– Знаешь что, есть у меня пятьдесят тысяч рублей. Я их на похороны откладываю. Но помирать пока не собираюсь, даст Бог, поживу еще. Так что бери ка ты эти деньги, и закрывай свой кредит!

Баба Катя, придерживая рукой поясницу, смешно согнувшись, но очень резво несется в зал, видимо, доставать свои "гробовые" из закромов. А я несусь за ней, крича во все горло, что уж этих то денег я точно не возьму. Разворачивается сцена: бери – не возьму, в которой бабуська несколько раз сует мне в руки пухленький конверт с деньгами, а я несколько раз возвращаю его. Старушка сдается, когда я угрожаю, что если она не прекратит, я больше к ней в гости приходить не буду.

Затем, пока нянечка любовно вычесывает из нашего с ней серого любимца – Афанасия – шерсть, я со скоростью света мою в квартире полы, вытираю пыль и швабрю сантехнику. Помыть плиту не успеваю, мне пора бежать на пары.

На прощанье целуемся. Я получаю два бутерброда, компот в термокружке – витаминчики, и приглашение жить со старушкой.

По дороге в институт думаю, как было бы здорово жить с ней. Не надо таскаться каждый день издалека в институт и на работу. И машина была бы не нужна. И на бензине экономия. И о пробках можно позабыть. Вот почему я не смогла отказать Алексею Витальевичу, когда он приехал за мной к детскому дому? Потому что я тепло отношусь к человеку, который все эти годы приезжал ко мне раз в месяц, за редким исключением, привозил подарки, водил гулять. Он всегда говорил, что однажды заберет меня к себе, потому что не может оставить дочь своего боевого товарища без поддержки.

Я никогда не спрашивала, почему он тогда не удочерит меня? Мне казалось, это унизительно. Теперь понимаю. Он хотел выдать меня за своего сына. Так мы все равно станем одной семьей.

Но я до сих не могу понять, как отношусь к этому.

Миша такой… такой…

Подпрыгиваю от сигнала клаксона, раздавшегося рядом. Вот не придурки ли? Кому понадобилось так сигналить? И что, одного раза мало? Зачем еще один раз, и еще один?

На крыльце института уже собрались мои однокурсницы, курят и, как обычно, делятся вчерашними новостями. Мне вот сегодня тоже есть что рассказать. Но что-то не хочется.

– Рита!

Не понимаю, кто выкрикивает мое имя в толпе снующих студентов. Кручу головой по сторонам, пока меня не хватают за руку выше локтя и не тащат куда-то.

Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с великолепным, сваянным из камня лицом Миши. Он убрал сегодня волосы в пучок на макушке, и в купе с легкой щетиной это выглядит очень… красиво… ладно, кого я стесняюсь, сексуально. Ярко-синяя короткая курточка расстегнута, а белая футболка под ней прилегает к торсу, выделяя четкий рельеф. Ширинка голубых джинс немного выпирает… нет, не немного… Уф! От этого парня так и веет мужественностью и сексом. Хотя, про второе мне то откуда знать? У меня вчера только случился первый поцелуй.

– Ты какого хера свалила утром?

Он тащит меня к машине, и я стараюсь держать равновесие, чтобы не прислониться к ней и так уже грязным пуховиком. У меня не было времени, чтобы почистить его.

– Я не свалила, я ушла.

– Я же сказал, что отвезу тебя. Как ты доехала?

– Я не хотела тебя будить, ты был пьян вчера, подумала, тебе надо выспаться. Я дошла до главной дороги, а там поймала попутку до Москвы.

– Моя невеста не будет ездить на попутках! – рычит гигант.

– Не буду, – подтверждаю я. – Я сегодня иду комнату смотреть в общежитии.

– Ага, щас, ты будешь жить, где живешь, поняла? – трясет меня за руку.

– Пусти! – пытаюсь отцепить от себя его клешню, но не могу. – Ты не хотел, чтобы я жила там. Ты вообще не хотел, чтобы я появилась в твоей жизни. И я решила из нее уйти. Просто дай мне сделать это, и больше никогда меня не увидишь!

– Еще как увижу, потому что не видать тебе никакой общаги. Не хватало еще, чтобы ты терлась там с местными утырками.

Умалчиваю, что в моей жизни сейчас самый большой утырок он сам.

– Пусти, пожалуйста, мне больно, – он тут же выпускает меня.

– Во сколько у тебя занятия заканчиваются? Я заеду за тобой.

– Не надо за мной заезжать! – кричу я. – Просто отстань от меня! Ну зачем я тебе?

Что мне сделать, чтобы греческий бог в человеческом обличии отстал от меня? Неужели он не понимает, насколько усложняет мою, и без того нелегкую, жизнь?

– Ооо, – парень ухмыляется, – для многих вещей. Я на этом месте ровно в три. Попробуй только не явиться.

– Миш, пожалуйста, оставь меня в покое.

– Вот уж чему не бывать, малышка. И забудь даже думать об общаге. Ты будешь жить со мной. Сегодня мы едем обновлять твой гардероб.

– Я не могу. У меня дела.

– Ты их отложишь.

– Я не могу!

– Тогда я куплю шмотки, которые нравятся мне, и заставлю тебя их носить. Как ты относишься к коротким юбкам и прозрачным блузкам?

Вздыхаю, похоже, отвязаться от этого парня, с пугающими размерами, никак не получится.

– Хорошо, я приду сюда после занятий, но мне не нужны новые вещи.

– Что плохого в том, что я хочу сделать тебе пару подарков?

– Мне не нужны подарки от тебя, ни от кого не нужны, Миш, – смотрю на экран мобильного, скоро начнется первая пара. – И мне пора идти.

– Может, пообедаем вместе? – на лице парня играет дружелюбная улыбка, такая милая, что он уже не кажется тем разъяренным говнюком, который орал на меня ночью.

Путаюсь в своем к нему отношении.

– Зачем все это? Ты даже знать меня не хотел, – говорю устало, у меня не хватает сил на борьбу с ним.

– Я передумал, и хочу извиниться, что в этом такого? Соглашайся, я хочу просто наладить с тобой контакт, понимаешь? Обещаю, тебе понравится. Со мной весело.

Вот уж не думаю. Ночью мне было не до веселья.

– В обед не получится, извини, – отступаю к крыльцу института. – Но я приду сюда, когда занятия закончатся.

– А как же поцелуй на прощанье? – кричит вдогонку, привлекая внимание мимо проходящих студентов.

Краснею. Прижимаю сумку к плечу сильнее и практически забегаю в здание.

Девчонки интересуются, кто этот высокий красавчик, с которым я разговаривала. Слово "жених" вырывается из меня само собой, вызывая завистливые вздохи, а у кого и выдохи непонимания. Как это у меня, махровой замухрышки с лишними килограммами, одетой в лохмотья, может быть такой презентабельных жених, да еще и на такой тачке! Обидно. Но ничего не поделаешь, меня, действительно, сложно назвать худышкой, и мой гардероб, действительно, давно нуждается в обновлении.

Похоже, что идея с общежитием потерпела фиаско. Что-то не верится мне, что Коршуны отпустят меня туда. В обед звонил Алексей Витальевич. Грозный голос в мобильном приказал забыть даже думать об этом. Видимо, Миша напел генералу о моем желании. А значит, думать о переезде к бабе Кате тоже не имеет смысла. Следовательно, необходимо подумать о средстве передвижения.

***

Почему она не обращает на меня внимания? Я никогда, никогда не остаюсь без внимания, куда бы не пришел, что бы ни делал и с кем бы не общался. Я центр любой компании. Это мое кредо. А Рита молчит уже двадцать минут, пока я везу ее перекусить в свой любимый ресторанчик. Мало того, что я прождал ее пятнадцать минут у универа, так еще и сейчас она не подает признаков жизни. Пялится в экран покоцанного мобильника, водя иногда пальцем по экрану. Похоже, что-то ищет в интернете.

Делаю музыку в приемнике погромче, пусть хоть она меня развлекает. Постукиваю пальцами по рулю в такт музыке. Пробка не рассеивается, подумываю остановиться у ближайшего ресторана, потому что не ел с самого обеда, и готов съесть целого слона.

Мне интересно, что Рита нашла такого на просторах мировой паутины, так что подглядываю в ее экран, там что-то насчет ремонта машин. Она решила самостоятельно отремонтировать свою колымагу? Смеюсь. О! Румяное лицо поворачивается ко мне. Но не на долго. Я удостаиваюсь лишь непонимающего взгляда. Она возвращается к чтению.

– Тебе не надо ее ремонтировать.