— Рыжий, конечно, я с ней познакомлюсь, тем более, что мы виделись тогда, в лесу, — кивнула Лийга. — Ит, какую легенду ты ей дал?

— Вы с рыжим муж и жена, я брат, живем вместе, потому что так дешевле снимать квартиру, — ответил Ит. — Стандарт, в общем, максимально правдивый. Я вообще больше слушал, чем говорил сам. Она говорит много, и её можно понять. Ещё бы, молчать столько лет, это, знаете ли, непросто. Ей очень хочется поделиться с кем-то, кто не называет её ненормальной, и слушает.

— А еще с тем, кто ей очень нравится, — продолжила за него Лийга. — Потому что она, разумеется, в тебя влюбилась. Уже. И сама этого не заметила.

— Боюсь, что так и есть, — Ит покачал головой. — Для «наблюдателей» и «принцесс» это, к сожалению, в порядке вещей.

— Ит, если она тебя потащит в койку… — начал Скрипач, но Ит не дал ему закончить.

— Никто никуда не пойдет, — твердо сказал он. — Никаких коек. Тема закрыта, и обсуждать её мы не будем. Я всё сказал.

— Не зарекайся, — покачала головой Лийга. — Знаете, этот урок я усвоила не так давно заново. Никогда не зарекайтесь. Ни от чего. Не повторяйте мою ошибку.

— Не очень понял, — признался Скрипач.

— Там, на берегу, когда эти трое убили Рифата, а я убила троих… — Лийга помедлила. — И не только троих, если вдуматься… Когда-то, давным-давно, я сказала, что никогда больше не притронусь к Сети вообще никак. Потому что, не смотря на все мои умения и знания, я не справилась. Сеть предала меня. И Нийзу. Там, в реестре, я числюсь мертвой, если что. Потому что я решила тогда, что умерла там же, в ту же секунду. Но сейчас я понимаю, что я ошиблась. Что ничего ещё не закончено, и что Сеть, возможно, ещё примет меня — но уже другой. И в совершенно ином качестве. Поэтому я и говорю: не зарекайтесь. Если это потребуется, Ит, ты это сделаешь. Если сможешь, конечно, — добавила она. — В этом у меня есть большие сомнения, но сейчас мы обсуждать подобное не будем. Ладно, давайте к делу. Мне действительно нужно познакомиться с Даной, и подружиться с ней. Чем быстрее, тем лучше.

— С ней будет сложно подружиться, — покачал головой Ит. — Она действительно… более чем странная временами.

— В чем это заключается? — спросил Скрипач с интересом.

— Хотя бы в том, что ведет она себя, как помесь всех «наблюдателей», которых мы знали раньше, — ответил Ит. — Меньше всего она похожа на Берту, зато с Эри у неё много общего, равно как и с Адой, а они обе были мистиками в какой-то степени в тот период. И с Варварой тоже общее есть, хотя, пожалуй, больше всего она напоминает Киую.

— А вот сейчас ты меня напугал, — Скрипач поежился.

— Почему? — не поняла Лийга.

— Потому что Киую была самой странной из всех «наблюдателей», с которыми мы общались. И пространство, которое она выстроила, было… как бы объяснить. Мы находились внутри её картины, в сильно уменьшенном виде, и перпендикулярно к плоскости самого листа, — сказал Скрипач. — Наблюдали появление рисунка изнутри. Лий, про это до сих пор вспоминать не очень хочется, если честно. Как-нибудь соберемся с силами, и расскажем подробно. Но только не сегодня.

— Договорились, — Лийга вздохнула. — К счастью, Дана хотя бы картины не рисует.

— Да, не рисует, — покивал Ит. — Но как ты думаешь, кто автор тех странных вещей, которые я тогда нашел в портале?

— А я верю в реникарнацию, — сказала Дана. — Мне нравится сама идея.

— Но это бездоказательно, — возразил Ит.

— И что с того? — Дана усмехнулась. — В мире есть множество вещей, которые невозможно доказать, но люди в эти вещи верят.

— Например? — спросил Ит.

— Бог, — тут же ответила Дана. — Доказать его существование невозможно, а верят в него миллиарды. В Бога я, кстати, тоже верю. И не только в него.

— Не только? — Иту стало любопытно. — И во что ещё ты веришь?

— Вот так сразу и не объяснить, — покачала головой Дана. — Но это связано с рекинкарнацией. Напрямую.

— Расскажи, — попросил Ит. — Звучит интересно.

— Попробую…

Они сидели на лавочке, в дальней части небольшого парка, и разговаривали — сперва о каких-то незначительных вещах, но потом Дана, ни с того, ни с сего, вдруг подняла эту тему, и, разумеется, Ит не стал её останавливать. Торопиться им сейчас было некуда: Дана утром отправила новую партию заказов, и освободила пару дней, а Ит сегодня отдыхал, следить за Ветой Штерц в этот раз вызвался Скрипач. Собственно, это была даже не слежка, а наблюдение, не более того — пока что они пытались разобраться в контактах певицы, и прикидывали план дальнейших действий. Погода стояла в самый раз для прогулок, и, разумеется, Дана тут же согласилась на предложение Ита пройтись и попить кофе. С удовольствием, сказала она, когда Ит ей позвонил, сейчас заодно маме скажу, что у меня свидание. Она столько лет твердит, что с такой сумасшедшей, как я, никто дел иметь не будет, а тут на тебе, пожалуйста. Пусть удивится. Пусть, согласился тогда Ит, только будь с ней поласковее. Хочешь, я подарю тебе цветы? предложил он. Сделаешь фотку, и отправишь маме. Не надо, тут же ответила девушка, жалко, они ведь живые. Не хочу. Лучше подари мне кофе.

Вопрос с деньгами решили быстро и в достаточной степени просто: прокатились по городу, и красиво «сделали» несколько мошеннических контор, выдававших под сумасшедшие проценты займы. Не очень хорошо, конечно, но если нужно много денег, причем быстро, причем наличными, и без последующей головной боли — почему бы и нет. Меньше народу обманут, сказал потом Скрипач, а то ишь чего удумали, триста процентов годовых. Люди к ним не от хорошей жизни идут, заметил Ит, на что Скрипач ответил, что не от хорошей жизни надо на работу идти, а не это вот всё. На возражение Ита, что не всегда подобное возможно, он отвечать не стал. Да, не всегда. Да, бывают разные ситуации. Но нам-то что делать? К тому же мошенники в милицию жаловаться точно не пойдут, для них эти деньги не последние.

Машину решили брать по доверенности, и машину следовало найти, причем быстро — «Чуан», надежный, крепкий, большой, но при этом не скоростной и неповоротливый, для их задачи не годился. Нужно было что-то неприметное, неновое, но быстрое, крайне желательно, сделанное «под себя» прежним владельцем, и не требующее особых вложений. Цена значения не имела. Машину уже начали искать, вечером этого дня Иту предстояло прокатиться в гаражи, где уже оговорили смотрины. Можно взять с собой Дану, подумал он, машины ей, кажется, нравятся, так почему бы и нет. Но лучше бы, конечно, поехать вдвоем с рыжим.

— Понимаешь, я кое-что помню, — Дана поставила стаканчик с кофе рядом с собой, на лавочку, и повернулась к Иту. — Ты только не смейся, хорошо?

— Не буду, — пообещал Ит.

— Так вот, я помню довольно странные вещи, которых со мной точно никогда не происходило, и происходить не могло. Например, Джини, свою кошку. Помню море. Помню, что я вроде бы умела рисовать, и умела плести, но не макраме, а что-то другое. Рисовать пробовала, не получилось. А вот плести — запросто. Помнишь, я тебе показывала фотку, на которой моя корзиночка для ниток и пуговиц?

— Помню, а что? — спросил Ит.

— Она была самая первая, которую я сделала, — объяснила Дана. — Ничего не смотрела, ничего не читала раньше про такие вещи, просто увидела у себя в голове эту штуку, ну и вот. Взяла шнурок, кусок проволоки, и за пять минут оплела ручку. Причем красиво, спиралью. Потом сделала столбики, с намоткой, и в каждый столбик вшила по бусинке, потому что сообразила, что нитки можно так хитро раздвинуть, и замаскировать эту вшивку, скрыть, чтобы было невидно. Я же не умела этого, Ит! Вообще не умела, и вдруг смогла. Руки словно сами вспомнили, как это делать правильно.

Ит кивал в такт её словам, и вспоминал — Варвара Агапова, и нитяные человечки. Возможно, Варя делала не только их, верно? Скорее всего, она тоже умела плести из ниток всякое разное. Из ниток на каркасе, если точно. Получается, что так. Жаль, что так мало удалось о ней узнать тогда, скорее всего, она уже и сама об этом не помнила. Зато сумела вспомнить Дана.