Ари усмехнулся, и кивнул.

— Верно, Вета, вот это верно сказано, — подтвердил он. — Ваша ипостась действует только тогда, когда её припирают к стенке, да и действием ваши дела можно назвать с большой натяжкой. Но! — он сделал паузу. — Если смотреть на ситуацию с точки зрения сигнатуры Стрелка, всё становится на свои места. И — всё совершенно правильно. Так и должно быть.

— Поясни, — попросил Ит.

— Моя часть работы — это негэнтропия, ваша — энтропия. Одна часть Архэ тянет детали механизма вперед, вторая назад. Все компоненты многократно проверены, и каждый находится на своём месте. И вы, и я. И, да, я это осознаю и принимаю, хотя, конечно, мне это не нравится. Я хочу действия. Вы… ну, вы, кажется, неплохо себя чувствуете и так. Я прав?

Скрипач пожал плечами.

— Возможно, — ответил он. — Хотя, как мне кажется, тут есть о чем поспорить.

— Ой ли? — прищурился Ари. — Есть о чем поспорить? Правда? Сомнительно. Вы всю жизнь плыли по течению, с самого её начала. Вы даже работу себе выбрали на самом первом этапе такую, которая происходила от и до по чужому приказу. То есть вы даже тогда уже подчинялись, и делали это много лет, причем весьма охотно. Дальше, после первого визита на Терру-ноль, вы вроде бы обстоятельствам подчиняться перестали, но… чем это кончилось? Тем, что вы просто меняли локации, снова и снова попадая в подчинение — то этим самым обстоятельствам, то новому начальству, и под начало вы охотно шли сами. Исследования, институты, все эти ваши работы, учеба, смена деятельности, медицина — всегда над вами кто-то стоял, и вами руководил. От жены и госпитального руководства, до обязательств в виде детей, или…

— Или Ри Торка в двадцатилетнем запое, — не выдержал Ит. — Да, я согласен. Обязательства над нами действительно стояли, и руководили нашими поступками. Потому что нарушение этих обязательств означало бы предательство тех, кто от нас зависел. От жены, как ты сказал, до Торка в запое. Всё верно.

— Эти попытки самооправдания мне не очень интересны, — пожал плечами Ари. — Но тут уж как вам угодно. Однако… сейчас вам придется принять, как данность, следующее: ваше новое начальство теперь я. Хотите вы этого, или нет, вне зависимости от вашего желания. И подчиниться мне вы будете вынуждены, опять же, хотите вы того, или нет.

— И каким, интересно, образом ты собираешься нас заставить это сделать? — спросил Скрипач.

— Я? — округлил глаза Ари. — Лично я — никаким. Обстоятельства, на которые вы так любите ссылаться, оправдываясь, сделают это за меня прекрасным образом. Даже без моего участия. Однако, заметьте, в том, что сейчас происходит, я нахожусь на вашей стороне. Потому что сторона у нас с вами одна-единственная…

— Вне зависимости от того, хочешь ты этого, или нет, — хмыкнул Скрипач.

— Абсолютно верно, — удовлетворенно кивнул Ари. — Именно так и есть.

— Ничего не имею против подробностей, — сказал Ит. — Кстати, как там поживает американский гекс?

— О, с ним всё отлично, — усмехнулся Ари. — Да, Вета? Как ощущения?

— Сильные ощущения, — Вета на секунду задумалась. — Необычные. Набросала там несколько текстов, будет песня про девушку в огне, про равнодушие, про бессилие, и про то, что нужно верить своему сердцу. Это так, в общих чертах, прикидки. Работы предстоит очень и очень много.

— Вы талантливый музыкант, — сказал Ит. — И не только музыкант, поэт тоже.

— Да, я что-то такое о себе уже слышала, — усмехнулась Вета. — Со стороны, конечно, виднее. Впрочем, не принципиально. Для меня оказалось важным то, что всё это действительно существует… и не только в моем воображении, как выяснилось. Или существовало. Не знаю, как сказать это правильно.

— Ты рассказал ей о Бетти? — Ит нахмурился. — Зачем?

— Все мы имеем право знать правду, — ответил Ари. — Да, рассказал. И не только о Бетти. Обо всех остальных тоже. Ты можешь говорить с Ветой открыто, она в курсе истории, конечно, в общих чертах, но суть проблемы она знает.

— Может быть, ты всё-таки поставишь и нас в известность, о… ммм… сути проблемы? — спросил Скрипач. — Что ты собираешься делать?

— Кажется, я уже сказал, что вас это не касается, — Ари нахмурился. — Но, пожалуй, я могу сказать о том, чего точно делать не собираюсь. Это, надеюсь, вас успокоит.

— Интересно, — Ит удивленно приподнял брови. — Собираешься идти от обратного? Хорошо. Говори, мы тебя внимательно слушаем.

— Что ж, — Ари сел поудобнее. — Кое-что можно и сказать. Во-первых, я не собираюсь причинять вам вред. Мог бы, вы об этом уже догадались, но нет. Ни за что, и никогда. Могу даже поклясться, если хотите.

— Спасибо, не требуется, — сказал Скрипач.

— Отлично, — кивнул Ари. — Во-вторых, я не собираюсь вмешиваться. До определенного момента точно не собираюсь. Дальше — как сложатся обстоятельства.

— Вмешиваться во что? — спросил Ит.

— В происходящее, — парировал Ари. — В любое происходящее, если угодно. Ответ устраивает?

— Хорошо, допустим, — кивнул Ит. — Продолжай.

— В-третьих, мой план предполагает взаимодействие с миром, в котором мы сейчас находимся, но воздействие будет исключительно мягкое и ненасильственное. По крайней мере, в первом периоде.

— А вот с этого места поподробнее, — сказал Скрипач.

— Пока и сам не знаю, — Ари улыбнулся. — Как сложатся обстоятельства.

— Ты ждешь, что здесь появятся Эрсай и Метатрон? — спросил Скрипач.

— Появятся? — удивился Ари. — Они давно уже здесь. А вы не заметили?

Ит удивленно посмотрел на Ари.

— Нет, — ответил он. — Не заметили. Знаешь, почему? Потому что замечать было нечего. И что-то мне подсказывает, что ты сейчас блефуешь. Это не так?

— Нет, это не так, — покачал головой Ари. — Имеющий глаза, да увидит, имеющий уши, да услышит. К сожалению, вы лишены и того, и другого. В отличие от меня.

— Это всё безумно любопытно, но, может быть, ты внесешь в то, что сказал, хотя бы немного ясности? — спросил Скрипач.

— Не думаю, что это требуется, — покачал головой Ари.

— Почему? — Ит нахмурился.

— Эксперимент должен быть чистым.

— Бред, — тут же парировал Скрипач. — Если ты, Архэ, уже в курсе происходящего, эксперимент будет априори не чистым, потому что ты уже вмешался. Даже наблюдение является вмешательством, тебе ли не знать.

— Эксперимент эксперименту рознь, — улыбнулся Ари. — Вы, видимо, имеете в виду сигнатуру Стрелка?

— А ты нет? — спросил Ит.

— Нет, — покачал головой Ари. — Всего лишь пару сегментов, да и то, опосредованно.

— И ты хочешь сказать, что наблюдение за этой парой сегментов ни на что не способно повлиять? В сигнатуре, состоящей из тысяч связанных компонентов? — Ит снова вытащил из кармана зажигалку, и принялся крутить её в пальцах. — Не было гвоздя, подкова пропала, не было подковы, лошадь захромала…

— Да-да-да, оттого что в кузнице не было гвоздя, — покивал Ари. — Но, поверь, эксперимент получается чистый. Абсолютно чистый. И подтверждение тому — появление Даны Ким. Или вы считаете, что я о ней не знаю?

— Нет, мы так не считаем, — покачал головой Скрипач. — Собственно, мы её и не прятали.

— Даже если бы и прятали, я бы понял, — спокойно сказал Ари.

— Почему? — спросил Скрипач.

— Есть признаки. Появились. Не так давно, но уже появились. Признаться, я был немного удивлен, когда их заметил, думал, что это должно произойти поздно, но… — он развел руками. — Никто не застрахован от ошибок, я в том числе. Вета, как тебе Дана, кстати?

— Интересный персонаж, — Вета снова покосилась на зажигалку в руках Ита. — Этакая весьма своеобразная смесь из всего подряд. Эти её бредовые посты в социалках, странные украшения, прогулки… Название «наблюдатель» она, на мой взгляд, оправдывает целиком и полностью, потому что к поступкам неспособна. Не может, не хочет, и не умеет действовать, к тому же в её поведении чувствуется страх.

— Страх? — впервые за весь этот разговор Ит удивился по-настоящему.

— А что же ещё? — спросила Вета. — Она очень пугливая и скрытная. В принципе, это понятно. Таланта особенного у неё нет, странные штуки, которые она плетет, покупают не очень хорошо, зарабатывает она копейки. И боится их потерять, потому что любое смелое действие, любой смелый поступок привлекут к ней внимание, а это слишком большой риск остаться вообще ни с чем. Вот и получилась крыса Чучундра, которая боится выйти на середину комнаты. Её предыдущее воплощение, та китаянка, была смелее. И девушка-санитарка тоже была смелее, в разы. Одна пошла в тюрьму, вторая — защищать родную страну, в результате умерли обе, одна героиней, вторая бесславно, однако — к поступкам они были способны. Но не Дана. Только не Дана. Дана будет сидеть дома, как паук, обмотавшись своими нитками и проволочками, и с места не сдвинется, ни при каких обстоятельствах. Но да, она «наблюдатель», и это я чувствую.