Про Ари они тоже говорили, разумеется. А как же. Наверное, нужно за ним проследить, предположила как-то Лийга, на что Скрипач ответил, что да, проследят, но точно не сейчас. Потому что сейчас он ждёт этого. Вот вернемся, и будем думать, что и как делать. Нам не нужна конфронтация с ним, нам нужно понять, что он затевает, а если сейчас полезть на рожон, выдать себя, засветиться… это будет сигнал для него, а нам этого не надо. Пусть расслабится. Мы сейчас щелкнули его по носу, и усвистали на юг, верно? Демонстративно. То есть повели себя примерно так, как он и ждал. Проявили эмоции, махнули хвостом, и вышли из поля зрения. Частично, частично, конечно. Действовать по-настоящему начнем, когда вернемся. Как? Решим дома. Не сейчас.

— Надо будет как-то решить вопрос с Даной, — заметила Лийга за неделю перед возвращением. — Нельзя же будет прятать её до бесконечности?

— Нельзя, — покивал Ит. — Вернемся все вместе. Он полезет с расспросами, скажем, что познакомились на море. На какое-то время это должно помочь, потому что в его системе представлений Дана не будет связана с порталом на Балаклавке.

— Ты хочешь скрыть, что она «наблюдатель»? — спросила Лийга.

— Верно, — кивнул Ит.

— Зачем?

— Затем, чтобы он не понимал, что система работает в полную силу. Надо посмотреть, что он будет делать, при условии, что он, по его мнению, опередил нашу пару, — объяснил Ит. — Он сам говорил об этом, заметь. Что он быстрее. Пусть думает так и дальше.

— Уже июль, — сказала Дана. — Скоро осень.

— Ну уж скоро, — Ит усмехнулся. — Скажешь тоже. Полтора месяца до осени, о чём ты?

— Ветер, — Дана вздохнула. — В это время я уже начинаю чувствовать ветер, тот самый ветер, который гуляет в траве. Кто-то из тех, кем я когда-то была, знал про это ветер нечто важное. Неужели ты не слышишь его, и не чувствуешь?

Ит задумчиво посмотрел на неё.

— Чувствую, — ответил он. — Я знаю об этом ветре. Просто… мне ведь очень много лет на самом деле, и я научился за эти годы скрывать то, что у меня внутри.

— Зря, — покачала головой Дана. — Это зря.

— Почему?

— Если не говорить о том, что чувствуешь, можно забыть, — непонятно ответила Дана.

— Что забыть? — не понял Ит.

— Ах, если бы я понимала…

Они сидели на невысоком пригорке, и смотрели на проходящие внизу, в лощине, поезда. Прокатиться за город, чтобы посмотреть очередной вариант, найденный Лийгой, в этот раз предложила Дана. Ит не возражал — делать им в эти дни было совершенно нечего. Можно и домик посмотреть, почему нет. Ари после их возвращения с юга себя ничем не проявлял, а потом позвонил сам, и предупредил, что до августа они с Ветой уезжают в Крым, договариваться на счет земли. С политбюрошной публикой ни он, ни Вета больше вроде бы не общались — Ит и Скрипач долго думали, что это были за визиты, но так ничего и не поняли. А трогать Ари, который, как выяснилось, является обученным агентом, они больше не рисковали. Спугнем, сказал тогда Скрипач, нельзя с ним играть в эти игры, опасно. Мы и так уже себя почти выдали, лучше сейчас наблюдать издали, и не связываться с ним. Лийга, подумав, с этой мыслью согласилась, а вот Дана от неё оказалась вовсе не в восторге, но очень быстро поняла, что спорить с Итом и Скрипачом бесполезно. Хотя временами она спорить всё-таки пыталась. Вот как сейчас.

— Слушай, я всё-таки не понимаю, — сказала Дана сердито. — Ну вот чего вы сейчас вот так оба, а? Ну вот как?

— Ты о чем? — сделал вид, что не понял, Ит.

— Не придуривайся, — строго произнесла Дана. — Ну, правда, не надо. Вы третью неделю делаете вид, что ничего не происходит, и…

— Ничего и не происходит, — ответил Ит. — Сейчас — точно ничего не происходит. И, честно сказать, в наших интересах, чтобы и дальше ничего не происходило. Чем дольше, тем лучше.

— Это бред какой-то, — сердито сказала Дана в ответ. — Вы изучили в рекордно короткий срок практически всю эту вашу базу. Вы имеете хотя бы общее представление о том, что должно быть дальше, и вместо того, чтобы что-то делать, вы сидите сейчас, и занимаетесь фигней. То есть, честно говоря, не занимаетесь вообще ничем.

Ит сорвал травинку, и пощекотал Дане ухо. Та недовольно фыркнула, выхватила травинку, смяла, и бросила в Ита.

— Так и будешь молчать? — сердито спросила она.

— А что говорить? — пожал плечами Ит. — Ситуация стоит на месте. По крайней мере, внешне. Здесь затишье, из Крыма вестей нет…

— Я, между прочим, читаю новости, — перебила его Дана. — И вести оттуда всё-таки есть.

— Ты о чем? — спросил Ит.

— Ну, например, там запретили вырубку можжевельника, теперь за можжевельник сажают на три года, — с довольным видом произнесла Дана.

— Ой, тоже мне открытие, — поморщился Ит. — Да будет тебе известно, во всех Зеркалах, подобных тому, где мы сейчас находимся, с этим можжевельником одна и та же история. У нас даже анекдот был на одной из Земель. Про можжевельник. Якобы он называется «можжевельник трехлетний», потому что за его вырубку дают те самые три года. Тут уж точно никакой новости нет. Это седая старина.

— А раскопки? — возразила Дана. — Там раньше были раскопки, теперь их запретили. За них тоже будут сажать.

— Археологов? — уточнил Ит.

— Нет, археологам можно. Но вот если простой человек захочет что-то где-то покопать, его схватят, и того, — Дана сделала рукой хватательное движение. — Посадят.

— Тоже не новость, — парировал Ит. — Так повсюду на самом деле. Во всем мире. Во-первых, если все подряд будут растаскивать исторические артефакты, их очень быстро не останется, согласись. Во-вторых, копать там, в Крыму… понимаешь ли, это не так просто. И можно навредить, и природе, и себе. Так что снова не новость, прости за тавтологию, а вполне себе нормальное явление.

— Допустим, — кажется, Дана не собиралась сдаваться. — А всякие запрещенные пещеры, за которые тоже можно схлопотать?

— Господииии, — Ит возвел очи горе. — Слушай, ну перестань. Да, там нельзя лазить в часть пещер, потому что это тривиально опасно. Можно сорваться, убиться, задохнуться, замерзнуть, наконец. В какие пещеры запретили лазить?

— Сейчас скажу, — Дана вытащила телефон. — Так, где эта новость была? Ага, вот она. Мышиная нора, Око Зверя, ну, которая еще «шестерки» называется, Желтая расщелина, и Речная.

— И тебя что-то удивляет? — спросил Ит. — Слушай, возьми и поищи, сколько народу в этих пещерах покалечилось, или погибло. Вот уж в чем, а в этих запретах ничего удивительного нет.

— Ты там не был, — парировала Дана. — Раньше народ туда лазил, и ничего. Видео полно. Если быть осторожным, всё нормально получится.

— Ты тоже там не была, — возразил Ит. Отобрал у Даны телефон, набрал что-то, удовлетворенно кивнул. — Там полно случаев, когда люди гибли и калечились. Так что мне лично странно другое. Почему этого запрета раньше не было.

— Ты не прав, — упрямо сказала Дана. — Ладно, хорошо, с Крымом, допустим, я кое-как соглашусь. А как тебе новость о том, что плоскоголовых разрешили?

— Кого? — не понял Ит.

— Которые говорят, что Земля плоская, — поморщилась Дана. — Извини, что я их обзываю, но уж больно они тупые…

— Разрешили? — немного удивился Ит. — Гм. Вот это уже действительно интересно. Раньше за это штрафовали. И мы вытаскивали Ари с собраний, которые были, в том числе, и про это. А ну-ка, покажи, что там пишут, — попросил он.

— Смотри, — Дана протянула ему телефон. — Тебе это не кажется странным?

Ит задумался, нахмурился. Что-то в словах Даны было, он это почувствовал, но что, пока что не понимал. Отчасти — если сильно-сильно притянуть за уши — это разрешение могло бы соотноситься с тем, что сказал тогда в машине Дрежнов про совещание, на которое ехал. «Расширение дозволенных рамок и запретов, для населения». По всей видимости, это и есть одна из рамок, которые решили расширить. Не запретить, не поломать, нет. Именно что расширить. Разрешить. Политбюро сочло эту откровенную глупость безопасной, и отпустило вожжи. Одни глупцы сочли, что подобная вера не навредит другим глупцам. Как-то так.