— По всей видимости, да, — неохотно сказал Ит. — И голова больше болеть, кажется, не собирается.

— Будем считать, что это был какой-то временный сбой, — решил Скрипач. — Дополнительно себя посмотрим, когда будем яхту сажать. Для очистки совести, уже окончательно.

— Ну да, — покивал Ит. — Других вариантов всё равно нет. И не предвидится.

Следующую неделю, последнюю в июле, пришлось потрудиться, причем всем. Дана засела дома, плести заказ на август, а Ит, Скрипач, и Лийга поехали заниматься домиком. Замена крыши, забор, скважина, септик, новая печь; покупка мебели, сантехники, посуды, дров, а еще неплохо бы подновить фундамент, и сделать хотя бы пару дорожек, потому что скоро осень, и ходить по грязи не хочется.

Лийга блаженствовала. Конечно, то, что по участку сновали рабочие, ей не очень нравилось, но по вечерам, когда они уезжали, Лийга чувствовала себя почти счастливой. В первые же дни она собрала на границе леса какие-то травы, и развесила их сушиться в кухне, затем — попросила Ита заплести ей три косы, такие же, как она когда-то носила дома; еще через пару дней Лийга впервые приготовила на костре настоящую, по её мнению, еду, «большое овощное рагу», посыпанное тертым сыром.

— Липстэг я тут, конечно, не сварю, — с сожалением сказала она, — но что-то этакое, с маслом и травами, к осени непременно придумаю. Вот увидите.

Никто и не сомневался, что — увидят. Энергии у Лийги было хоть отбавляй, а возможность побыть на природе её явно воодушевила и вдохновила. Лийга ожила, и ехать в город совершенно не хотела.

Дана созванивалась с Итом каждый день, рассказывая о новостях — впрочем, рассказывать было особенно и не о чем. Ит, занятый стройкой, полноценно отслеживать новости не мог, поэтому Дана просто передавала ему то, что слушала или читала. Ничего интересного, говорила она, снова ничего интересного — Ит и сам это видел, и соглашался с нею. Если они тогда и сумели увидеть некую подвижку в некоем процессе, то подвижка эта повторяться не спешила.

На следующей неделе позвонил Ари — причем позвонил сам, к общему удивлению, и сообщил, что они с Ветой улетают на две недели в Штаты. Зачем? удивился Скрипач. Что вы там забыли? Вета хочет купить кое-что из аппаратуры, и несколько новых костюмов для выступлений, ответил Ари. К тому же там интересно. Погуляем, посмотрим города, природу…

Первое, о чем сказал Ит после этого разговора, был, разумеется, американский гекс, система порталов, которую удалось исследовать целиком, в связке. Они едут к этому гексу, объяснил Ит, потому что, вероятно, портал в Симеизе, который они уже посетили, Вете не подошел, или подошел, но не так, как требуется. Лийга и Дана стали допытываться, о каком гексе речь, и Скрипач с Итом рассказали им старую историю о своем американском путешествии, которое они совершили на Терре-ноль. Отчаянными мы в тот период были, со вздохом заметил Скрипач, отчаянными и смелыми, и лезли в такие дела, что сейчас и вспомнить страшно. Да, верно, подтвердил Ит. И, если честно, я скучаю по тем временам. Они были вечность назад, и всё тогда было другим. Буквально всё. И вселенная казалась бесконечной, и мы думали, что существует какая-то свобода — и поступков, и воли. И в решениях мы тогда не сомневались. И не боялись почти ничего. Этого всего на самом деле нет, увы. Нам казалось, что есть, но мы ошиблись, как же мы ошиблись…

— Погоди, то есть Вета, получается, связана с каким-то порталом — там? — уточнила Лийга.

— Судя по всему, да, — кивнул Ит. — Потому что в ней очень много от Бетти. Вывод… вывод пока что будет следующий. Порталы являются маяками для «наблюдателей» и «принцесс». Дана, например, настроена на портал Балаклавки, верно? Верно. А Вета, скорее всего, связана с каким-то порталом в Штатах.

— Так где тут вывод? — поторопила его Лийга.

— Сейчас будет. Ари ищет выход с планеты. И ориентироваться он, видимо, собирается на портал «принцессы». Для чего ищет — пока что непонятно. В общем, добавляем его игры с порталами в копилку под названием «странности». И через какое-то время придется вытряхивать содержимое этой копилки, и пытаться сложить из…

— Из четырех известных букв слово «вечность», — перебил его Скрипач. — Нет, я всё-таки не могу понять, для чего ему может понадобиться портал? Это же прямой указатель на следующую итерацию. Портал — это табличка «вон там сидят Барды». Но он же туда не хочет. Не понимаю.

— Никто не понимает, — подтвердил Ит. — Продолжаем следить, что ещё остается.

— То есть, как я понимаю, объяснять ты ничего не намерен, — Ит снова щелкнул зажигалкой, которую держал в руке. — В том числе и причину твоего молчания. Всё так?

Он щелкнул еще раз — и Вета снова коротко глянула на него, совсем коротко, но её взгляд Ит, разумеется, не мог не заметить. Во взгляде читалась злоба. Не страх, не испуг, а именно тщательно замаскированная и сдерживаемая злоба. Но ничем, кроме этого взгляда, Вета себя не выдала — она всё так же сидела в кресле, скрестив руки на груди. В квартире Ари за это время появилась новая мебель: рабочий стол, на котором стояла техника, новые стулья, и пара кресел, в одном из которых и сидела сейчас певица. Разговор этот шел уже полчаса, а ясности в нем всё не было и не было. Одни недомолвки и намеки. Ит ощущал, что начинает злиться, и демарш с зажигалкой был призван к тому, чтобы, пусть и немного, но раскачать ситуацию, вывести хотя бы кого-то из этой парочки на эмоции. Что ж, демарш удался, рассердились оба, и Ари, и Вета. Отлично.

— Перестань, — приказал Ари. — Убери эту гадость.

— Что? — Ит сделал вид, что не понял.

— Убери зажигалку, — раздраженно сказал Ари. — Хватит. Я же предупреждал.

— А, да. Простите, — Ит сунул зажигалку в нагрудный карман рубашки. — Я машинально.

— Может быть, мы всё-таки поговорим по делу? — миролюбиво предложил Скрипач. — Елизавета, если я правильно понимаю, уже в курсе дела, и…

— Вета, — поправил Ари. — Не нужно называть Вету полным именем. Она этого не любит.

— Хорошо, — кивнул Скрипач. — Вета в курсе, мы, разумеется, тоже. Прости, но мы не понимаем, почему ты не хочешь посветить нас в свои планы.

— Потому что еще не пришло время, — ответил Ари. — Слишком рано. И, кстати, хорошо, что оно не пришло, потому что для моих планов требуется весьма существенная подготовка, и надо успеть сделать многое.

— Ари, может быть, не стоит сейчас? — вдруг спросила Вета Штерц. — Ты предупреждал, что…

— Конечно, не стоит, — согласился Ари. — Но кое-что придется всё-таки сказать, потому что если я этого не сделаю, мои друзья могут вообразить себе что-то невразумительное, и попробуют мне помешать. А при этом они могут навредить. Так, рыжий?

— Нет, не так, — покачал головой Скрипач. — Тебе отлично известно, что мы никогда никому не вредили. Мало того, мы никогда не начинали никаких процессов первыми.

— Ага. Плыли по течению, авось, куда-то и донесет, — усмехнулся Ари. — Знаете, что меня тогда, ещё в прежней жизни, в буквальном смысле взбесило в вашей предыдущей паре? Покорность. Какая-то коровья покорность, и подчинение обстоятельствам. «Делай, что должно, и будь, что будет», — произнес он с кривой усмешкой, которая каким-то неведомым образом словно бы состарила его на несколько лет. — Такая покорность, по сути дела, слабость. Вы понимаете? Слабость, унизительная и жалкая. И вот это терпение довело в то время ситуацию просто до края.

— Бойтесь гнева терпеливых, — заметил Скрипач.

— А теперь вы должны сказать, что они сжигают не корабли, а порты, — усмехнулась Вета. — Глупости. Простите, но это глупости, обычный мотиватор из социалок, который одни терпилы перепощивают для других терпил. Фраза есть, не спорю, вот только сожженных портов что-то не видать. Они как стояли, так и стоят, целые и невредимые. А терпилы как сидели по своим норкам, так и сидят. Это было, есть, и будет. Никто никогда не сожжет порты. И не надейтесь.