они изрядно. Оттого и спали, как младенцы. Пока за окном стыдливо изо макушек деревьев выглядывала первая заря.

Кое-как привстав, я, шатаясь, подошла к оконцу. Увидела я все-таки этот рассвет.

Ладонь бережно накрыла мой живот поверх начнушки. Пока еще плод не созрел, а его магию уже чую. Душу сына. Так ярко и сильно.

Если семя Горана не попадет во мне до новой луны, душа младенца уйдет в небытье. И ребенка не будет. Вроде надо радоваться, дождаться нужного срока. Или нужного отвара выпить.

Да только перед глазами стоит тот самый кудрявый мальчик, безубо мне улыбаясь.

Как же подло вы со мной поступили, предки! Хотите сделать то ли мученицей, то ли душегубкой⁈

Как я могу убить дитя, которого видала своими очами? Тянулась защитить, слышала невинное агуканье крошечного существа. И его предсмертные крики в языках пламени! А смогу ли я вновь лечь под Горана? Терпеть боль и унижение? Похоронить себя заживо? Лишить себя искренней любви и нежности? Любимого мужчины рядом? Женского счастья?

— Еще кровит?

В твердом голосе едва ли можно было различить заботу. Да и не было ее там. Старушка не сумела удержаться от колкости.

— А что, не хватило тебе ее крови?

— Аррррррр!!! — от рычания лютого зверя девки испуганно подпрыгнули, стекла в окошке затряслись. Уже звериным голосом молвил Горан: — Даньяр, возьми лучших воинов и глаз не своди со своей госпожи. Отныне ты за нее в ответе. Вацлав, за мной.

Немного погодя, когда, видимо, Горан ушел, молодой юношеский голос молвил:

— Договоришься ты, бабка. Как пить дать.

— Ой, не учи меня жизни, сопляк. — как ни в чем не бывало отмахнулась волчица. — А лучше гляди на брата и его ошибок не повторяй!

У Горана есть брат?

Резкий укол внизу живота сбил у меня дыхание и заставил согнуться надвое.

— Снежа!!!

Русала и Яринка подорвались с лавки и тут же подбежали ко мне. Обхватив за плечи и не дав упасть.

Кое-как дотащив меня до лавки, девчонки уложили на теплую древесину. И Яринка принялась водить руками по моему телу. Да я не дала.

Схватила за узкое запястье и мотнула головой.

— Пустая ты почти. Надо сил набраться, да для Марфы приберечь. Сама сказала — худо там. Что у нее?

Яринка поджала губы и недовольно глянула на меня. Крайне не согласная с моим решением, но спорить не стала. Особенно когда острый слух Русалы черпал каждое наге словечко.

— Не знаю я еще. — пожала плечиками младшая из нас. — Тут твой опытный взгляд нужен, да знания. Сначала думали, что простыла она! Отварами поили. Ей хуже становилось, да только молчала она, клуша такая! Да и не до хвори было! Воевода нас пас, ирод проклятый! Чтоб ему на том свете кости переломали! А тут совсем слегла. Посерела, не пьет, не ест. Стешка говорила, что чует хвори в легких.

Ее злила собственная беспомощность. Ведь из всего лекарского шатра я и Матриша были самыми образованными и опытными. Марфа с трудом читала, а Яринка только на фронте и научилась. Они были молодыми и с даром исцелять. Плохо обученными, без опыта и не раскрыв свои силы и на треть.

Что касаемо меня.

Магией я редко пользовалась. Печать мешала. Только травы, инструменты да знания.

Видимо, пришло время кое-что вызволить из тайного ларца, раз, несмотря на все потуги моей наставницы, моя звериная часть вышла наружу.

Я была слаба. Больна. И никаких путных дум в голове не могло родиться. В придачу оказалась пленницей не пойми где, с больной подружкой на руках.

Не было у меня права отлеживаться и плакать. По утраченной невинности, из-за жестокости и несправедливости. Не было.

— Нож с широким и тонким лезвием достань, и самогона побольше.

Яринка заинтересованно на меня глянула и, обернувшись на Русалу, присевшую на лавку, вопросительно изогнула светлые брови.

— Не смотри так на меня, глазастая! — высокомерно задрала нос к потолку волчица. — Я ее уже раз до ветра дотащила, и она волчьей ягодой наглоталась! Теперь вам нож подавай⁈

— Меня Яриной нарекли, чернявая! — фыркнула раздраженно мелкая, уперев ручки в худые бока.

— А меня Русалой!

Между девками прошла молния ярости, ведущая к ссоре. Сейчас возьмут друг друга за космы.

Благо дверь скрипнула, и знакомая старушка зашаркала ногами по деревянному полу.

— Что у вас тут творится? Вы чего удумали, девки?

Русала заметно захрабилась, почувствовав поддержку с появлением старушки.

Хитрая шкурка, эта молодка с чернявыми бровями. Сразу нас сдала.

— Нож им подавай! Чего на этот раз удумала только!

Старуха выжидающе на меня глянула, уперев руки в бока. Слабость кружила голову, разрывала плоть и проходилась крупной солью по открытым ранам.

— Мне нужен нож, самогон и открытый огонь. Яринка все сделает.

Янина поджала губы, но ничего не сказала. А кивнула рядом сидящей Русале.

Было видно, что девка недовольна указом. Но открыто противостоять не стала. Сгримасничала недовольную моську и покинула баню.

Янина продолжила меня смирять прожигающим взглядом.

— Смотри мне, девка. Не себе ведь зло сделаешь, а двум кланам. Сгинешь — сразу война начнется. Помни это.

Устало прикрыла глаза и не удостоила старую каргу и слова. Нет им дела до моих мучений, за свои шкуры волнуются.

Под нашим молчанием Янина тоже покинула баню, мы остались с Яринкой вдвоем.

— Что ты надумала делать, Снеж? С ножом да огнем?

Младшая тут же опустилась на краешек лавочки, поближе ко мне. То и дело поглядывая на деревянную, прогнившую дверь и хмуря свой лоб.

— Ты мне обожешь оставшуюся часть печати и выпустишь мою магию на свободу.

— Я⁈ — искренне изумилась целительница и глянула на меня со страхом. — Нет, я не… буду! Снеж, это очень плохо… Нельзя такое делать! Это… сжигать заживо и…

— Ты сделаешь это! — припечатала я, сурово глядя ей в лицо. — Или мне их попросить? Не было бы на спине, сама бы сделала, а так. Помощь мне твоя нужна, подруженька. Не справиться мне одной. Стешку мы укрыли, Матришу и Наталку потеряли, только Марфа и ты у меня осталось. Надо хворь прогнать. А у меня сил нет самой на ноги встать. Так что сжигай.

— А теперь гляди мне в глаза и правду говори. Зачем Снежку у южной границы увезла? Не испытывай мое терпение, сестра.

Русала сжалась под острыми очами Горана. Обычно ее молочный брат на нее не кричал. Он нежил одно ее имя, бережно относясь к чувствам юной волчицы. После гибели матери и отца, Горан взял ее под свое крыло. Обеспечив кровом, едой и разными дарами, предназначенными для сестры альфы. Одного единственного Русала не могла простить своему брату и вождю: уже девять весен прошло как она вошла в пору невест, а Горан наотрез отказался выдавать ее замуж.

Тут брат поступил с ней более чем подло, пустив среди молодцов слух, что кто замахнется взять ее в жены, сначала должен будет бросить вызов боем Горану, а потом, если выживет, то Даньяру.

Самоубийц во всем селении не нашлось. И девица осталась в старых девах. В правящем тереме летала глиняная посуда, слышался плачь. Даже угрозы укоротить себе век. Но альфа остался непреклонен. Более того, как бы Русала ни пыталась найти поддержки от Вацлава или Даньяра. Оба волка согласно кивали на слова Горана. Полностью соглашаясь с мнением альфы.

Злость девицы разошлась, словно грозовая туча, на всех членов семьи. Более того, от фразы «Успеешь» Русале уже откровенно становилось дурно. А Даньяр и вовсе причитал: «Не доросла еще!».

Куда не доросла? В ее возрасте бабы уже детей качают, а она еще в девках просидит. И, судя по горьким воспоминаниям о участи Яромилы, которые с тоской в душе хранил Горан, не скоро ее выдадут замуж!

Прошлая ночь заставила гнев Русалы иссякнуть, словно воду под палящими лучами солнца. Она не успела увидеть весь брачный ритуал, ибо стоило Вацлаву ее увидеть на поляне, как братский соратник мигом ее оттуда силком увел.