Он медленно кивает на её слова, всё ещё заворожённо не отводя от неё взгляда. Адалин улыбается слишком довольно, в предвкушении прикусывая губу и потянувшись к одной из рюмок, чтобы снять с ободка кусочек лайма. Адалин проделывает всё так быстро и чётко, словно готовилась к этому всю жизнь: оставила дорожку кислой влаги лайма на левом запястье, следом собирая с ободка прилипшую соль, и оставляя её сверху кожи. И если сначала до Стрелецкого не дошло, чего француженка хочет добиться, то потом по его лицу расплылась такая довольная улыбка, что заболели мышцы щёк.
Она поднимает на него глаза, поворачивая руку запястьем вверх, чтобы капли лайма задержались на коже. И Илья, следуя непонятному порыву, мягко обхватывает руку Адалин чуть склоняясь вниз. Его язык обжигающе горячий и приятный.
Илья слегка выравнивается, подхватывая рюмку. Алкоголь раскрепощал её. Делал раскрытым красивым цветком. Смотреть на это можно было бесконечно, и он смотрел, приближаясь губами к её коже, впитывая языком соль и пот, смешанные с лаймовым послевкусием. Он закрывает глаза, запрокидывая голову, опустошая рюмку и опуская её на столешницу. Француженка склоняет голову в бок, пока её губы растягиваются в улыбке, а взгляд следит за тем, как шот опрокидывается, а Илья проглатывает напиток. И Адалин хочет себя одёрнуть, сказать, что хватит на сегодня поддразниваний себя самой и Стрелецкого. Но она всё равно приближается, касаясь кончиком языка уголка его губ, чтобы собрать капельки алкоголя.
— По-твоему это шалость? — с ноткой профессионализма протягивает Стрелецкий и смеётся, когда видит реакцию Адалин.
Стянув с ещё одной рюмки текиллы кусочек лайма, Илья подсаживается поближе и осторожно проводит ладонью по щеке девушки. Жестом он ведёт ниже, убирая прядь с плеча назад, затем немного сжимает подбородок и надавливает, принуждая склонить голову.
— Я покажу тебе, на каком уровне находится моё понимание шалостей.
Илья проводит кончиком лайма по изгибу над ключицей, оставляя широкую полоску из кислой влаги. Затем осторожно собирает соль с бортов шота, оставляя её на линии сока, всё ещё придерживая девушку так, чтобы она не стала сопротивляться. Адалин оказалась очень податливой, хотя лицо её явно постепенно заливалось краской от осознания предстоящего события. Илья насильно стёр с себя улыбку, затем склонился, придерживая в руке рюмку и скользнул языком по коже, обхватывая девушку за талию так, чтобы подтянуть её очень близко к себе. Жарко выдохнув на влажное пятнышко, Илья быстрым движением опустошает рюмку, закусывает лимоном и возвращается обратно. Поцелуй жадно огибает оголённые участки, поднимается выше, пока не достигает губ. Он мягко размыкает её губы, отдавая часть лайма, смешивая ощущения игривым движением языка в полости, а затем очень лениво отдаляется, изучая её глаза. Большой палец бережно проходится по уголку, убирая остатки пошлого поцелуя, а затем он смеётся, пристально вглядываясь в её реакцию.
У неё сбивается дыхание, когда она замирает, ощущая шаловливое движение его языка на своей коже. Илья знал, на какие слабые точки нажимать, куда целовать и как шептать. Чтобы она покраснела, вспыхнула моментально; чтобы она заёрзала в нетерпении на месте, подставляя шею, плечи и ключицы под его игры. И пусть это чертовски смущало её, заставляло сердце глухо стучать внутри, а сознание, слишком затуманенное алкоголем, затягиваться пеленой чуть сильнее, Адалин готова была раз за разом подставляться ему, льнуть к его рукам и губам, растекаясь какой-то бесформенной лужицей перед ним. И она растекается, смыкая зубы на внутренней части щеки, чтобы с её губ не слетел излишне громкий выдох. Становилось жарко, невыносимо душно от простого осознания, что Стрелецкий отвечает шалостью на шалость здесь, в очень даже людном месте.
Илья творил с ней что-то невообразимое. Его губы, выцеловывающий каждый участок немного липкой от кислого сока, кожи. Он утягивает её в один из тех поцелуев, от которого коленки подкашиваются, а губы щиплет от лайма, но Ада не отстраняется — поддается вперёд, упиваясь этим поцелуем. И хоть здравый смысл твердит ей, почти ломится в двери её сознания, кричит, что всё это неправильно. Тут же люди! И они могут смотреть, могут изучать, любоваться. Француженка сама не любила, когда парочки так самозабвенно прижимаются друг к другу губами на людях, но сейчас ей было глубоко… посрать. Она лишь тихо смеётся, опуская взгляд вниз, когда Илья отстраняется от неё. Какая ирония — в первый раз она стала инициатором кислоты в его рту, а теперь инициатором стал Стрелецкий.
— Ты так мило смущаешься.
Адалин тихо выдыхает на его слова, прикрывая глаза и утыкаясь лбом в его плечо. Нужно было дышать глубже и медленнее, чтобы краснота спала с щек, а назойливые мысли вышли из головы.
Пальцы Ильи легли поверх её талии — на открытой участок кожи между топом и штанами — мягко поглаживая и тихо посмеиваясь с её реакции. Сама же придумала так его подразнить, и сама же попалась. Не бывать Адалин роковой соблазнительницей. Но этот факт, кажется, только сильнее умилил Стрелецкого.
— Ада-Ада-Ада.
Вуд пришлось лениво отстраниться от Ильи, повернуть голову на звук голоса и звучание своего имени.
Женя, слишком взволнованная — Ада бы даже сказала, испуганная — не обращала внимание ни на руку Ильи, мерно покоящейся на талии её подруги, ни на собственную смазавшуюся помаду, бросается к Вуд, стоило только ей преодолеть последнюю ступеньку, и хватает её за запястье.
— Пошли отсюда, — тяжело дышащая, Павлецкая тянет Адалин на себя, оглядываясь вокруг, словно увидела призрака или гадкую хтонь. — Пошли, пожалуйста. Пошли, пошли, пошли, — она шептала это так быстро и тихо, что для Адалин эти слова сливались во что-то плохо разборчивое.
— Жень, что случилось? — Илья первым из них двоих подал голос, поднимаясь следом за Адалин и осторожно подступая к подруге, которая не сводила взгляда с Адалин.
— Пошли отсюда, пока он ничего тебе не сделал, — продолжала шептать Павлецкая.
Стрелецкий поднимает непонимающий взгляд на Кирилла, который поднимается в их маленький закуток, стирая салфеткой остатки помады со своих губ и щеки. Илья задаёт ему вопрос одним лишь взглядом, но Кирилл лишь плечами пожимает и с беспокойством смотрит на Женю.
— Жень, — Адалин мягко обхватывает второй рукой плечо подруги. — Что случилось?
— Твой брат, — одними губами шепчет Павлецкая. — Я готова, блять, поклясться, что видела его горящие глаза, и они не предвещали ничего хорошего. Я, блять, просто уверена, что этот урод что-то задумал, потому что… — Женя резко вздыхает, потянув Аду за собой ещё более настойчиво. — Я бы была спокойнее, если бы не знала, что он сделает тебе. Но, блядсие твои родственники, я не доверяю твоему брату ни на йоту! Пошли, пожалуйста, я не хочу гадать, какие демоны совокупляются в его голове. Я уже вызвала такси и оплатила счёт. Только пошли быстрее…
Адалин приподнимает брови, растерянно оборачиваясь на Илью. Спорить с Женей ей не хотелось, а уж с осознанием того, что где-то тут бродит Эдвард… Ада медленно кивает Стрелецкому, мол «всё нормально, я просто поеду с ней домой».
— Мы проводим вас, — коротко говорит Илья и кивает Кириллу.
Женя, то ли обрадовашася, то ли слишком торопившееся так резко дёрнула Адалин на себя, что Вуд с трудом успевала перебирать ногами по ступенькам. Женя тащила её между людей, и Ада даже пару раз врезалась в пьяные тела, идущие ей на встречу; отдавила парочку ног, спешно извинилась, но продолжала послушно следовать за Женей сквозь движущуюся толпу.
Как чьи-то пальцы смыкаются на запястье и тянут её назад. Адалин сначала подумала, что это мог быть Илья. Пальцы Жени соскальзывают с запястья Ады. и её резко тянет назад. И когда Вуд оборачивается, где-то посреди её горла застревает крик.
В шуме толпы, стекающейся вокруг; в свете неона и ярких софитов на неё смотрели точно такие же карие глаза, какие были у неё. И совершенно гадкая, жестокая улыбка.
