От пиджака приятного кремового оттенка, накинутого на плечи. От торчащей внизу атласной юбки платья, которое в свете свечей приняло тёмно-бежевый оттенок, напоминающий Стрелецкому оттенок его любимого кофе с молоком. От босоножек, тонким ремешком опоясывающим её щиколотки. Илья знал, чувствовал, что это её защитная броня. Знал, что только с ним и своими друзьями, она с лёгкостью может избавиться от этого щита. Не красоваться в дорогих нарядах, с идеальной причёской и безупречным макияжем.

Адалин разговаривает столь сдержано, что Илья замер. Не находил в себе силы вмешать в её мир. Смотря на то, как она мягко и дружелюбно улыбается своим собеседникам; как протягивает им руку в мягком рукопожатии, он вдруг почувствовал себя лишним в её мире. Адалин так легко поладила со Стасом на гонках, нашла общий язык даже с Марго. Что уж говорить о Кирилле и Ане! А Илья… он вряд ли смог бы вот так улыбаться всем эти людям после откровений Адалин. Он вряд ли мог бы проглатывать недовольства и гнев. Он вряд ли стал бы частью этого мира…

Уйдя в свои мысли, Илья даже не заметил, как фигурка Ады отделилась от небольшой компании, и направилась в их сторону. Пришёл Стрелецкий в себя только тогда, когда стоящий рядом Николас слегка пихнул его в бок.

— Что, пришлось отбиваться от неудобных вопросов? — первым сориентировался Фейн, пока Илья растерянно моргнул, скользнув по слегка уставшему лицу Адалин. — К тяжёлой артиллерии прибегать не пришлось?

Адалин кривит губы и морщится, останавливаясь прямо напротив них и приподняв одну ногу, чтобы хоть немного избавиться от неприятной боли в ногах.

— Парочку раз пришлось отшучиваться, ещё парочку раз переводить тему, — быстро оглянувшись, практически шепчет она. — Каждый раз поражаюсь желанию людей залезть в чужую личную жизнь.

— Подождите, а что за «тяжёлая артиллерия»? — Илья непонимающе взглянув сначала на Адалин, которая прикусила губу и притихла, опасливо посматривая на Ника; а потом Стрелецкий посмотрел уже на Фейна, который расплылся в такой довольной улыбке, словно это был какой-то великий секрет.

— Семь лет назад… — начал он, подойдя к Илье поближе.

— Не смей…

— На рождественском благотворительном балу, миссис Элизабет Лерой попыталась пошутить на тему Дафны очень унизительную шутку, которую она почему-то считала безумно остроумной. Тем самым, желая унизить Аду.

— Клянусь, если ты закончишь, каждый раз я буду доставать самый дешёвый пакетированный чай, — почти шипит француженка.

Ник и правда замолкает — но ненадолго. Он переводит взгляд с Ильи на подругу, прицокивает языком.

— Я просто буду возить свой чай с собой, принцесса Ада, — и тихо хихикнув, продолжил. — И в этот момент дорогие туфли полетели прямо в Лерой с такой скоростью, что никто больше никогда не заикалася о случившемся. Это было агрессивно, пусть и эффективно.

Представлять Адалин, разозлившуюся на неаккуратно сказанные слова, с дорогой туфлей в руках, которая накидывается на своего обидчика больше забавно. Илье тяжело представить такую Адалин, но вспоминая её голос — то, сколько в нём было боли на несправедливость этого мира — он почти не сомневался, что разъяренная француженка накинулась на кого-то с кулаками.

— Ты так не оставишь во мне ни одной тайны, — тихо шепчет Адалин, не сводя с Ника долгого прищура глаз.

— Даже если я расскажу все твои тайны, это вряд ли уменьшит его интерес, принцесса Ада. Расслабься. Это просто забавно, — быстро прощебетал Фейн, и Адалин уже собралась было нахохлиться и воспротивиться его словам, как Ник выпримляется и кивает кому-то вдалеке. — Оставлю-ка я вас наедине. Там Маттеви, мой старый и хороший знакомый. Развлекайтесь. Только проследи, чтобы она не снимала свои туфли. Это плохой знак.

Адалин выдыхает, складывая руки на груди и провожая выскользнувшего Ника долгим взглядом.

— Родственники могут быть невыносимыми, понимаю, — тихо хмыкает Илья. — Аня иногда ведёт себя хуже.

— Пожалуй, Николас один из лучших моих родственников, — Адалин ступает поближе к Стрелецкому — на то место, где до этого стоял Ник — и обводит всё помещение долгим и изучающим взглядом. — У меня с родным братом не такие тёплые отношения, как с ним. Хотя росли мы все вместе. Родители Николаса отправили его учиться во Францию, чтобы вокруг него была правильная языковая среда и всё в таком духе. На летних и зимних каникулах нас вечно вместе отправляли к моей бабушке Женевьеве, потому что с нами не уживались ни одни няни или гувернантки. А когда мы были ещё младше, до школы, то нас вдвоём и вовсе воспитывала моя бабушка.

— Я понял, что твой отец был не очень заинтересован в вашем воспитании, но твоя мама? Или родители Ника? — Илья понижает голос подобно Адалин, пока она хмурится и поджимает аккуратно накрашенные губки.

— Моя мама думала лишь о том, как бы её фигура не испортилась после рождения близнецов, поэтому часами морила себя голодом и пропадала в спортивных залах, — Ада повела плечами. — А родители Ника… родители Ника, конечно, поприятнее. Они поддерживают его во всём, помогают по возможности. Но… его отец был болен. Поэтому, он часто проводил время у нас. Николь не хотела, чтобы её сын видел, как его отец гаснет от болезни, которую не смогли победить даже их деньги и связи. — глаза Адалин быстро находят друга по осанке и величественной стойке, а рядом с ним незнакомого ей испанца. — Только Тоину повезло с родителями. Чем он у всех нас вызывал зависть.

Эта тема повисла между ними тяжёлым грузом, и Адалин пришлось откашляться, слегка мотнуть головой, чтобы согнать плохое настроение и натянуть на губы держурную улыбочку.

— Как тебе тут? — она слегка повернула голову в его сторону, оценивающе пробегаясь глазами по костюму. — Должна признать, что амплуа плохого парня-байкера тебе идёт больше, чем смокинг. Но даже так ты выглядишь вполне неплохо.

Губы Ильи покрылись рябью улыбки, и он сам оценивающе скользнул по своим туфлям и брюкам.

— Мне самому больше нравится амплуа байкера, пташка. Не помню, когда последний раз надевал костюм, и уже забыл, что это не самая удобная одежда. Но приди я сюда в джинсах и толстовке, твоя семья бы просто возненавидела меня.

Она тихо смеётся, и Стрелецкий физически чувствует, как Ада выдыхает в его присутствии. Её напряжённые плечи расслабляются, дежурная маска трескается, а сама она, кажется, уже не стесняется распускать свои очаровательные крылашки. И этот факт безмерно греет его душу.

— Ты не обязан надевать на себя костюм, чтобы понравиться моей семье. Моему отцу, кроме него самого, никто не нравится.

— О, пташка. Это так обнадёживающе…

Стрелецкий сам не может сдержать тихого смеха, из-под прищура серых глаз наблюдая за Адалин, но только теперь под другим ракурсом.

Какая же она была… живая. Даже среди этих вырядившихся богачей, которые передвигались по залу, как статуи, совсем неживые, словно вылепленные из глины. Адалин на их фоне выглядела слишком человечной.

— Справедливости ради, — его голос становится тише. — Тебе твой образ очень идёт, пташка.

Адалин затихает. Поджимает губы и уводит глаза в сторону. Они откровенничали ночью на его кухне, даже успели переспать, но она каждый раз смущается, когда он смотрит на неё вот так прямо, не стесняясь своей прямоты и откровенный. Своей искренности.

За весь вечер Адалин успела нахватать кучу комплиментов. О том, какая она красивая, изящная, как хорошо на ней сидит это платье — но ни один из этих комплиментов не был сказан с такой искренностью, с которой их говорил Илья.

— Ты заставляешь меня терять хватку, — тихо шепчет она, прижимая ладони к своим щекам, и Илья не может не заулыбаться от этого. — Моё лицо должно быть непоколебимым, чтобы никто из этих грёбаных богачей не смог задеть меня. Я чувствую себя в вольере со львами. Повернёшься к одному из них спиной, и он тут же накинется на тебя и разорвёт, — Адалин качает головой, переводя глаза на Стрелецкого. — И я не хочу, чтобы кто-то из них набросился на тебя. Особенно мой отец или брат.