Молодец девочка. Жаль, что поздно. Я уже успел почувствовать то, чего хочу теперь больше всего на свете. Ее вкус. Скоро я буду чувствовать его всем телом. Силы всего земного разума не хватит, чтобы остановить меня.

– Не смей больше! Никогда!

Кричит. Пусть кричит. Я наконец-то могу улыбнуться. Мышцы лица уже и забыли, что я способен на это. Рита спрыгивает с капота, я больше не держу ее. Садится на свое место.

Сажусь за руль. Машина заведена. Плавно нажимаю на педаль, слизывая с губ ее вкус. Мне хочется рассмеяться. В голове возникают шуточки, которыми тянет позабавить малышку. Но вряд ли она сейчас к этому расположена.

– Смотри на дорогу, пожалуйста, – она заметила, что я пялюсь на нее.

– Извини…

– Ты мне пуховик порвал и замарал, – перебивает меня.

– Ему давно пора на свалку, – смеюсь я. – Ты в нем выглядишь как бабка с рынка.

Молодец, Коршун. Сама галантность. Как понравиться собственной невесте? Ничего сложного – посмейся над ее внешним видом. Идиот!

Рита сглатывает обиду.

– Извини, – снова прошу я, – я не хотел тебя обидеть. Но ты же молодая девчонка, а этот пухан из прошлого века.

Да заткните меня кто-нибудь!

– А это не твоего ума дела, из какого века мои вещи, понятно? – ее голос дрожит. – Не все генеральские детки!

– В этой машине все, – напоминаю я.

– Да, Миша, только твой отец заботится о тебе. У тебя есть все. Ты привык ходить в дорогих шмотках и ездить на крутых машинах. А мой отец умер! – девчонка не ревет, сглатывает слезы. – И у меня нет денег, чтобы покупать пуховики, которые рвут такие важные персоны, как ты!

– Я возмещу.

– Не надо мне ничего от тебя! Не лезь в мою жизнь! Я не хотела никакой свадьбы, как и ты.

Ага, а до свадьбы ей нельзя. Надо с этим что-то делать.

Заезжаю в гараж, останавливаю машину. Рита выходит и направляется в свою комнату.

– Подожди, давай поговорим, – прошу я.

Но она не обращает внимания. Бегу за ней по лестнице. Моя будущая жена, а это обязательно случится – теперь я знаю точно, пытается захлопнуть дверь комнаты, но я уже в дверном проеме. Ей не скрыться от меня.

– Оставь меня! Мне рано вставать. Я устала и замерзла.

– Я без проблем согрею тебя, малышка, – подхожу ближе. – Меня не надо долго уговаривать.

Скидываю куртку. Рита отступает на шаг. Смеюсь и сажусь на ее рабочий стул.

– Ладно, – поднимаю руки, чтобы она чувствовала себя в безопасности, – давай начистоту. Приставать не буду. Хотя очень хочу. Ты миленькая. Я сразу не заметил просто. Дело вот в чем. Раз товарищ генерал решил нас поженить, он это сделает. Так что перестань артачиться, и прими ситуацию. В конце концов, я не такой уж и плохой вариант. Поверь, тебе будет хорошо со мной.

– Миша, уходи, – она, определенно, не настроена говорить сейчас.

– Тебе не надо работать. Завтра мы купим тебе все, что нужно. Я разберусь с машиной и…

– Уходи! Мне не надо ничего! Я сама разберусь со своими проблемами! – повышает голос.

– Ты уволишься завтра же!

Она разве не понимает, что своими пререканиями ничего не добьется?

– Ты не будешь за меня решать!

– Еще как буду! Я твой будущий муж!

Мне уже нравится, как звучит эта фраза.

– Не нужен мне муж! – кидает в меня своим убитым пуховиком. – Я перееду в общагу завтра. Я уже договорилась. Мне выделят комнату. Я буду жить там!

Бесит меня. Спалю к херам гребанную общагу. Поднимаюсь, и направляюсь к выходу, забирая с собой пародию на одежду, которая заменяет ей зимний пуховик "Посмотрим, как ты переедешь без машины и этого барахла", трясу тряпкой и удаляюсь.

Она вообще поняла сейчас, что сделала? Отшила меня! Снова! Теперь я хочу ее еще больше. А я никогда не сдаюсь.

***

– Баба Катя!

Открываю дверь однушки, не видевшей ремонт со времен Хрущева, раздеваюсь. Аккуратно вешаю разодранный пуховик на вешалку. Надо придумать, как починить его. Хотя, немного деньжат у меня имеется, так что можно шикануть и купить себе новый, раз уж судьба в виде загорелого гиганта разодрала старый. Займусь этим после пар.

– Баба Катя!

Старушка не отвечает. Прохожу в зал. Ежусь от резкого порыва ветра с открытого балкона, в дверях которого торчит богатырского размера попа старушки. Смеюсь. Еще даже семи утра нет, а она уже копошится.

– Баба Катя! – зову ее в третий раз.

– А? Что?

Наконец я услышана. Могучее тело моей детдомовской нянечки поворачивается, и на ее лице вырисовывается кривоватая, без одного зуба, но родная и милая сердцу улыбка.

Баба Катя работала в детском доме задолго до моего там появления. Мы с ней сразу подружились. Такой теплоты и заботы, я никогда ни от кого не получала. Она самый добрый человек из всех, которых я знаю. И я благодарю Бога каждый день за то, что послал мне ее. Старушке уже за восемьдесят, она два года как на пенсии, и то не хотела уходить, боялась оставить меня на попечение других людей. Но проблемы с ногами и остеохондроз заставили. Пока не выпустилась из детского дома, я приходила к ней так часто, как могла. А могла я не часто. Теперь же стараюсь приходить по возможности, чтобы помогать ей делать уборку, стирать белье и готовить.

Раньше я мечтала, что эта женщина удочерит меня, и мы будем с ней семьей. Но удочерение не получилось. Баба Катя женщина одинокая, в летах, да и с финансами у нее туго. Кто даст такой ребенка? То, что она может окружить заботой и любовью никого не интересует.

Старушка обнимает меня, целуя в обе щеки.

Завтракаем бутербродами с колбасой и сыром, запивая их кофе. Я выслушиваю возмущения бабульки по поводу событий сериала "Клон". "Ох уж эта Жади, и откуда берутся такие вот дурочки наивные?" – вещает нянечка. А я рассказываю ей о ночном приключении, и сетую на разодранный пуховик. Жалуюсь, как отвратительно было сегодня добираться к ней на попутках, придерживая норовивший распахнуться от ветра пуховик. Застегнуть то его теперь никак. Хвастаюсь мышиным умением бесшумно передвигаться, которое помогло мне сегодня выбраться из дома незамеченной, а потом снова жалуюсь на оскорбления, услышанные ночью в машине по поводу моего внешнего вида. А еще плачусь на сломавшуюся машину, одиноко стоящую на трассе.

– Вот же эти олигархи, чтоб их ветром унесло, – не стесняется в выражениях баба Катя. – Разодрал курточку? Жаль, хорошая курточка была.

– Конечно, бабушка, жалко, – вздыхаю. – Но что теперь поделать.

– Так ты с него теперь деньги стряси! Ну или хочешь, я позвоню ему? Я с ним так поговорю, что он…

– Нет-нет, – спешу остановить старушку, а то, не приведи Господь, она и впрямь позвонит гиганту, – не вздумайте. Этот пуховик и так уже на ладан дышал. Я все равно собиралась покупать новый. Сегодня после занятий пойду на рынок.

– А я как раз вчера пенсию получила.

Старушка открывает шкафчик и достает из под кухонной утвари конверт с накоплениями. Отсчитывает три тысячи рублей и протягивает их мне.

– Да ну что вы, бабушка Катя, я не возьму. У меня есть. Спасибо.

– А мне на что? Я как получила вчера, сразу за квартиру заплатила, – старушка сует сложенные купюры в нагрудный кармашек моего свитера. – На похороны себе отложила. Продукты купила. Вон, видишь, – окидывает морщинистой ладонью стол, – даже деликатесов в виде колбаски твоей любимой и сыра купила. Нам на неделю завтраков хватит. Так что бери, купи себе что-нибудь новенькое. А вот с машиной надо что-нибудь нам придумать. Кредит ведь на нее у тебя?

Киваю. Кредит мне помог взять Алексей Витальевич, под свое поручительство, поскольку брать предложенную им машину я отказалась. Выплачивать его придется все равно. Хорошо то, что моей стипендии хватит как раз на ежемесячный платеж. Плохо то, что на ремонт машины моих негустых финансовых запасов вряд ли останется, купить новую не представляется возможным, а ездить с дачи каждый день на попутках будет занимать уйму времени, да и мероприятие это ненадежное и, более того, опасное.