Пока Павлецкая юлой бегала по квартире, то в спешке вымывая голову, то высушивая её, то болтая по телефону по своим рабочим делам, Адалин спряталась на широким подоконнике за занавеской. Вытянув ноги вперёд, она наблюдала за гуляющими прохожими, проезжающими автомобилями и фасадами домов. А потом поджала колени к груди, потянувшись за телефоном. Дрожащие пальцы заходят в инстаграмм, листают ленту, лишь бы отвлечься хоть на минуту. И как назло, ей попадается фотография брата.
Довольный, лучезарно улыбающийся. С идеальными блондинистыми волосами — ну просто принц из сказки. Адалин не удивлялась тому, что на брата многие девушки обращали на него внимание. И, возможно, Дафна ещё хорошо продержалась, оставаясь к нему равнодушной на протяжении года. В конце концов, ни к чему хорошему это не привело, и лучше бы она и дальше продолжала сопротивляться его чарам. По натуре своей он был тусовщиком. Любил шумные вечеринки, где собирает общее внимание, большие компании, в которых обязательно исполнит роль лидера.
— Слушай, никак не могу решить, — голос Жени выдёргивает Аду из своих мыслей, заставляя выглянуть из своего укрытия. — Лучше надеть юбку, платье или штаны?
Павлецкая страдальчески выдыхает, выходя из своей комнаты — будто бы только что перерыла весь свой шкаф. И Адалин не может этому не улыбнуться, хитро прикусив губу.
— Не замечала за тобой раньше такого метания в одежде. Я всегда думала, что всем этим юбкам и платьям, ты предпочитаешь хорошую пару джинс, — Адалин щурит глаза, пока Женя прицокивает языком. — Мне нравится, как на тебе смотрится та кожаная юбка до голени и с разрезом сбоку. Очень красиво, а из-за разреза не кажется слишком скромной для тебя. Ты можешь надеть её с топом, который с высоким горлом и завязками на спине.
Павлецкая замерла, задумчиво поджимая губы, словно хорошенько обдумывая слова подруги. А потом улыбнулась и решительно кивнула.
— Да. Ты права. Я как-то забыла уже про эту юбку. Как раз можно надеть с теми ботинками! Не хотелось бы мне танцевать на каблуках, — Женя морщится, словно целиком съела лимон, а потом её взгляд вдруг становится серьёзным. — А ты чего не одеваешься? Тихая сегодня такая. Всё хорошо, Ад?
С тихим вздохом Адалин снова прячется за занавеску, упираясь затылком в откос окна. Расспросы. Как же она ненавидела расспросы. И не потому что терпеть не могла назойливых людей — всё таки Женя была ей дорога, и этот месяц нужно было провести так, чтобы до следующей встречи они обе были насыщены общением друг с другом. Дело было в том, что Ада не умела врать настолько хорошо, чтобы Павлецкая не раскусила её. Она слишком быстро поняла чувства Адалин к Илье, и малейший взгляд в зелёные глаза подруги раскроет истинную причину волнений Адалин.
Шорох шагов по полу, отодвинутые шторы. Вуд упрямо смотрит в окно, делая вид, что слишком заинтересованная пасмурным пейзажем за окном. Женя садится рядом, и боковым взглядом Ада видела, что подруга глаз с неё не сводит. Взволнованного, притихшего. Их дружба с Павлецкой была столь давней, что стала уже чем-то таким привычным, без чего просто не можешь распланировать свою жизнь. Женя знала о ней всё — вплоть от любимого цвета до любого момента в любимой песне. Павлецкая была, возможно, единственным человеком, которому Ада могла бы доверить самые сокровенные страхи — ни Тоин, ни Ник, ни даже Дафна никогда к такой черте даже не подходили. С Деко дружба была иной — более трепетной что ли.
— Если дело в Стрелецком, то ты только скажи. Я ему такую взбучку устрою, что он ещё месяц будет бояться в темноте возвращаться домой, — Женя говорит тихо, но Ада всё равно улыбается — пусть и вяло, с неохотой, слишком ушедшая в свои мысли. — Но я знаю тебя и Илью достаточно давно, чтобы понять, что это не так. Пожалуй, как твоя подруга, я должна была воспротивиться этой связи, но Ада… Я не помню, когда последний раз видела тебя или его такими влюблёнными. Вам только сердечек и летающих купидончиков вокруг не хватает. И я искренне счастлива за тебя. Но меня не покидает чувство, что ты старательно что-то от меня скрываешь.
Вот об этом думала Адалин — о том, какая же Женя Павлецкая проницательная и меткая. Пожалуй, ей надо было не на турим поступать, а на психолога, потому что по-другому такой талант видеть людей насквозь Ада никому другому приписать не могла.
— Всё дело в… — Вуд набирает в лёгкие воздуха, прикрывая глаза и опуская голову, пока виском упирается в стекло окна. — Помнишь я говорила тебе, что увидела в рабочем плане Санкт-Петербург? Я думала, что всё дело в Лахте. Наша компания вкладывалась в строительство, и нам полагался бы «кусочек» от этого здания, который мы потом реализовывали бы и…
— Умоляю, поменьше умных слов. Иначе моя голова взбухнет и взорвётся. А тебе придётся соскребать мои мозги с пола, — Женя морщится, тихо шипит от еле ощутимой боли, когда садится в пол оборота, чтобы ладони легли на колени Адалин, а на них возгрузить подбородок. — Что на самом деле тебя волнует?
— Мой брат.
На секунду во всей квартире повисла такая тишина, что был слышен шорох шин по мокрому асфальту с улицы. Женя так и замерла в своём, не очень удобном, но искреннем положение тела. Её змеиные зелёные глаза вглядывались в лицо подруги, пытаясь найти эту тревожно натянутую ниточку, ослабить её.
— Сегодня я встречалась с ним. Около Казанского собора, Жень. Он здесь. Он здесь, чтобы снова сделать мою жизнь невыносимой, — с каждым словом голос Адалин становился всё тише и тише, пока в конце концов не превратился в шёпот. — Я боюсь бороться с ним. Я боюсь, что он сделает что-нибудь ужасное или… или что-то, что навредит тебе, Илье или Кириллу. Потому что я знаю, что он не способен к состраданию. Он не способен думать и отвечать за последствиях своих действий, а лишь перекидывать ответственность на других. Он приехал и сказал, что здесь лишь для того, чтобы передать волю отца, касаемо открытие филиала здесь, но… Oh, merde![чёрт возьми]. Это же Эдвард. Стоит только вспомнить, как он поступил с Дафной, от него не стоит ожидать чего-то большего.
Ком густой слюны встал посреди горла, заставляя Аду приоткрыть рот и резко вздохнуть. Глаза защипало, сердце болезненно сжалось, и вместо продолжения её монолога, с губ сорвался лишь тихий, жалобный стон. Адалин жмётся в угол окна, прижимая ладони к лицу, пытаясь скрыть скатившееся слёзы нарастающей истерики. Она пытается дышать чуть ровнее, чтобы не впасть в секундную панику, которая обязательно парализует её. Адалин попыталась сбежать от брата, попыталась не рисковать никем — даже обычными пешками — а он всё нападал и нападал. И было у неё такое чувство, что за всеми этими нападениями стоит рука отца.
Женя спасает её снова. Ей руки осторожно касаются запястий подруги, отнимая ладони от лица, давая Аде возможность задышать нормально, пусть и рвано. Волосы тут же взъерошились, глаза покраснели от накативших слёз, а щёки стали мокрыми. Несмотря на боль ещё не зажившей татуировки, Женя приподнимается, подтягивается и обнимает Адалин, давая ей возможность упереться мокрым лицом в плечо.
— Твой брат настоящий моральный урод. И я всё ещё не устаю поражаться тому, как ты, его совершенная противоположность, выросла с ним в одном доме, — Женя осторожным движением пригладила растрепавшиеся светлые волосы подруги. — Ада, здесь я рядом с тобой. Здесь ты не будешь одна, и если твой брат только подумает о том, чтобы причинить тебе вред, я уверяю, ему придётся столкнуться со мной. Уж я то точно не буду мямлить, лебезить или падать перед ним на колени. Кирилл научил меня целиться в лицо так, чтобы ломать носы, так что придётся подпортить симпатичное личико твоего братишки.
Откуда-то слева, где лоб Ады упирался в плечо Павлецкой, послышался смех, смешанный со всхлипом. Вуд приходится чуть отстраниться, чтобы стерпеть ладонями дорожки от слёз, и это позволило Жене принять более удобную позу, не доставляющую ей жгучего дискомфорта от тату.
— Почему ты не сказала мне об этом сразу? Почему молчала весь день, оставаясь наедине с голосом своих мыслей, Ад? Я же твоя подруга. Не в обиду Нику и Тоину, но я твоя лучшая подруга. Я всегда была и буду рядом в самое тёмное для тебя время, чтобы помочь тебе выйти на свет, — Женя поджимает губы, внимательно, с беспокойством наблюдая за Адалин. — Пусть ты разочаровалась в своей семье, которая натворила много отвратной дряни, я всегда буду рядом с тобой. Уж поверь, одиночество тебе точно не светит.
